Андрей Константинов - Внедрение
Они подивились, насколько Питер все же маленький город, и как-то разом почувствовали себя старыми знакомыми. Валере даже показалось, что в Зое Николаевне проснулся интерес к нему, как к мужчине. Штукин вспомнил о Якушеве, о подсмотренной сцене и решил, что никого ни у кого не отбивает – все, поди, взрослые, каждый сам за себя все решить может.
Рядом с ними сидела какая-то большая компания рафинированных парней и девиц. Молодые люди вдруг стали очень громко материться. Штукин резко развернулся к ним:
– Это ничего, что я вам мешаю?
– А ты нам не мешаешь! – бросил какой-то парень, и все заржали.
Валера встал. Зоя легко взяла его за кисть:
– Не надо!
Штукин мягко освободил руку, подошел к веселому столику и обратился к самому крупному парню, затылок которого украшала косичка:
– Сейчас я обижу твою маму и испачкаю кровью белую панаму![45]
За столиком резко перестали смеяться. Парень медленно начал открывать рот, но Валера нажал на его плечо и, нагнувшись, тихо сказал:
– А вы, молодой человек, сильно пьяны, поэтому можете упасть первым!
Компания окончательно притихла, а потом все вдруг дружно стали с ним замиряться – дескать, все нормально, братан. Все нормально…
Штукин ответил, что от таких родственников его Бог упас, и вернулся за столик к улыбавшейся Зое. Они поболтали еще немного, а потом Николенко засобиралась домой – с некоторой даже неохотой, как показалось Валере. Прощаясь, Зоя Николаевна еще раз поблагодарила его:
– Спасибо, Валерий… Если вы не против, я вам потом еще позвоню. Вы… интересный собеседник.
Она ушла, а Штукин долго смотрел ей вслед и думал: «Интересно, позвонит все же или нет? Интересная дама… Если не позвонит – надо будет ее подружке звякнуть… Тоже – штучка». У Валеры было хорошее настроение. Обе дамы ему очень понравились, и он был в неком приятном предчувствии интересного приключения. Он даже поплевал через левое плечо, чтобы ничего не сглазить. Наверное, это и помогло…
На следующий день ему позвонила – нет, не Николенко, а ее подруга Вера. Она долго что-то путано объясняла, а потом попросила заехать к ней домой, потому что, видите ли, ей срочно понадобилась консультация по «важному делу, очень похожему на то, что произошло накануне».
Валера, как джентльмен, конечно, не смог отказать и заехал. Вера была дома одна. Она стала поить Штукина чаем с тортом, попутно объясняя, в чем смысл консультации:
– У меня муж – бизнесмен. Сейчас довольно крупный, но… в его прошлом… Сами понимаете…
– Понимаю, – кивнул догадливый Штукин.
Вера улыбнулась и облизала язычком чайную ложку так, что Валера заерзал.
– Да, так вот. Он завтра с кем-то будет в «Астории» встречаться, с какими-то серьезными людьми… А мне говорил, что его партнеры ерундой маются – и ставят за ним наблюдение… Вот. Если вы можете помочь… ну – проконтролировать и все такое, то он заплатит. Ну, и мне как-то спокойнее будет. Я переживаю.
И Вера действительно задышала глубоко и взволнованно.
– Конечно, я помогу, – сказал Штукин и начал ласково, успокаивающе поглаживать Веру. – Вы не переживайте так…
Но она дышала все чаще и чаще, пришлось и Валере гладить ее больше и больше, пока одна его рука не забралась в вырез ее кофточки, а вторая – под юбку… С кухни они так и не вышли – все и без того сладилось, благо кухонный стол, сработанный на заказ, оказался очень крепким, широким и, вообще, удобным…
Потом Штукин слизывал крем с груди Веры, а она, мурлыкая, как кошка, тараторила без умолку (прерываясь только для поцелуя) и легко выдавала свои тайны, а заодно и тайны подружки:
– Ты меня только не выдай, хорошо? А то мне Зойка голову отвернет. У нее роман с одним парнем – ну, можно уже сказать, что был. А ты ей тоже приглянулся. Она у меня вчера полночи все вздыхала-маялась: «Ну я же не блядь! А душа, получается, блядская!»
Валера, уже знавший по опыту, что в определенных ситуациях женщинам нужен не столько собеседник, сколько слушатель – только угукал в ответ. А Вера продолжала разливаться соловьем:
– На самом деле это Зойка тему с «Асторией» и придумала, а потом сама же и засомневалась, и мне ее еще и уговорить пришлось. Зойка – она хитрая. Мы с ней ближайшие подруги, казалось бы – ну передо мной-то чего строить из себя – ан нет, все равно понты кидает. Мол, я не могу ему звонить, мне неудобно, он может не так понять, позвони лучше ты… Знаешь, меня аж зло взяло – вот любит чужими руками каштаны из огня… Типа, она на тебя глаз положила, да и ты сам изначально именно ей помочь решил. Короче – я тут нужна только для связи. Причем – не для половой. Меня аж зло взяло – ну что я, хуже?
