Фридрих Незнанский - Прощение славянки
– Слушать не переслушать, – подхватила Галя. – Кстати, Поремский и Курбатов когда прибудут?
– Завтра днем.
– Сатановского и Самарина взяли уже в Москве?
– Еще не знаю. Там Меркулов этим руководит. Обещал сразу позвонить, как только их арестуют. А нам пора банду Димы Большого брать. Думаю, им тоже есть что нам рассказать. Если они только не успели дать своим маяк.
– Это как? – не сразу поняла Галя.
– Предупредить об опасности. Чтобы те разбили понт.
– А это что? – удивилась Галя.
– Романова, ты который час слушаешь записи, где лагерный жаргон преобладает над простым человеческим языком. Хотя есть лингвисты, считающие, что блатная лексика обогащает русский язык, ты как-то не торопишься обогащать свой. Расширяй свой кругозор, лапуля.
– А я и расширяю! Но что-то вся эта дрянь плохо запоминается. Вы мне все-таки скажите, разбить понт – это как?
– Разбежаться в случае опасности.
– А-а, смыться?
– Не-а, именно разбежаться. Смываются все вместе, разбегаются поодиночке.
– Усвоила. Спасибо за науку.
– То-то же. Учись у старших товарищей.
Посадка отменяется
Самарин вжался в кресло и закрыл глаза. Слегка подташнивало, легкий самолет ощутимо болтало в воздухе. Вдруг он мелко затрясся, мотор заурчал, как бормашина.
– Ну, Леонид, у тебя и самолет! Прямо аэроплан какой-то доисторический. И вибрирует, как будто его электродрелью пробуравливают.
Сатановский откинулся в мягком кресле, попыхивал сигарой и пренебрежительно поглядывал на Самарина.
– Как раз лучшая модель спортивного самолета. А тебе не нравится – купил бы себе получше. Бомбовоз поустойчивее. Радуйся, что вообще на борту сидишь, а не у ментов в жопе! – Он заржал, обнажив здоровые крепкие зубы.
«Как у лошади», – неприязненно подумал о попутчике Самарин. Он не мог понять, чему Сатановский так радуется. Им действительно повезло, что они успели сбежать буквально из-под носа московского «важняка». Но еще неизвестно, что их ждет впереди. Наверняка Турецкий уже сообщил в Москву, что Сатановский и Самарин дали деру. И когда их самолет приземлится, им даже шагу не дадут ступить. Группа спецназовцев может их захватить прямо на борту самолета. Подкатят свой трап, взбегут по нему – и полный привет! От неприятных мыслей заныло в грудине слева, и Самарин поморщился. Еще недоставало! Как бы инфаркт не хватил… Гул самолета опять стал ровный, и Самарин немного успокоился.
– Слушай, Леонид, а когда диспетчер будет запрашивать наши позывные, мы можем назвать какие-нибудь другие?
– Зачем? – удивился Сатановский, весело поглядывая на трусоватого приятеля.
– Как зачем? – разозлился Самарин. – А что, добровольно дать им себя зашухарить?
– Ну ты рундук! – поразился Сатановский. – Я что, совсем лоханутый – на своем самолете властям сдаваться? Дескать, вот вам я, вот мой кореш, а в придачу самолет! Там, куда мы летим, нас власти встречать не будут.
– А что ж ты не говоришь? Нервы мне зря мотаешь! – обиделся Самарин, а сам облегченно вздохнул. Хоть своего заклятого дружбана он терпеть не мог, но не мог не оценить его предусмотрительности. – Сейчас-то уже можешь меня посвятить в свой план?
– Фу-ты ну-ты, какие мы культурные, – насмешливо прищурился Сатановский. – «Посвятить в план…» Посвящаю, коль тебе так приспичило. Летим в один городок, на заштатный аэродром. Там у меня давнишний знакомый, у нас когда-то были общие дела. И он мне очень обязан. Много лет как обязан. А сейчас наконец расплатится. Правда, мне самому придется ему кое-что в лапу дать. Ну да это не в счет. Он расплатится услугой. Посадит нас на запасную полосу, самолет загонит в ангар, куда давным-давно никто не заглядывал. А мы пересядем в машину и свалим в одно местечко переждать шухер. А там – прощай, Родина. За бугром не пропадем. У тебя же бабки тоже в швейцарских банках работают?
– Само собой. – Самарин слегка ощерился. Его небогатое мимикой лицо могло быть только в двух состояних: либо с плотно сжатыми губами, либо с едва намечающейся улыбкой, которая подтверждала его происхождение от обезьяны. Поэтому живое лицо Сатановского вызывало у него неприязнь. Самарину казалось, что недостойно делового мужчины выражать мимикой свое настроение.
Самолет опять попал в зону турбулентности, Самарин плотно сжал губы и закрыл глаза.
– Смотри не блевани мне здесь! – язвительно предупредил Сатановский и отвернулся к темному иллюминатору. Он перелеты переносил легко и с презрением относился к тем, кто с трудом выдерживал болтанку в воздухе.
