Джеффри Линдсей - Дорогой друг Декстер
Вокруг меня сомкнулась ночь. И сомкнулась она как-то не по-доброму. Декстер — городской мальчик, привыкший к яркому свету, оставляющему черные тени. Чем дальше я продвигался по грунтовой дороге, тем темнее становилось это дело. Вскоре оно стало таким темным, что путешествие воображалось безнадежной, самоубийственной затеей. Обстановка требовала участия в операции по меньшей мере взвода морской пехоты, а вовсе не ставшего жертвой случая психа из лаборатории криминальной экспертизы. Кем я себя возомнил? Отважным сэром Декстером, скачущим галопом на белом коне, чтобы выручить друга? На что рассчитываю? Что я могу сделать полезного, кроме того, чтобы молиться?
Разумеется, что я никогда не молюсь. Да и разве стало бы Оно слушать молитвы существа вроде меня? Даже в том случае, если я найду Нечто (кем бы Это ни было), то как Оно удержится оттого, чтобы не потешаться надо мной или не всадить молнию мне в горло? Конечно, было бы утешительно отыскать какую-нибудь высшую силу, но я уже был знаком с одной высшей силой. Но достаточно ли Темного Пассажира, чтобы мне помочь? Хватит ли его быстрого, острого ума и замечательного таланта преследовать добычу во тьме, чтобы выручить меня из беды?
Когда я подъехал к каким-то воротам, то, согласно GPS, находился в четверти мили от сержанта Доукса или в худшем случае от его сотового телефона. Это были широкие, сваренные металлические ворота, которые используются на молочных фермах и не дают скоту разбредаться. Висевшее на одной створке объявление возвещало:
Ферма «Блелок» по разведению аллигаторов
ВХОД ЗАПРЕЩЕН
Нарушители будут съедены
Место для разведения аллигаторов было выбрано весьма удачно, но мне не хотелось тут оказаться. К стыду своему, должен признать, что, прожив всю жизнь в Майами, знаю крайне мало о подобного рода фермах. Интересно, бродят ли аллигаторы по своим мокрым выгонам, находясь на свободном выпасе, или содержатся на какой-нибудь привязи? В данный момент ответ на этот вопрос очень важен. Способны ли аллигаторы видеть в темноте? Насколько они голодны? Любопытные и напрямую относящиеся к делу вопросы.
Я выключил фары, заглушил мотор и вышел из машины. В неожиданно наступившей тишине я услышал потрескивание остывающего двигателя, писк комаров и доносящуюся издалека негромкую музыку. Похоже, музыка кубинская. Вполне возможно, играл оркестр Тито Пуэнте.
Доктор был дома.
Я приблизился к воротам. Дорога за ними по-прежнему тянулась к очередному деревянному мосту, за ним виднелись деревья. Сквозь листву пробивался свет. Греющихся под луной аллигаторов я не увидел.
Итак, Декстер, мы на месте. Что же ты собираешься предпринять этой ночью? В данный момент дом Риты представлялся мне не таким уж и плохим местом. Особенно в сравнении с глухим ночным болотом. За воротами меня ждали безумный маньяк-вивисектор, изголодавшиеся рептилии и человек, которого надо было спасать, несмотря на то что он жаждал убить меня. А в правом углу ринга стоял облаченный в черные трусы могучий Декстер.
Но почему, собственно, я? Этот вопрос в последнее время я задавал себе особенно часто. Нет, правда, неужели я готов рисковать жизнью ради спасения сержанта Доукса? Каким образом получилось, что из всего нуждающегося в спасении человечества я избрал именно его? Эй, проснись! Не вкралась ли в эту картину какая-то ошибка? Например, мое в ней появление?
Тем не менее я находился здесь, и мне, видимо, придется через это пройти. Я перелез через ворота и двинулся на свет.
Постепенно на ферму возвращались нормальные ночные звуки. Я считал их таковыми для дикого, доисторического леса. Услышал треск, гудение и жужжание наших друзей-насекомых. До меня долетел полный скорби вопль. Оставалось надеяться, что кричала сова. Дай Бог, чтобы небольшая. В кустах, справа от меня, что-то задребезжало и смолкло. Однако, по счастью, вместо того чтобы испугаться, как положено нормальному человеческому существу, я вдруг ощутил себя ночным охотником. Звуки стихли, движение вокруг меня замедлилось, а мои чувства обострились. Тьма чуть-чуть рассеялась, я стал различать в ночи кое-какие детали, и где-то в глубинах моей растущей уверенности раздался не слышный уху холодный смешок. Неужели несчастный, непонятый Декстер стал воспринимать мир не головой, а каким-то стихийным чувством? Если так, то следовало бы позволить Темному Пассажиру взяться за руль. Он будет знать, что надо делать.
