Александра Маринина - Украденный сон
Разве непонятно, на кого из тех двоих приказ подпишут, а кто на старом месте останется? И разве кто-нибудь не знает, какая жизнь ждет того, кто остался? Собирался уходить, уже личное дело везти должен был, а в последний момент не взяли… Почему? Из-за чего сорвался перевод на новую должность? Затеяли проверку и чего-то накопали, не иначе. Ну и все в таком же духе. А ведь бывает и по-иному, случается, хватает кандидат на повышение свой запрос в зубы и бежит к своему кадровику, низко ему кланяется, бутылку несет или еще чего ценное, просит-умоляет, чтобы кадровик этот соизволил папочку с документами достать да задницу свою в автомобильчик поместить.
Автомобильчик-то уже у подъезда дожидается, стало быть, не фельдсвязью, которая неизвестно еще когда будет, дело пошлют, а прямо сей же минут и доставят по назначению. И приказ на новом месте подпишут без проволочек, и никакой другой кандидат в эту игру вмешаться уже не успеет… Много хитростей и возможностей у тех, кто в отделах кадров работает, и всеми этими хитростями пользовался Арсен много лет, с наслаждением глядя на спектакли, которые разыгрывались по написанным им сценариям. Большего удовольствия он в жизни не искал и не хотел. Оттого и в новой своей ипостаси не погнался он ни за славой, ни за большим куском.
Мирно поделил все, что было создано, между собой и ближайшими помощниками. Долго размышлял перед разделом, какую часть взять себе, и остановил свой выбор на ГУВД Москвы. Почему, он и сам не мог бы точно ответить.
Манило его это слово – «Петровка», было в нем что-то от юношеской романтики. Подумать только, ведь всего четыре адреса есть на всю огромную страну, вернее, всего четыре организации, которые каждый житель многомиллионного СССР знает не только по названию, но и по адресу. Кремль, Старая площадь, Лубянка и Петровка. Четыре заветных адреса, четыре символа власти, могущества и всенародной мудрости. Кремль и Старая площадь – не по его части, а на Лубянке он и так бывает каждый день. Так и вышло, что Арсен заправлял преступными связями с работниками Петровки, когда уже и СССР развалился, и про Старую площадь как-то подзабыли, и Кремль утратил свое магическое звучание, и Лубянку покрыли несмываемым позором, сначала сократили, потом заклеймили, потом преобразовали, а затем и вовсе стерли с лица земли, спрятав бренные останки под чужими названиями. А вот очарование Петровки сохранилось… Нет, не прогадал Арсен, правильный выбор в свое время сделал…
После ночной встречи с Сергеем Александровичем Арсен дал команду на всякий случай понаблюдать за Бондаренко. И хотя, если судить по информации Градова, беды ничто не предвещало, Арсен внутренне был готов к худшему. Поэтому когда ему сообщили, что Бондаренко рано утром явился домой на машине, за рулем которой сидел Андрей Чернышев, он сразу понял, что Каменская его провела. В первые минуты он попытался просчитать, где она была весь вчерашний день и что успела узнать. И только потом, внезапно спохватившись, подумал о Карташове.
Выходило, что Карташов явился в редакцию журнала «Космос» не потому, что нашел записку, а потому, что его послала туда эта хитрая девица. Что же из этого следует? А то, что никакой записки не существует, все это блеф, рассчитанный на то, чтобы спровоцировать тех, кто хочет спрятать следы этой темной истории.
Сообщение о контакте Бондаренко с оперативником Чернышевым Арсен получил только к вечеру того же дня. При построении системы связи внутри своей организации Арсену пришлось решать непростую задачу: что предпочесть, конспирацию или оперативность получения информации. По зрелом размышлении он предпочел первое. Система связи и передачи информации была простой и надежной, но требовала хорошей памяти и высокой точности.
Правда, сведения поступали при этом не всегда вовремя. Что ж, рассудил он, всегда нужно чем-то поступаться, ибо ничего идеального в этом мире не бывает.
Арсен уже знал, что фокус с телефоном Каменской по какой-то непонятной причине не удался. Впрочем, учитывая новую информацию о встрече Бондаренко с Чернышевым, это большого значения уже не имело. Тем не менее Арсен призадумался. Сначала был срыв с поисками записки в квартире Карташова. Сам Карташов дал этому вполне резонное объяснение, и не было никаких оснований винить в этом человека из отдела Гордеева, давшего непроверенные сведения. Потом, на следующий же день, другой человек, тоже из работавших на Петровке, дал неверные результаты проверки пребывания Каменской в поликлинике. Сегодня – совершенно необъяснимая история с телефоном. Три неудачи у трех разных людей и практически одновременно.