Из кабины летчика вышел второй пилот и доложил, что самолет ложится на нужный курс и минут через двадцать они начнут садиться. Самарин еще крепче зажмурил глаза. Посадку он переносил еще хуже, чем взлет. Но тут хотя бы виден конец мучениям. Самолет стал снижаться, Сатановский смотрел в иллюминатор. Внизу проплывали редкие огоньки, место было не слишком заселенное. Вот показались огни посадочной полосы, у правого края стояло несколько машин. Они стояли с выключенными фарами. Самолет выпустил шасси, и, едва колеса коснулись земли, машины как по команде влючили фары. Сатановского пронзила догадка, и он заорал:
– Посадка отменяется! Посадка отменяется! Поднимайся, твою мать!
Но было уже поздно. Самолет стал замедлять свой бег и остановился в самом конце полосы. С двух сторон к нему подъехали машины. Из темноты показался трап, его бегом катили двое в военной форме. Все было так, как представлял себе Самарин. По трапу затопали сапоги, летчик открыл люк, вошли люди в камуфляже и встали у выхода. Военный в чине полковника будничным голосом произнес:
– Именем закона вы арестованы, господа Сатановский и Самарин.
Сатановский не верил своим глазам. Он все продумал, все предусмотрел, что же он пропустил? Где допустил ошибку? Неужели его подвел человек, который обязан ему столько лет своей жизнью? Когда-то Сатановский спас его в тюрьме от верной гибели, когда надзиратель из педагогических соображений избивал молодого вора по голове резиновой дубинкой, норовя попасть ему в висок. И попал бы, если бы Сатановский не оттолкнул надзирателя и не позвал на помощь. Сокамерники устроили такой шухер, что надзиратель поспешно ретировался из неспокойной камеры, а после инцидента опасался туда лишний раз заходить. Так вот какова цена человеческой благодарности!
Второй пилот вышел из кабины и поздоровался с полковником. И тогда Сатановский понял, почему за два часа до отлета первый пилот посоветовал взять второго, поскольку предстоял нелегкий перелет. Он разразился бранью и в адрес летчиков, и спецназовцев, и самого Самарина, который все-таки не удержался и от потрясения не смог подавить рвотный позыв.
Самолет загнали в ангар, беглецов посадили в машину и в окружении «почетного эскорта» повезли в Москву по заснеженной дороге, по обе стороны которой намело сугробы почти в человеческий рост.
Пустой номер
Новенький «БМВ» мчался по широкой улице в левом ряду, и приятно было думать, что любая машина, случайно оказавшаяся впереди, стоит ей помигать мощными фарами, сразу перестроится в соседний ряд.
С «бумерами» не шутят. Известно, кто сидит за рулем таких машин. Водитель гнал уже на скорости сто шестьдесят. Проезжавший навстречу патруль включил мигалку, но Дима Большой пару раз мигнул – свои, мол. Патруль поехал дальше. Загудела сиреной мобила. Дима небрежно сунул в ухо наушник. Ему нравилось, сидя в машине, говорить по мобиле через наушник. Как крутой бизнесмен из американского кино.
– Дима, шухер. Наши денежные мешки отвалили в столицу. Не по своей воле.
– О чем базар? Мы к этому каким краем?
– Воздух принес – зажопить нас хотят. Менты на хвосте сидят.
– Ложись на дно.
– Базар о тебе. Мое дело предупредить.
– Ты прокоцал?
– Сивый выстучал. Только что.
– Дай маяк остальным.
– Не могу, у меня три цента на счету.
– Башмак! Я те че говорил? На счету бабки всегда должны быть!
Дима яростно вырвал из уха наушник, развернулся через две полосы и помчался в противоположную сторону. Приятный отдых у промокашки Викули накрылся. Он всегда готов был к неприятностям. Только не к тому, что у Мокрухи на счету не будет денег. К своим теперь залечь на дно не удастся, неизвестно, за кем из них сейчас фигарят менты. «Урод! Урод! Падла!» – заорал Дима во все горло. Левое веко задергалось в нервном тике, и это привело его еще в большее бешенство. Хотелось на всем ходу врезаться в какого-нибудь козла, чтобы отвести душу. Козлы, как назло, сидели по домам. Ночью в Нефтегорске машины ездили все крутые. Мелькнула мысль, что, раз Сивый прозвонился к Мокрухе и не обмолвился о том, что у него на хвосте менты, можно смело ехать к нему. Сивый мужик надежный. Подставлять не станет. Дима резко свернул направо, едва не врезавшись в светофор, и злобно выругался. Понаставили прямо над дорогой, угол не дают срезать. Он попетлял еще с полчаса по городу. Иногда за ним появлялись машины, он смотрел напряженно, пытаясь понять, кто в них сидит – простой лох или мент в гражданском. Менты поодиночке не сидят. А ему попадались одинокие лихачи либо с бабами. Может, самому всей кодле прозвонить? И время терять на этом? Не, на это есть «шестерки». Самому надо ноги щупать. Может, придется и вовсе ухариться. А кодла и так знает – в случае чего надо разбить понт.
