Александра Маринина - Реквием
– Вот что, Валерия Геннадьевна, – сказал он устало, отодвигая от себя очередной лист протокола, – давайте перестанем морочить мне голову. Никакого кольца Александр Барсуков вам не дарил, и никакого трогательного обручения в кафе на День милиции между вами не было. Вы все это выдумали прямо здесь, у меня на глазах. И выдумали неловко и неумело. Начнем все сначала. Откуда у вас это кольцо?
– Его подарил мне мой жених Барсуков, – твердо ответила Лера. – И я не понимаю, чего вы от меня добиваетесь.
– Я добиваюсь правды, больше ничего. С Барсуковым вы познакомились в августе этого года, вы сами так сказали. Ведь сказали или мне послышалось?
– Сказала, потому что это правда. Мы действительно познакомились в августе.
– И раньше никогда не встречались?
– Никогда.
– А откуда же тогда у вас это кольцо?
– Ну я вам сто раз говорила: Саша подарил! Чего вы еще хотите?!
– Да помилуйте, Валерия Геннадьевна! – Изумление, разыгранное Ольшанским, было таким искренним, что Настя даже поверила в него в первую секунду. – Как же Саша мог подарить вам кольцо, если вы познакомились только в августе, до этого никогда не встречались, а кольцо вы к моменту знакомства с Барсуковым носили на своем пальчике по меньшей мере год. Вы что же думаете, я календарем пользоваться не умею и названий месяцев не знаю?
Щеки девушки вспыхнули, руки, лежащие на столе, задрожали.
– Это неправда. Кто вам сказал такую глупость?
– Люди, которые видели на вашей руке это кольцо. Их много, не могут же они все дружно ошибаться.
– Какие люди? Что вы выдумываете?
– Ваши сокурсники, ваши преподаватели. Кольцо крупное, дорогое, заметное, на него многие обращали внимание. Вы его носили с сентября прошлого года, как раз с того времени, как поступили в институт. Вам его подарили в честь поступления, да? Назовите мне имя человека, который сделал вам подарок.
– Это не ваше дело.
– Нет, мое.
– Нет, не ваше. Это моя личная жизнь, и я не обязана ни перед кем отчитываться. Что, у меня не может быть поклонника, который делает мне подарки?
– Может, Валерия Геннадьевна, может. Но этот ваш поклонник причастен к убийству Тамары Соловьевой, и это уже мое дело. Так кто он?
– Он не убийца. Оставьте его в покое.
– Тогда где он взял кольцо?
– Купил.
– У кого?
– Ну я не знаю. В магазине, наверное. Какая разница?
– Голубушка моя, ворованные драгоценности в магазинах не продаются, а если вам сказали именно так, то вас обманули. Короче говоря, вы продолжаете лгать и пытаетесь покрывать убийцу. Вы говорили мне неправду на протяжении двух часов, и мое терпение истощилось. Или вы называете мне имя дарителя, или я выношу постановление о вашем задержании.
– За что?! – перепугалась Лера. – Я ничего не сделала! Вы не имеете права меня задерживать.
– Отчего же-с? – прищурился Ольшанский. – Очень даже имею. У вас обнаружено кольцо, похищенное с места убийства, вы отказываетесь назвать мне имя человека, который вам его подарил, стало быть, вы знаете, что он к этому убийству причастен, и не хотите его выдавать. Это называется укрывательство и отказ от дачи показаний, на этот случай предусмотрена уголовная ответственность. Видите, как все просто. Вы, наверное, привыкли к тому, что с такой красивой девушкой, как вы, никаких неприятностей не случается, потому что никто не может перед вами устоять. Но вынужден вас разочаровать, это не тот случай. Уголовный кодекс на красоту внимания не обращает. Так что выбирайте, или имя – или камера. Вам что больше нравится?
– Он не убийца, – упрямо повторила Лера.
– Хорошо, – неожиданно легко согласился следователь, – я готов вам поверить. Но вам придется мне это доказать. Пожалуйста, давайте попробуем не называть его имя, если вам так не хочется это делать, но вы должны быть убедительны и доказать мне, что этот человек не имеет к убийству Тамары Соловьевой никакого отношения. Итак, я вас слушаю.
Лера подавленно молчала. Она явно не ожидала такого поворота и не знала, что говорить.
– Я слушаю вас, слушаю, – нетерпеливо повторил Константин Михайлович. – Начинайте.
– Но я не знаю… Я не знаю, как это доказать, – пробормотала она, не глядя на него.
– Начнем с самого простого. Убийство Тамары Соловьевой было совершено восемнадцатого марта восемьдесят восьмого года. Где в это время находился ваш знакомый, подаривший вам кольцо?
– Откуда мне знать? Мы тогда не были знакомы. Это же было почти десять лет назад.
