Фридрих Незнанский - Виновник торжества
— Любовь зла — полюбишь и козла, — выслушав душераздирающую историю о несостоявшейся любви Али и «патриция», подытожила Тамара, и ободряюще потрепала Алю по волосам. С козлами Але действительно везло, откуда их только к ней не приносило. Но лучше об этом не думать, какие ее годы, ее мама свою любовь встретила в двадцать восемь и счастлива уже двадцать с лишним лет. А Людмила Михайловна и вовсе в пятьдесят три влюбилась, и, будь она терпеливее, все бы у них с Петренко было хорошо…
Последний урок у Али был в 10 Б, и она потешалась, слушая ответ своего любимчика Петьки Арешкина. Почему-то его фамилия писалась через «А», что Алю сильно смущало.
Петька рассказывал о проделках кота Бегемота с таким юмором, что на партах уже лежали все, рыдая от смеха. Аля была уверена, что Петька прославится как комедийный артист, и прочила ему великое будущее.
После уроков Тамара заторопилась домой, а Аля осталась в школе на продленке, и поджидая, когда соберется ее класс, немного поболтала со второй своей подружкой, Таней Стеблевой. Они подружились еще с осени, когда Аля впервые пришла в школу и робела перед всеми подряд. Таня ей сразу понравилась — изящная, миниатюрная девушка, с огромными серо-зелеными глазами и с таким лукавым выражением лица, будто только и ждет повода расхохотаться. Она действительно была хохотушкой, но на уроках преображалась и становилась такой строгой и требовательной учительницей, что дети перед ней ходили по струнке.
— Завтра после третьего урока пойду к Тамаре, детей ее сторожить.
— Счастливая, — позавидовала ей Таня. — А у меня завтра пять уроков подряд, а потом два часа консультаций.
— Скоро каникулы, ура! Хочу поехать на море, у меня в Приморске знакомые, приглашают в пионерлагере поработать вожатой.
— А меня папа обещал в Швецию, Норвегию и Финляндию прокатить! — похвасталась Татьяна.
— Хорошо быть дочкой капитана. Я хочу выйти замуж за капитана. Он все время в плавании, надоесть не успеет. Приедет — подарков навезет! — размечталась Аля.
— А я тебя могу познакомить с будущим капитаном, он с папой плавает. Симпатичный парень, блондинок любит. Меня папа все мечтал за него выдать, водил его к нам в гости каждый раз, как возвращались на берег. Так этот Самвел на меня вообще внимания не обращал. Я все думала — что же во мне не так? Хотя мне он тоже не нужен. Мне Сережка нравится, он только что мореходку закончил, тоже с папой плавает.
А как-то сидим все, мама накрыла стол, всего много, и тут Самвел признался, что блондинок любит. Ну, думаю, слава богу! Теперь папа по поводу Самвела строить планы не будет.
— А чем ему Сережка был нехорош?
— Сережка молоденький совсем, ему всего двадцать. А Самвелу уже двадцать семь. Ему жениться пора. Выходи за него, он парень ничего. Хозяйственный, заботливый, маме всегда цветы приносил. Мне конфеты или кукол. У меня их уже целый чемодан. Родишь дочку — подарю. Представляешь, как Самвел обрадуется? Он, наверное, на этих куклах уже крест поставил, а тут на тебе — ничего не пропало, никаких потерь, один прибыток. — Таня расхохоталась, радуя мир красивыми белыми зубами.
— Какое имя странное — Самвел… Он что — негр?
— Да ты что? Армянин, его фамилия Айвазян. А ты за негра хочешь?
— Интересно было бы… Представляешь — все дети черные… Негритята такие красивые, как куколки.
— Ладно, попрошу папу, чтобы привез тебе негра, — серьезно пообещала Таня, и обе девушки расхохотались.
На следующий день после третьего урока Тамара дала последние наставления Але, и та чуть ли не вприпрыжку понеслась к метро. Мальчишки чинно дожидались ее, и стоило Але переступить порог, как Сашка, семилетний сорванец, сорвался с места и, кое-как собравшись, умчался гулять с друзьями. Младший, Вовка, со скучающим видом послонялся по дому, поковырял пальцем в дырке в обоях, несколько раз открыл и закрыл дверь детской комнаты, наслаждаясь ее пронзительным скрипом, и наконец, исчерпав все возможности домашних развлечений, заявил:
— Тетя Аля, я гулять пойду.
— Иди, только оденься.
Аля стала наблюдать за действиями Вовки, ожидая обещанное Тамарой шоу. Вовка снял с вешалки старенькое пальтишко и начал натягивать его на голову.
— Вовка, ты бы пуговицы расстегнул!
— Пуговиц нет, поотрывались. Мама так зашила, — глухо донеслось из глубины пальто, которое с трудом, но постепенно налезало на Вовку.
— Зачем тебе пальто? На улице же тепло, — удивилась Аля.
— Я буду по подвалам лазить, по чердакам, по стройкам, в грязи валяться — не портить же добро! — наконец появилась Вовкина взъерошенная голова.
