Аркадий Адамов - Черная моль
Продолжая разглядывать бумаги, Басов выколотил из трубочки остаток сигареты, вставил новую и, нащупав на столе спички, закурил.
— Так-так. И все эти разговоры, значит, в открытую. Что ж. Не возражаю. Люди попались надежные. Ну, а с кем еще толковали?
— С Голубковой, — еле выдавил из себя Геннадий, не поднимая глаз на Басова, и поспешно прибавил: — Но разговора не получилось, товарищ комиссар. Она ничего не рассказала.
— А почему?
Геннадий смешался и умолк, не зная, что ответить на этот прямой вопрос. Вместо него ответил Зверев:
— Подготовились мы недостаточно.
Басов покачал головой.
— Главное не в этом. Почему-то Ярцев в этот раз слишком уж понадеялся на себя и… на нее. Удивительное легкомыслие! — Он внимательно посмотрел на Геннадия. — Раньше, кстати, за вами такого не наблюдалось.
И снова Зверев поспешил на выручку:
— Учтем, товарищ комиссар. С кем не бывает! А Голубкова не догадалась, зачем ее вызвали.
Басов усмехнулся.
— Из вас, Зверев, адвоката не получится, не старайтесь. А вам, Ярцев, делаю серьезное предупреждение. Если и дальше так пойдет, то эта самая «черная моль» вам еще при жизни памятник поставит. — И резко, почти с угрозой прибавил: — Лично я такой славе не завидовал бы. Имейте это в виду.
— Понял, товарищ комиссар.
— Ну, то-то же. А теперь, друзья-товарищи, пора переходить от открытой игры к закрытой. В противоположность шахматам, она у нас более активна. Так, что ли? — Басов снова придвинул к себе папку. — Ага. Вот и ваш план. Посмотрим.
Зверев и Ярцев с опаской переглянулись. У обоих одновременно мелькнула одна и та же мысль: «Сейчас начнет уточнять». Эти «уточнения», как любил выражаться Басов, нередко кончались тем, что он перечеркивал план и приказывал составить новый.
— Вот вполне правильная мысль, — неожиданно сказал Басов и, водя пальцем, прочитал: — «Пункт двенадцатый и последний: Искать возможные каналы сбыта». Не мешало бы, однако, уточнить: как вы собираетесь искать, с чего начнете? Это сейчас главное звено.
— Обязательно уточним, товарищ комиссар, — поспешно заверил Геннадий.
— Интересно знать, когда же произойдет это историческое событие? — сердито покосился на него Басов, крепко зажав в зубах трубочку с сигаретой.
Синим карандашом он дважды решительно отчеркнул последний пункт и рядом поставил жирный вопросительный знак. Геннадий с тоской посмотрел на свой так аккуратно отпечатанный план.
— Уже уточнили, — объявил вдруг Зверев. — Мы вот с чего начнем. — Он повернулся к удивленному Геннадию. — Доставай-ка свой блокнот, покажи, что ты там записал, когда ждал пропуска на фабрику.
Через полчаса листок из блокнота перекочевал в карман старшего оперуполномоченного лейтенанта Арбузова.
— Значит, Федя, понял? — спросил его Ярцев. — И надо сегодня же все успеть.
— Все будет как часы, — весело откликнулся чернокудрый, с лукавыми глазами Арбузов.
— С водителем поаккуратней.
— Уж будьте уверены. Убаюкаем так, что только губами зачмокает и пузыри пустит. А понять ничего не поймет.
— Ну, двигай, раз так, — улыбнулся Геннадий.
В тот же день под вечер в небольшой прокуренной комнате районной автоинспекции Федор Арбузов уже беседовал с водителем грузовой автомашины Ступиным. Это был высокий сутулый парень с взъерошенными белокурыми волосами, одетый в промасленную спецовку.
Арбузов задавал вопросы весело и напористо, и Ступин, усиленно подделываясь под его легкий, дружеский тон, отвечал торопливо, сбивчиво, но вполне искренне.
— Вижу, брат, вижу, — добродушно сказал наконец Арбузов. — Путаница вышла. Путевка у тебя в порядке. Никакой «левой» ездки. Но для порядку, сам понимаешь, ты уж мне за тот день во всех подробностях отчитайся.
— Так я же, товарищ инспектор, разве отказываюсь?.. Ну, с другим просто нет никакой инициативы разговаривать на этот предмет. А с вами — другое дело. Значит так. — Ступин наморщил лоб. — В девять подал я машину к тринадцатому магазину. Сама села. Директор то есть.
— Фамилию знаешь?
— А то нет. Середа Полина Осиповна. Ох, и баба! С ней, значит, на меховую фабрику поехали. За товаром.
— Каким?
— Шапки получали. Как накладную оформили, грузить стали. Она мне и говорит: «Помогай, Ваня. Тороплюсь. За мной не пропадет». Ну, я и давай. Кто ж откажется на полушку заработать. Верно?