– Нет, – сказал Штукин, переводя Веру в позу кухарки, вынимающей из духовки пирог. – Не хуже.
– Погоди, погоди! – забарахталась в его руках Вера. – Ты… ой, погоди… ты насчет «Астории»-то… ой-ой, согласен?
– Согласен, – успокоил женщину Валера. – Куда ж деваться.
Настроение у него было просто замечательным – «консультация» с Верой никак не перечеркивала перспектив с Зоей, а учитывая то, что они подружки, да еще любят поэкспериментировать, – варианты могли нарисоваться самые разные, включая такие, от которых просто дух захватывало – точнее, не от самих вариантов даже, а только от мыслей о них…
Поэтому на следующий день в гостинице «Астория» состоялась двойная встреча – Штукин, Зоя и Вера – муж Веры и какие-то его «серьезные люди». Валере показали издали мужа, он всмотрелся, запомнил, вышел из гостиницы и начал приглядываться к стоявшим иномаркам. Охрану беседовавших и их шоферов Штукин «выкупил»[46] быстро – это было нетрудно. Затем Валера прогулочным шагом направился в садик напротив Исаакиевского собора и начал прикидывать, где и как должны стоять машины «конторы», если они, конечно, вообще работают за данными «объектами». «Они теоретически должны стоять так, что, куда бы ни поехал объект – им было бы удобно маневрировать на площади», – размышлял Штукин. – А стало быть, около собора – самое место… Так, так… Есть контакт!» Валера засек «Жигули» пятой модели. Сам по себе этот факт еще ничего не означал, так как и в «Астории», и на площади народу всякого разного было много и «наружка» могла встать совсем не обязательно за мужем Веры…
Валера пристроился в очередь за билетами в Исаакиевский собор, в двух метрах от которой стояла «пятерка». Окно в автомашине было открыто, и вскоре оттуда донеслось шипение и обрывок только Штукину понятной галиматьи: «Ноль восемь восемь сто пятнадцать – альфа!»
Валера усмехнулся, словно встретил старых знакомых: «Так это же господа чекисты!»
Дело в том, что кодовые обозначения действий объекта в наружках ФСБ и МВД сильно отличаются друг от друга. То, что услышал Штукин, расшифровывалось так: «Объект вышел из здания». Сотрудник ОПУ ГУВД эту же информацию передал бы следующим образом: «Груз вышел со склада». Просто эфэсбэшная наружка, будучи «заточенной» в основном на контрразведку, старалась уходить от сленга в сторону цифровых обозначений, понимая, что сотрудники иностранных дипломатических миссий обладают хорошей сканирующей аппаратурой.
Валера эфэсбэшную наружку не любил – еще с того момента, когда его экипаж однажды столкнулся с комитетовским экипажем в одном дворе и никто не уступал друг другу удобное для наблюдения место – хотя и работали они за разными объектами. К тому же в ОПУ все знали, что эфэсбэшники называли презрительно их наружку «уголком», то есть теми, кто работают на уголовный розыск. В ОПУ даже пытались придумать ответную обидную кличку комитетчикам, но из этой затеи ничего не вышло…
Валера немедленно вышел из очереди и переместился ближе к входу в гостиницу, где увидел прощавшегося со своими собеседниками мужа Веры. Теперь сомнений уже не было: Верин супруг действительно обладал либо точной информацией, либо хорошим предчувствием относительно того, что его «пасут». Штукин перезвонил на мобильный телефон Зое и попросил передать, что вечером зайдет к Вере и все объяснит.
Вечером его, действительно, ждали – муж Веры, Николенко и сама Вера. Супруг, естественно, выказывал нетерпение больше всех, по крайней мере внешне. Разговор происходил на кухне, где Валера не удержался и легонько погладил стол, отчего Вера слегка покраснела. Чтобы не вгонять ее в краску еще больше, Штукин сразу перешел к делу:
– Значит, так: наблюдение, действительно, было, и работали они, действительно, за вами. Это были не наши, а ФСБ, что гораздо серьезнее. И не потому, что ФСБ, а потому что с вероятностью 99,9 процента могу предположить, что они работали официально. То есть – кто-то официально выписывал задание, подписывал, легендировал – и так далее. Процесс вам не так важен. Он может быть организован за деньги, а может, и нет, что еще хуже. И вот почему: ваш компаньон может быть их агентом. В этом случае он сливает истинную информацию о вас. То есть – все довольны: дольщик, потому что вас устраняет, и чекисты, потому что работают на конкретный показатель. И еще: комитетчики, как правило, наблюдение ставят вместе с прослушиванием телефонов. Это их почерк. Так, в принципе, и правильно, и уголовный розыск тоже всегда поступал бы так же, кабы возможность была. А если они вас слушают, то есть возможность всю эту бодягу достаточно быстро прекратить.