А почему бы и нет? В конце дороги за деревянным мостом нас ждет доктор Данко. Я давно мечтал встретиться с ним, и теперь моя мечта должна осуществиться. Гарри наверняка одобрил бы то, что я сотворю с этим типом. Даже сержант Доукс был бы вынужден признать, что доктор Данко — достойная дичь, и выразил бы мне благодарность. У меня кружилась голова. На сей раз я получил разрешение. Более того, во всем ощущалась какая-то поэзия. Ведь Доукс так долго не позволял моему джинну вылезти из бутылки! И если для его спасения джинн освободится из застенка, то в этом будет высшая справедливость. И я его спасу. Обязательно спасу. А затем…
Но вначале…
Я зашагал по деревянному мосту. Когда я находился на его середине, доски подозрительно затрещали, и я застыл. Ночные звуки не изменились, и я услышал, как Тито Пуэнте, громко выкрикнув «А-ах!», снова вернулся к мелодии. Я же продолжил движение.
За мостом дорога закончилась, превратившись в парковочную площадку. Слева от меня находилась цепная изгородь, а прямо стоял небольшой одноэтажный дом. В одном окне горел яркий свет. Старый дом нуждался в покраске, но доктора внешняя сторона дела, видимо, интересовала не так сильно, как заслуживала. Справа на берегу темнел какой-то курятник. Пальмовые листья крыши, свисая по краям, напоминали старое тряпье. У полуразвалившегося причала на канале был ошвартован катер на воздушной подушке.
Я скользнул в тень деревьев и почувствовал, как хищник с холодной уверенностью берет под контроль все мои чувства. Я осторожно обогнул парковку слева, следуя вдоль цепной изгороди. Какое-то существо, рыкнув на меня, бросилось в воду, но поскольку это случилось по другую сторону изгороди, я проигнорировал рык. За рулем сидел Темный Пассажир, и на подобное он не тормозил.
Изгородь повернула направо в сторону от дома, и передо мной осталось пустое пространство, не более пятидесяти футов шириной, и последняя линия деревьев. Я остановился в тени крайнего дерева, чтобы получше рассмотреть дом. Но когда я, застыв, оперся рукой на ствол, в ветвях над моей головой что-то упало, послышалось биение крыльев, и ночную тишину прорезал ужасно громкий, похожий на звук трубы вопль. Я отпрыгнул, а то, что за мгновение до этого сидело на дереве, рухнуло сквозь листву на землю.
Все еще исторгая чрезмерно усиленный трубный звук, существо обратило на меня свой взор. Это была здоровенная птица — больше, чем индейка, — и, судя по шипению и воплям, очень на меня сердилась. Птица сделала шаг вперед, волоча за собой массивный хвост, и я сообразил, что имею дело с павлином. Животные и птицы меня вообще не любят, но эта с первого мгновения стала испытывать ко мне безудержную и агрессивную ненависть. Думаю, павлин не до конца понимал, что я значительно больше и существенно опаснее, нежели он. Создавалось впечатление, будто он хочет съесть меня или прогнать прочь. Необходимо было остановить этот кошачий концерт как можно скорее, и я ублажил птичку, с достоинством отступив вдоль изгороди в тень моста. Оказавшись снова в безопасной темноте, я вгляделся в дом.
Музыка затихла, и свет в окне погас.
Несколько минут я, буквально окаменев, стоял в спасительной тени. Однако ничего не произошло, если не считать того, что павлин, в последний раз злобно прокудахтав в мою сторону, взлетел на дерево. Вскоре снова вернулись ночные звуки — пощелкивание и писк насекомых, храп и плеск аллигаторов. Но Тито Пуэнте умолк. Я знал, что доктор Данко подобно мне вслушивается и всматривается в ночь. Мы оба ждем, когда оппонент сделает первый шаг. Но я мог выжидать дольше, чем доктор, поскольку тот не имел представления, что находится там, в ночи. Он мог предположить, что рядом с домом засел отряд спецназа или даже, не дай Бог, банда фанов «Пурпурного легиона». Мне же было известно, что в доме только он. Я знал, где Данко, а ему не было известно, сидит ли кто-нибудь на крыше и окружен ли дом. Он должен предпринять что-либо первым, и у него лишь две возможности. Напасть или…
За домом раздался рев двигателя, я непроизвольно напрягся, а катер на воздушной подушке вдруг резко отвалил от пирса. Звук мотора стал выше, катер понесся по каналу и через минуту исчез в ночи. Вместе с ним исчез и доктор Данко.
ГЛАВА 26
Несколько минут я наблюдал за домом. Я не заметил, кто управлял катером, и доктор вполне мог остаться в доме, выжидая, что последует за этим. Кроме того, если быть до конца честным, у меня не было ни малейшего желания опять подвергнуться нападению дикого хищного цыпленка.