— Верно, — согласился Арбузов. — И много потрудился?
— Да нет. Двести сорок коробок погрузили, и всё тут.
— Смотри, пожалуйста, точность какая! — засмеялся Арбузов. — Ты их по дороге пересчитывал, что ли?
— Зачем? — в тон ему ответил Ступин и подмигнул: — Наше дело, шоферское, такое: все замечать и обо всем молчать. Верно?
— Ох, ты ж и хитер! Ну, да ладно. Значит, первая ездка была на меховую фабрику, время — с девяти до двенадцати, груз — двести сорок коробок с шапками. Так и записывать?
— Форменно так! — горячо подтвердил Ступин. — Чтоб у меня на всю жизнь права отобрали, если вру! Теперь, значит, вторая ездка…
Ступин говорил с воодушевлением, вдаваясь в бесконечные подробности, и, как видно, сам наслаждался своей правдивостью и абсолютным на этот раз безгрешием.
Расстались они оба очень довольные друг другом.
Арбузов немедленно позвонил Ярцеву.
— Порядок, — сказал Геннадий, выслушав его доклад. — Зверев приказал операцию провести завтра.
Огромные, залитые голубым светом неона зеркальные витрины магазина меховых изделий в этот сумеречный предвечерний час невольно привлекали внимание прохожих. С минуты на минуту должен был кончиться обеденный перерыв, и у дверей магазина собралась уже небольшая группа людей, в большинстве молодые, рабочего вида парни.
Наконец продавщица в синем халатике распахнула дверь. Магазин начал наполняться покупателями.
Спустя некоторое время за прилавком появилась высокая широколицая женщина лет сорока, тоже в синем халате, из-под которого виднелась белая блузка, заколотая у шеи большой, из цветного стекла брошкой.
Женщина спокойно, по-хозяйски оглядела торговый зал, потом раскрыла створку шкафа и поправила выставленные там меховые горжетки. Мимо пробежала одна из продавщиц.
— Уже упарилась? — сухо спросила ее высокая женщина.
— Покупателей тоже бог послал. — Девушка раздраженно кивнула головой на двух молодых парней. — Сами не знают, чего хотят. По десять шапок уже перемерили, и все им мало.
— Их право.
— Да ну, Полина Осиповна! Нервов на таких не хватит. И уж понимали бы чего-нибудь. Или совета слушали. А то с умным видом самый плохой товар выбирают. И у Марины вон такие же попались. — Она указала на другую продавщицу.
— Ты нервы свои оставь! — властно оборвала ее старшая. — На работе находишься.
В этот момент к прилавку подошли четверо молодых людей. Один из них, высокий и плечистый, деловито спросил:
— Где тут директора повидать можно, товарища Середу?
— Я директор, — ответила пожилая женщина. — Что надо, товарищи?
— Дело к вам есть.
— Прошу в мой кабинет.
Откинув доску прилавка, все четверо последовали за ней.
В тесной, заваленной товаром каморке посетители предъявили свои удостоверения.
— Общественные контролеры, — коротко пояснил все тот же высокий парень.
— А, дорогие гости, — не очень приветливо усмехнулась Середа. — Что ж, контролируйте. Сейчас покажем вам все документы, жалобную книгу. Товар поглядите в подсобке, может, чего утаиваем от покупателей.
Однако никто из посетителей не ответил на ее язвительное замечание.
«Где я его видела?» — думала Середа, вглядываясь в хмурое, с крупными, резкими чертами, словно из меди вычеканенное лицо старшего по группе. Эта мысль долго не давала ей покоя, и приход контролеров, такой, в общем, обычный, начинал ее тревожить.
Наконец Середа вспомнила. Ну, конечно. Она видела его у Тихона на фабрике, он там работает, этот парень. Фамилия, кажется, Привалов. «Нехай проверяют», — сразу успокоившись, подумала она и равнодушным тоном осведомилась:
— А контрольные закупки вы уже сделали?
— Нет. Не требуется.
Середа удивленно покосилась на Привалова.
Утром Геннадий еле дождался прихода Зверева в Управление.
— Сияешь? — в своей обычной насмешливой манере осведомился тот. — Может, даже на радостях спляшешь мне чего-нибудь?
— Скоро кое-кто другой запляшет, — многозначительно возразил Геннадий и, не удержавшись, выпалил: — Есть канал сбыта! Есть метод похищений!
— Предъяви доказательства. Москва словам не верит.
— С нашим удовольствием, — шутливо поклонился Геннадий. — Извольте взглянуть. — Он вынул папку с делом. — Вот свидетельские показания шофера Ступина. На его машину четырнадцатого января было погружено двести сорок коробок с шапками. А вот акт общественных контролеров. В накладной за то же число значится только сто восемьдесят шапок. Значит, шел «левак» в количестве шестидесяти шапок.
