Фридрих Незнанский - Страшный зверь
— Точно успеешь? — кажется, Тарас готов был принять его сторону.
— Так и твои тоже не раньше понедельника смогут запустить легкую «дезу».
— Ну, почему дезинформация? — словно обиделся за своих коллег Казаченков.
— Потому что до принятия конкретных решений вам еще, ой, как далеко! А время не ждет. Ты представляешь, что было бы, если бы дома, во время налета, оказались и моя жена, и Валя Ванюшина со своей матерью? Я ж их вовремя убрал, как сердце чуяло… Нет, Тарас, я все еще доверяю собственной интуиции. А когда в руках заложники, и разговор у нас другой.
— Э-э, милый друг, так ты — чего? Хочешь сам взять адвоката заложником?
— Да на кой он мне хрен нужен? — Турецкий засмеялся. — Его просто подержат в руках и отпустят, а Краев получит немедленно максимально подробную информацию на своего ближнего помощника. С конкретными фактами, против которых никак не возразишь. Чай доверенное лицо. Вот и вся недолга, как говаривали наши предки. Ну, что скажешь, товарищ?
Казаченков долго молчал, мысленно прикидывая и точно так же возражая себе, а потом кивнул:
— Рискнем!
— Да риск твой — минимальный, Тарас. — Турецкий поднялся. — Тогда — что, до понедельника?
— А ты где будешь? Опасно ведь, сам говоришь.
— По мобильному легко достанешь. Есть одна норка…
И подумал: «Вот Алька-то будет рада!»… Но додумать мысли во всех ее психологических тонкостях не успел, потому что в кармане раздались аккорды увертюры Моцарта. Звонил Макс, компьютерный бог и бродяга на просторах «всемирной паутины».
— Борисыч, — густым басом прогудел он, — тут полтора десятка каких-то личностей поступило. На твое имя. С пометкой «Оч. сроч». Чего делать?
— Это, должно быть, один человек.
— Похоже на то.
— Диктую «имейл», давай сюда свое «оч. сроч»…
Турецкий, с подсказки Тараса, продиктовал электронный адрес НЦБ. И минут пять спустя, получили набор фотографий — цветных и черно-белых, на которых был запечатлен один и тот же человек, — представительный, с усами и без оных, даже с короткой бородкой, с шикарной прической и совсем лысый, с бритой головой. Было понятно, что это Краев — в разные периоды своей жизни. В основном, во время работы в УБОПе, но были явные и до, и после. Очень хорошо! Для опознания — прекрасный исходный материал. И сразу у коллег появилось срочное дело: разговоры кончились.
— Хорошо бы получить информацию вот по этим фотографиям, когда и под каким именем, кроме своего собственного, появлялся этот господин в интересующих нас странах? Во-первых, Таиланд. Потом, кажется, Нелли говорила, надо проверить еще раз, они встречались в Париже и Мадриде. Ну, типичные туристические поездки. Совсем было бы прекрасно, если бы мы знали также, с кем он там встречался.
— Я тебе так скажу, Саша, если его «ведут» давно, то и контакты его определенно «засвечены», как бы он ни старался. Уж на этот счет наши — мастера. В чем другом, а здесь можно полагаться. Узнаем…Но с ходу, как ты понимаешь, такие вопросы не решаются, придется подождать. Получить кое-какие визы. День-другой уйдет, но выходные тут ни при чем, служба всегда работает. А насчет фамилий, это ты прав. Он же УБОПом командовал, следовательно, на любые, самые доподлинные документы, всегда мог рассчитывать. Ничего, придется проводить идентификацию по фотографиям. Какая здесь последняя?
Турецкий раскидал их веером, потом вынул и бросил отдельно две.
— Таким он был во время нашей недавней встречи. Хорошие, между прочим, фотики-то! Интересно, откуда их взяли? Но это уже не наши тонкости, а телевизионщиков, надо полагать.
— Ну, а эта, в кителе полковника — из последних месяцев службы, надо понимать, — сказал Тарас и тоже отложил фотографию к тем двум. А эти передадим просто для общего сведения. Так что, Саша? Начинаем? — он улыбнулся и подмигнул.
— Я тебе так скажу, Тарас, — серьезно ответил Александр, — будет тебе, в придачу к холодному оружию, и нечто горячее. Твердо обещаю. Если жить оставят.
— Да брось ты! Какие наши годы? В общем, будем считать, дружище, что решение нами принято. А там уж…
— Нет уж — «там уж», на самотек пускать такой товар просто грех великий. А лично мне слава не нужна, я просто злой на него. Зато все лавры — вам… Разве что дадите один листочек — для хорошего харчо.
— И больше дадим! — рассмеялся Казаченков. — Для доброго дела специй не жалко! Ну, иди, отдыхай, а я еще порезвиться хочу немного. Сам понимаешь, Лион, Бангкок… много пунктов на карте. Как раз до полуночи. Но ради вкусного харчо? Почему не постараться, верно? А там — посмотрим, как у нас с аппетитом дело пойдет. Пока! Утром свяжемся… Ох, и на что не пойдешь, ради хорошего товарища!