– Но ведь если он ваш близкий знакомый, то вы должны знать хоть что-то о его жизни до встречи с вами, – возразил Ольшанский. – Например, он вам рассказывал, что в конце восьмидесятых его вообще не было ни в России, ни в Москве, потому что он тогда работал за границей. Или, опять же к примеру, сидел в это время в тюрьме и совершить убийство никак не мог. Припомните-ка все, что знаете.
– Конечно! – Лицо Леры просветлело. – Я поняла, о чем вы говорите. Он не мог никого убить, потому что был в это время еще ребенком. Ему сейчас двадцать пять лет, значит, тогда было пятнадцать или шестнадцать. Вот видите, он не убийца!
– Я пока еще ничего не вижу, колонии для малолеток переполнены несовершеннолетними убийцами, так что возраст в данном случае не аргумент. Вот если бы ему было лет семь-восемь, я бы с вами согласился. А шестнадцать лет – возраст солидный. Кстати, где он рос, в Москве? Или, может быть, он вообще не москвич? Кто его родители, где они сейчас?
– Он… – Лера замялась. – Он сирота.
– Значит, он воспитывался в детском доме или интернате?
– Нет, он… Его родственник воспитывал, кажется. Или друг его родителей… Я точно не помню.
– Они жили в Москве?
– Да.
– Вот видите. Если бы они жили в Магадане, я бы вам поверил. Поищите еще аргументы, Валерия Геннадьевна, если хотите меня убедить. Вы видите, я с уважением отношусь к вашим чувствам и понимаю, что молодая женщина далеко не всегда может назвать имя своего возлюбленного, особенно если он женат и занимает видное положение. Я прав?
– Он не женат, – резко ответила Лера. – С чего вы взяли?
– Ну, голубушка, – картинно развел руками Ольшанский, – тогда я перестаю вас понимать. Я-то развожу тут с вами церемонии, стараюсь щадить вашу молодость, деликатничаю, выслушиваю вашу неумелую ложь, вместо того чтобы заниматься делом. Все, хватит, вы уже злоупотребляете моим хорошим к вам отношением. Или вы в течение пяти минут называете мне имя этого человека, или я вас задерживаю.
Настя поняла, что Ольшанский просто тянет время. Он мог бы остаться жестким и сухим, надавить на Леру, и она давно бы уже сказала ему все, что нужно. Конечно, раскалывал он ее по всем правилам профессионального искусства, но девочка совершенно не стоила таких усилий, она была слабенькой и неопытной, и заставить ее назвать имя было делом совсем несложным. Костя чего-то ждет. Но чего? Уж не звонка ли Короткова с какими-то новыми сведениями?
Она едва успела додумать мысль до конца, как зазвонил телефон на столе у следователя. Ольшанский снял трубку.
– Да? Да. Да. Вот даже как? Хорошо. Свободен.
Он положил трубку, снял очки, задумчиво покрутил их в руках и снова надел.
– Валерия Геннадьевна, как давно вы знакомы с Игорем Вильдановым?
Лера побелела, губы ее тряслись так сильно, что она, кажется, уже никогда не сможет произнести ни одного внятного слова.
– Я повторяю свой вопрос: когда вы познакомились с Игорем Вильдановым?
– Откуда вы знаете… – почти прошептала Лера.
– Какая разница? Знаю. Так когда?
– Давно.
– Точнее, – требовательно произнес Ольшанский.
– Три года назад.
– Вы снова лжете?
– Нет! – почти выкрикнула девушка и повторила чуть спокойнее: – Нет, я правду говорю. Три года назад.
– Это он подарил вам кольцо? Лера низко наклонила голову, так что длинные волнистые волосы полностью закрыли ее лицо.
– Да, он.
– Когда?
– Ну… когда вы и сказали. В прошлом году, в честь поступления в институт.
– У вас близкие отношения?
– Да.
– И вы знали, что кольцо краденое?
– Нет! Честное слово, – Лера заговорила горячо и взволнованно, – я этого не знала. И я уверена, что Игорь тоже не знает. Он не убивал никого, он не может никого убить, он добрый и мягкий человек, у него нет врагов. Он же был совсем ребенком…
– Валерия Геннадьевна, – строго произнес Ольшанский, – три года назад вам было пятнадцать лет и вы считали себя достаточно взрослой, чтобы вступить в близкие отношения с молодым человеком двадцати двух лет от роду. Так что не надо меня уговаривать. Где находился и что делал Вильданов в восемьдесят восьмом году?
– Он жил у дяди Славы. Дядя Слава его воспитывал.
– Фамилия дяди Славы?
– Зотов. Вячеслав Олегович Зотов.
– Кем Зотов приходится Вильданову? Родственником?
– Никем. Игорь был бездомным сиротой, бродяжничал. Дядя Слава услышал, как он поет, и понял, что Игорь очень талантливый. Он взял его к себе, стал его опекуном и занимался с ним вокалом.