Кто-то из них предатель, это не вызывает сомнений. Но кто?
Арсен немедленно связался с дядей Колей. Начал он, по обыкновению, издалека, потом плавно подошел к главному.
– Ты проверяться не забываешь?
– Нет.
– А ребят своих контролируешь?
– Вы это к чему? – поморщился с досадой дядя Коля. – У меня за два года ни одного прокола не было.
– Не было – так будет, – зловеще процедил Арсен. – За тобой ходят уже двое суток. И за пацаном твоим, который у Карташова записку не нашел.
– За Саней?!
– Тебе виднее, кого ты к нему посылал. Как ты мог так расслабиться, Черномор хренов! Из-за твоей беспечности…
– Я не понимаю, – спокойно прервал его дядя Коля. – Если вы об этом знали, то почему не предупредили сразу? А если даже вы не знали, то какие ко мне могут быть претензии. По-моему, у нас с вами была договоренность о разделении труда. Мы выполняем ваши указания, а вы обеспечиваете нашу безопасность. И перестаньте на меня шипеть. После двух ходок в зону меня этим не проймешь.
Арсен в глубине души вынужден был признать, что его собеседник в чем-то прав. Действительно, дядя Коля за безопасность не отвечал, это была забота его, Арсена. Но должен же быть предел беспечности! Нельзя, в конце концов, совершать заказные преступления и при этом полностью полагаться на доброго дядю, который будет ходить по пятам и подтирать за тобой грязные следы.
– Не тебе судить, о чем я знаю и что должен делать, – сухо сказал Арсен. – А тебе грош цена, если ты не заметил, что твоего пацана перевербовали.
– Да с чего вы взяли? – неподдельно изумился дядя Коля.
– А с того, милый мой, что слишком уж легко он от Карташова ушел.
Влез в чужую квартиру, наплел хозяину семь бочек арестантов и благополучно вышел оттуда, не сделав того, за чем его посылали. А на следующий день обнаруживается, что хозяин ни с того ни с сего начинает интересоваться тем, что должно было быть в записке. Тебя это не заставляет задуматься?
– Вы, собственно, на что намекаете? – Дядя Коля с трудом сдержался, чтобы не повысить голос.
– На то, что твой парень распустил язык. И либо ты об этом знаешь и покрываешь его, то есть обманываешь меня и своего задушевного друга Сергея Александровича, либо ты полный идиот и позволил какому-то сопляку обмануть себя. И в том, и в другом случае ты должен быть наказан.
– Интересно вы рассуждаете. А как насчет вашего человека, который сообщил, что Карташов в отъезде? Его вы тоже будете наказывать? Или хотите одного меня сделать «стрелочником»?
– Мой человек – не твоя забота. Ты должен отвечать за себя и за своих парней. С сегодняшнего дня мы с тобой перестаем встречаться. Связь только по телефону и только с двойным контролем. Завтра с утра я постараюсь проверить, не прослушивается ли твой телефон, но на всякий случай ты им пока не пользуйся.
– Ну что вы меня запугиваете, Арсен? Почему мой телефон должен прослушиваться?
– Потому что я очень боюсь, что твой мальчишка притащил за собой «хвост» от квартиры Карташова прямо к тебе. А ты даже не считаешь нужным проверяться, как будто ты ангел безгрешный. Ладно, выволочку я тебе, считай, устроил, теперь поговорим о деле.
Дядя Коля слушал внимательно, не переспрашивал, лишних вопросов не задавал. С одной стороны, Арсена это вполне устраивало, он терпеть не мог давать объяснения и отвечать на вопросы. Но с другой стороны, его настораживала покладистость дяди Коли, который готов был делать все, что скажут, особо не стараясь вникнуть в смысл приказа. Когда не понимаешь смысла, полагал Арсен, тогда в случае внезапных осложнений не можешь принять правильного решения. Правда, когда понимаешь смысл, тогда уже знаешь слишком много и можешь стать опасным…
Когда зазвонил телефон, Леша Чистяков снял трубку, даже не взглянув на вздрогнувшую Настю. Он уже отчаялся когда-нибудь увидеть, как она сама разговаривает по телефону.
– Я полагаю, Анастасии Павловны, как обычно, нет дома, – услышал Леша знакомый голос, с которым он разговаривал прошлой ночью. – Так вы уж передайте ей, будьте так любезны, что я опять звонил и просил ее обратиться к творчеству Джека Лондона, особенно к рассказам, содержащимся в пятом томе.