— Слушай, товарищ, ты не возражаешь, чтоб мои приятели за эти выходные немного поговорили с адвокатом? По-хорошему, потому что тот плохого разговора просто не выдержит? Ну, давай примем, наконец, радикальное решение — время же теряем! Сделаем хотя бы первый шаг, с которого, как говорят мудрые китайцы, и начинается дорога. Решим сами, не ставя никакие инстанции в известность. Сошлемся, на худой конец, на неудачную личную инициативу «неуправляемого» Турецкого.
— А что, если б только от меня зависело, я бы еще, может, и раздумывал. Недолго, наверное, — он подмигнул Турецкому. — А у вас, вольных стрелков, свои законы и порядки. И способы достижения «недостижимых» целей. Разве я не прав? Но, разумеется, без уголовщины, а то никто не поверит, что человек, даже если он «крутой» адвокат, способен запросто продать своего клиента и хозяина. Это какой же, поистине государственной ответственностью надо проникнуться!
— Спасибо за дружескую поддержку! — с чувством произнес Александр Борисович. — А то меня все не оставляли сомнения в правоте нашего общего дела. Так я им скажу?
— Скажи, — кивнул Казаченков, и оба расхохотались.
Глава тринадцатая Первые шаги
Поздно вечером позвонил Меркулов. Последовал сакраментальный вопрос:
— Ты где?
— Разговариваю с тобой по телефону.
— Я не спрашиваю, что ты делаешь!
— А я не отвечаю на неумные вопросы. Но, так уж и быть, ради старой дружбы: на конспиративной квартире.
— А почему не дома? Я звонил…
— Костя, я сто раз тебе повторял одно и то же, помилуй, утомился уже! Домашний телефон для меня давно не существует. Он прослушивается, а проверять его всякий раз у меня просто нет времени.
— Ах, да… Ну, ладно. Был у меня сегодня…
— Погоди немного. Депутат?
— Его помощник. Молодец, догадливый.
— Станешь таковым, когда на тебя охота объявлена, и загонщики — со всех сторон. Только я — через флажки… Чего хотел? Крови? Головы? Сильно возмущался?
— Будешь смеяться.
— Уже смеюсь, неужто с отчетом в Думу потребовали явиться?
— Слушай! — Костя захохотал, как маленький. — Ну, ты — молодец! Как догадался?
— Обстановку лоцирую, где могу. Погоди, еще не то будет… Но ты, надеюсь, еще не отдал меня им на съедение? Или генеральный велел все-таки пожертвовать, ради собственного спасения? Тогда плакал я по Генпрокуратуре, не вернуться мне в родные пенаты! Какая жалость, а я так надеялся на прощение!
— Не паясничай! — серьезно оборвал Костя. — Дело гораздо серьезнее, чем ты предполагал.
— Неужто президент рассердился? Или оба спикера — разом? Так могу дать дельный совет.
— Саня, я тебя очень прошу выслушать меня…
— Готов. Но ты, надеюсь, все-таки с мобильного звонишь? И про некоторых женщин никому не успел «обмолвиться»?
— Да, Господь с тобой! О чем ты?! Совсем меня за школьника держишь?
— Ну, слава Богу… Теперь слушаю. И, кстати, за советом хотел обратиться, правда, думал — завтра. Но раз ты сам…
— Нет вопросов. И послушай. Они там всерьез взялись за тебя. И громкое судилище, подозреваю, им вовсе не нужно. Им надо, чтобы ты замолчал. Заткнулся. Лучше — навсегда. Эта «прозрачная» мысль проскользнула у помощника депутата Мазурина как бы нечаянно, без акцентировки. В том плане, что если я имею на тебя хоть какое-то влияние — по старой памяти, то предупредил, предложил, помог, что ли, в крайнем случае, исчезнуть из страны. Ненадолго, на время, куда и «некоторые», как ты только что сказал, женщины отправились, и правильно сделали. Но сказано было без уточнения адреса. Хотя, сам понимаешь, узнать место прибытия — сегодня не проблема. Повторяю, прямая угроза высказана не была, скорее, как настойчивый совет. А теперь можешь меня презирать окончательно, — произнес Меркулов с заметной обидой, — но я вынужден был пообещать ему, этому отморозку, что обязательно переговорю с тобой и сделаю все, чтобы убедить тебя принять их предложение.
— Ну да, — насмешливо отреагировал Александр Борисович, — от которого, как говорится, трудно отказаться. Что ж, Костя, я с тобой согласен. Когда выхода нет, надо принимать продиктованные условия. Даже на уровне руководства Генеральной прокуратуры. Это нынче модно, ссылаться на политическую необходимость. Так вот, можешь им ответить хоть сейчас, что их трусливое желание выжить под прессом полностью совпадает с моим. Я действительно собрался уехать. В первый же рабочий день следующей недели. Если не раньше. Но до отъезда или отлета — один хрен, мне надо сделать парочку ответственных звонков и дождаться от абонентов ответа. Поэтому с данной минуты переходи на закрытую связь, буду отзываться только на звонки по секретному мобильному телефону.
