Даниил Лектор - Метод
По лицу Родиона потоком льются слезы. Сквозь рыдания он тихо произносит:
– Или я тебя убью…
Капитан обнимает мальчишку, прижимает к себе.
– Я испугался! – бормочет мальчик. – Испугался! Она сама меня просила!
– Успокойся… – говорит Григорьев. – Она хотела, чтобы ты жил. И теперь ты нам поможешь его поймать. Иногда нужно сдаться, чтобы победить. Я уверен, ты смелый парень, Родион. Ты выжил. И твои родители именно этого хотели от тебя.
Неожиданно слезы на лице Родиона высыхают, глаза темнеют. Поверх плеча капитана он смотрит на стену, на которой висят фотографии разыскиваемых преступников.
– Это он! – глухо произносит он, показывая на человека со злым морщинистым лицом.
Григорьев оборачивается. Понимает, куда смотрит мальчик. Говорит:
– Мы его ищем, и я тебе обещаю – скоро найдем. А потом его казнят.
– Нет! – убежденно говорит Родион. – Я хочу, чтобы он мучился. Чтобы долго умирал. Я хочу сам его убить!
…Воспоминания потекли дальше, и сыщик вспомнил старый особняк на холме с видом на море…
Во дворе останавливается милицейский «уазик», и Григорьев ведет новичка к дому. У дверей их встречает заведующий. Капитан передает ему медкарту и сообщает:
– Врачи определили у него реактивный психоз и поведенческие нарушения после психотравмы. Сказали, что процесс в самом начале, неизвестно, во что выльется.
– Да у нас тут полконтингента таких, – отвечает заведующий детского дома.
Григорьев машет на прощание рукой, садится в машину и уезжает. А Родион входит в вестибюль. Здесь его ждет группа ребят, среди которых выделяется белобрысый парень на голову выше Роди.
– Чё смотришь? – хмыкает Белобрысый. – Это не дом. Это детдом!
Позже, когда Родион выкладывает вещи в прикроватную тумбочку, Белобрысый трется неподалеку. Увидев перочинный нож, он подмигивает своему дружку. Дальнейшее представить легко: пока двое держат Родиона, Белобрысый спокойно берет нож из тумбочки.
– Отдай, это отцовский! – кричит Меглин.
– А ты в курсе, что здесь ножи нельзя? – издевательским тоном спрашивает Белобрысый.
И ждет: бросится новенький или нет. Остальные ухмыляются, предвкушая развлечение. Родион смотрит на противника – тот выглядит значительно сильнее – и отступает. Белобрысый усмехается с видом победителя…
На следующий день дети идут на прогулку. Белобрысый сидит на лавочке, режет ее захваченным ножом. И вдруг слышит крик одного из своих дружков:
– Толян!
Оглядывается – но поздно: Меглин обрушивает на его голову кирпич. Белобрысый валится на землю, схватившись за голову и выронив нож. Родион подбирает его и подносит лезвие к глазу врага.
– Еще раз ко мне полезешь – убью, понял? – шипит он. – Ты меня понял?
– Да понял, понял! – умоляет Белобрысый. – Пусти!
Губы его дрожат. И тут кто-то из окруживших их детей начинает хохотать:
– Гля, Онуфриев обоссался!
Действительно, на штанах Белобрысого расплывется темное пятно. Родион не спеша встает и, по-прежнему держа нож открытым, идет прочь. С этого момента расклад сил в детдоме меняется…
…Меглин и Есеня без стука прошли через приемную в кабинет Стеклова. Хозяина они застали у телевизора: в новостях репортер сообщал, что, согласно полученным данным, сообщник убийцы остался на свободе, поэтому во всех школах установлен усиленный режим охраны.
Выключив телевизор, прокурор повернулся к Меглину.
– Ну, я думаю, я тебе секрет не открою, если сообщу: второй такой расстрел – и тебя прикроют.
– Ну, значит, мне повезло, что его не будет, – ответил Меглин.
– Почему так уверен?
– Он игрок. Ходы каждый раз будет делать новые. Не станет повторяться.
– Со своей стороны мы меры приняли, – сказал прокурор. – В школах усилена охрана, полиция дополнительно патрулирует, всех, кого могли, отправили в усиление. Есть мысли, как его ловить?
Ответить отцу решила Есеня.
– Мы считаем, что школы в безопасности. Он знает об усилении и вряд ли пойдет на такой риск.
– Что вы собираетесь делать?
– Ничего, – ответил Меглин. – Подождать надо.
– Чего? Как долго?
– Ну, до завтра. Пока он опять не проявится.
– Ты имеешь в виду – убьет? Ты в своем уме?
