Фридрих Незнанский - Заложники дьявола
Ирина Генриховна сердито посмотрела на часы, потом покосилась на свой мобильный: главное – телефон, негодяй такой, отключил... Она взяла с тумбочки журнал мод, принесенный Екатериной, и, нехотя полистав его, отложила в сторону.
Впервые за несколько дней Ирина осталась одна неизвестно насколько. Она прислушалась к своим ощущениям и поняла, что низ живота вновь тянет. У нее уже был опыт по этой части: если сейчас не сделать укол ношпы, могут начаться схватки... Странно, что медсестры до сих пор нет. Обычно ей как раз в это время и ставили все уколы.
Ирина Генриховна сердито нажала тревожную кнопку, имевшуюся специально для таких случаев на стене у кровати, и немного подождала... Никакой реакции. Ну это уже слишком! Вначале полдня ждать обманщика Турецкого, потом срочно вызывают на рабочее место Катьку, а теперь еще и медсестра куда-то провалилась!..
Сердито нахмурившись, она осторожно опустила ноги на пол и, ощутив опять тянущую боль в животе, поморщилась. Нет, но медсестра-то куда подевалась?!
Медсестра никуда не подевалась. Просто, сидя на своем посту, пялилась вместе с еще двоими пациентками в телевизор, работавший громче обычного. Вот и не слышала вызова. Ирина присмотрелась и поняла, что девушка на дежурном посту ей незнакома, видимо новенькая.
«Придется нажаловаться Семену Львовичу... – пробормотала Ирина Генриховна. – Им тут что, видеозал, что ли?»
Большой телевизор, предназначенный для пациентов, находился в общем холле, а этот, маленький, Ирина до сих пор на дежурном посту не видела: то ли прячут его днем, то ли новенькая с собой притащила... Она попыталась окликнуть сестру, но ни девчонка, ни пациентки не обратили на нее ни малейшего внимания, поглощенные только что начавшимся срочным сообщением.
Известная ведущая новостных программ смотрела прямо в камеру с испуганным видом, но текст произносила без запинок:
«...Взрыв произошел на территории детского дома номер четыре, на улице Потемкина, Северо-Восточного административного округа. Есть жертвы, подробности буквально через минуту...»
– Господи, да переключи ты этот свой ящик! – неожиданно возмутилась одна из пациенток, едва стоявшая, придерживающая свой огромный живот. – Мы здесь беременные, а нам такие ужасы показывают... От одного этого родишь!..
– Я бы вообще запретила в роддомах телевизоры держать, – поддержала ее вторая. – Или чтоб с видаками и показывали бы нам только фильмы какие-нибудь смешные... Правда, переключите канал!– Сейчас, – поморщилась медсестра, – вот только узнаю, сколько жертв, и переключу!
Последнюю фразу Ирина Генриховна уже расслышала, поскольку ей удалось наконец добраться до дежурного поста. На слово «жертвы» она уже много лет подряд реагировала автоматически.
– А что случилось? – слегка задохнувшись, спросила она у одной из пациенток.
– Ящик в холле сломался! – охотно пояснила та. – Хотели здесь чего-нибудь посмотреть, а там сплошные страхи, как всегда, кажут...
– Какие страхи?
– Про то, как детский дом какая-то сволочная шахидка взорвала, представляешь? Нам только этого не хва... Ой, ты чего толкаешься?!
Ирина Генриховна вдруг перестала ощущать свой живот, вообще свое тело. Она не поняла, что, бросившись к экрану, слишком сильно оттолкнула от него эту женщину.
– Когда?! – Ей казалось, что она кричит, хотя на самом деле молоденькая сестричка, уставившаяся на нее с удивлением, едва расслышала вопрос.
– Полчаса назад... Да вот, если хотите, как раз репортаж начался...
Она долго не могла вслушаться в то, о чем говорил голос за кадром, перед глазами мелькали одни картинки: развороченные окна здания, почерневшая стена, реанимационная машина, загораживающая обзор, в проеме которой на мгновение мелькнули спины в белых халатах... И, наконец, дошедший до нее смысл только что произнесенной слишком, до нереальности красивым голосом репортера фразы:«...К счастью, благодаря двоим сотрудникам правоохранительных органов, которые привезли в этот момент в детдом подарки, взрыв произошел вне стен актового зала. К сожалению, оба они в процессе обезвреживания террористки получили смертельные ранения. Погибли также...»
Ирина медленно оттолкнулась от стола и, подняв руки, словно в попытке удержать равновесие на канате, натянутом над пропастью, сделала шаг назад...
Медсестра, случайно взглянувшая в этот момент на ее лицо, вздрогнула и вскочила с места:
– Дамочка, что с вами, вы... Вы чего это?!
И, круто развернувшись, ринулась в сторону ординаторской.
Ирина Турецкая еще сумела услышать, как в кармане ее халата залился всем известным маршем Моцарта мобильный... Ее муж самолично и совсем недавно поставил ей, смеясь собственной шутке, эту мелодию.
– Шурик... – пробормотала Ирина. – Огонь... Огонь во сне, Шурик...
Наверное, она все-таки включила связь, потому что каким-то образом аппарат оказался возле ее уха, и все это она бормотала, задыхаясь все сильнее, в трубку, но голос, который отозвался, принадлежал не ему... Почему?!
Это был совершенно незнакомый мужской голос, тоже задыхающийся:
– Вы слышите меня, вы слышите?! Он жив... Я вытащу его, клянусь вам, вытащу!..
И тишина. Глухая и мертвая. Мертвая!.. Мертвая!..Бегущих к ней по коридору Семена Львовича, Катю и едва поспевавшую за ними медсестру она уже не видела, точно так же как и испуганно замерших за ее спиной пациенток.
Тьма объяла Ирину в одно короткое мгновение, но тьмой оставалась недолго, молниеносно обернувшись алыми и золотыми языками пламени, словно огонь только и ждал этого мгновения, чтобы объять ее... И дождался.