Потом он достал раздолбанные ботинки и, не расшнуровывая их, стал втискивать в них ноги. Аля не верила своим глазам. Ей как-то Тамара рассказывала, что Вовка умеет обувать ботинки, не расшнуровывая, но Аля не верила. Ее душил смех, но она считала, что смеяться, когда мальчик демонстрирует чудо самостоятельности, непедагогично. Когда он подхватил лыжную палку и, держа ее наперевес, как копье, ринулся на улицу, она дала себе волю и смеялась до слез. Успокоившись, Аля устроила экскурсию по Тамариной квартире, рассматривая новые приобретения. Жорик слыл чудаком: вместо того чтобы привозить всякие модные тряпки из очередной «загранки» и продавать их подругам жены, пополняя таким образом бюджет семьи, он навозил всякую всячину — интересные сувениры, красиво изданные книги на неведомых языках, репродукции диковинных картин, японских кукол, китайские веера… И все это висело, лежало, стояло, превращая обычную малогабаритную квартирку в лавку восточных подарков. Налюбовавшись, Аля решила, что, когда выйдет замуж за капитана Самвела, непременно устроит в своей квартирке нечто подобное. Но на окна повесит роскошные парчовые шторы, а не эти прозрачные гардины, через которые любой проходящий сможет лицезреть ее редкости. Аля жила на первом этаже и знала за людьми слабость — заглядывать в чужие окна. Сама так делала.
Мальчишки пришли часа через три жутко грязные. Действительно, они успели облазить все стройки, подвалы и чердаки, вываляться в грязи и вымазаться в масляной краске. Вовке пальтишко очень пригодилось, а вот Сашкину куртку Тамаре, наверное, придется выбрасывать. Аля запустила их в ванную, хотела отмыть мальчишек, но они не дались и разбежались. Пришлось их вылавливать по укромным уголкам. Но зато когда они все вместе сели за стол есть долму, слышалось только дружное чавканье.
Дети наелись и потребовали страшную историю. Все-таки это ненормально — почему дети так любят ужастики? Наверное, им не хватает впечатлений. Пришлось пойти у них на поводу и рассказать очередную новеллу Эдгара По про обезьяну-убийцу. Это была самая любимая Алина новелла, потому что она была беспроигрышной. Аля не знала ни одного ребенка, который мог бы спокойно спать, услышав перед сном эту историю. Тамаре предстояла беспокойная ночь…
Когда наконец блудная мамаша заявилась домой, Аля не удержалась и упрекнула ее:
— Это сколько же консультаций ты успела провести до десяти часов вечера?
— Алька, прости, я так давно не вырывалась из дому. Все время школа — семья, школа — семья. Чувствую себя как загнанная белка.
— Белка бегает по колесу. А загнанная — лошадь, — проворчала Аля, не любящая небрежности в словах.
— Один хрен — лошадь, белка… Обе задолбанные, как я. Вот вернется Жорик, не пущу его больше в плавание. Пусть на берегу сидит, у него специальность универсальная — инженер холодильных установок.
А то дети совсем от рук отбились, а подруги понять не хотят тягот моей жизни.
— Ну, где шлялась? — не отставала Аля.
— В косметическом кабинете сидела, — скромно потупила глаза Тамара. — Постриглась, сделала мелирование, маникюр, педикюр, массаж проблемных зон, выщипала и покрасила брови.
— Когда же ты все это успела? — изумилась Аля.
— Видишь, время — величина относительная, я тебе как физик говорю. Ты считаешь, что меня не было долго, а я столько дел переделала за этот период, что теперь ты удивляешься, как я все это успела. А посему давай с тобой выпьем за наше женское счастье — и по койкам! — неожиданно закончила витиеватое объяснение Тамара.
— Томка, не могу, мне сегодня мама должна звонить, она всегда по четвергам звонит. Ради этого в город ездит из своего захолустья. Так что пойду, как раз успею.
Аля подходила к дому, улыбаясь своим мыслям. Она была мечтательницей, и ее бурная фантазия иногда рисовала такие красочные картины, что ей казалось: где-то совсем рядом существует еще одна жизнь, куда она случайно попадает, чаще всего во снах, но иногда и наяву, в грезах, но пока остаться там не может.
Но стоит сильно пожелать, она останется в этом ярком, насыщенном мире и там найдет свое счастье.
Когда она подошла к подъезду, давно уже слыша за собой чьи-то шаги, но не оглядываясь, погруженная мыслями в свой красочный яркий мир, слыша за собой чье-то дыхание и все еще не желая возвращаться в рельность, неожиданное резкое движение человека за ее спиной скорее не испугало, а удивило ее. Она спокойно взглянула в его глаза, что-то такое поняла о нем и бесстрашно сказала: «Вы будете жалеть…» Болезненная гримаса исказила лицо человека, он пошевелил губами, словно пытаясь что-то сказать, потом крепко сжал их, не давая словам вырваться на волю. Аля вытянула перед собой руки, чтобы он не смог подойти к ней поближе, но он резким движением тела втолкнул ее в лифт, привычно зажал рукой рот и задрожал от желания. Аля неожиданно вывернулась и присела, но он растерялся только на долю секунды, сильным движением руки схватил ее за волосы и поднял на ноги. Закричать она так и не успела. И когда он с животной силой овладел ею, она глаза уже не открывала. Она не могла смотреть на него. Аля уже все поняла и ждала, когда второй мир приблизится к ней настолько близко, что она просто сможет переступить в него… Когда дышать стало невозможно, перед глазами ослепительно засияли звезды, и она переступила в него.