– Бергича спроси, – посоветовал Меглин.
– Родион, хватит! – прокурор едва сдерживался. – Скажи, что ты собираешься делать?
Меглин решил, что пора объясниться.
– Он это планировал не одну неделю. Он сел играть с козырями, а мне ходить не с чего. Пусть сбросит, тогда посмотрим.
Когда они возвращались к машине, Есеня спросила:
– А на самом деле – какой у нас план?
– Я уже сказал, кажется, – ответил Меглин.
– Но мы же не можем сидеть и ждать, пока он…
– Что ты видишь? – прерывая ее, задал Меглин свой коронный вопрос.
– То есть? – она опешила.
– Что. Ты. Видишь?!
Теперь она поняла. Припоминая все обстоятельства школьного расстрела, забормотала:
– Сейчас… Погоди минуту…
Но он не стал ее мучить, остановил:
– Ничего! Он не оставляет следов, ничего не делает сам. Как ты его будешь ловить? Езжай к своим друзьям, опаздываешь.
– Откуда ты знаешь? эсэсэски мои читаешь?
– Уже бросил, ничего интересного. Езжай.
У Есени действительно была запланирована встреча с Женей и Сашей, причем не в кафе, а в модном ресторане, где столики надо было заказывать заранее. Когда все собрались, Женя раздраженно заявил:
– Трудно поверить, но пить я сегодня не буду.
– Действительно трудно, – согласился Саша. – Что так?
– Завтра на работу в семь. Сейчас так всех построили из-за этих расстрелов – завтра в патруль идем, как обычные менты.
Однако, когда они расселись за столиком и Саша разлил вино себе и Есене, Женя махнул рукой:
– А, фиг с ним, давай и мне тоже.
– Уверен? – спросил Саша.
– Один бокал.
Они выпили, и Женя спросил:
– Слушай, а правда этот, кто на свободе остался, послания Меглину оставляет?
Есеня кивнула. Саша тут же заинтересовался:
– А запись можно послушать?
– Нет, ты что! Это материалы следствия.
– Ну и что? – настаивал Саша. – Я им занимаюсь. Может, я смогу что-то подсказать. Ты пойми – мы имеем дело с очень интересной личностью. Он хороший психолог, умеет внушать людям свои мысли…
– И что?
– Он работает со словом как с оружием. В том, что он говорит, наверняка есть какой-то подтекст.
– Типа шифра, что ли? – уточнил Женя.
– Если совсем вульгарно – да.
– А знаешь, он прав, – сказал Женя, повернувшись к Есене. – Ты знаешь, я его обычно не поддерживаю, но сейчас… Этот чувак Аню убил! В такой ситуации нужно малейшую возможность использовать. Тем более вы явно не знаете, что делать.
– С чего ты взял? – возмутилась Есеня.
– А чего б ты тогда здесь сидела? – рассмеялся Женя.
…Приехав к себе в ангар, Меглин первым делом налил полный стакан вина, а затем нашел старенький диктофон и поставил диск с «посланием». Прослушал его раз, два. Потом стал повторять, фразу за фразой:
– Жизнь – цепочка ходов…
– Ты раз за разом делал не те…
– Ты себя предал… предал…
Он допил бутылку. Взглянул на свои руки – и вдруг явственно увидел на них засохшую кровь. Но это была уже не кровь его матери. Он погрузился в новый пласт воспоминаний…
…Родиона, которому не так давно исполнилось девятнадцать, ведут по коридору отделения милиции на допрос. Ведут в наручниках – относятся с явной опаской. И на руках у него – засохшая кровь.
Его вводят в кабинет, где ждет Григорьев. Только теперь он уже не капитан, а полковник и, судя по тому, как обращаются к нему милицейские чины, весьма важная шишка. На столе в кабинете лежит перочинный нож в пластиковом пакете – тот самый. Вещественное доказательство…
Когда Родиона вводят в кабинет, Григорьев спрашивает следователя:
– Вы что, даже помыться ему не дали? Наручники с него снимите. А теперь выйдите.
Когда они остаются вдвоем, Григорьев берет с подоконника чайник, и Родион, стоя над урной, смывает с рук кровь. Потом они садятся по разные стороны стола, и Григорьев спрашивает:
– Как ты его узнал-то? Столько лет прошло…
– Я просто почувствовал, – отвечает Меглин.
– Почему нам не сообщил?
– Вы уже один раз обещали мне его поймать, – напоминает Родион. – И расстрелять. Помните? А теперь он не прятался. Наоборот, уважаемым человеком стал. Здешние менты у него из рук ели. И я решил: в этот раз – сам. И не смотрите на меня так, я вашу работу выполнил.
