Юрий Корчевский - Фронтовик. Убить «оборотня»
– А еще у кого-нибудь могли быть ключи?
– Не думаю. Родни у него не было, по крайней мере, он о ней никогда не говорил. Да я и не расспрашивала. И не приходил никто из родни, только знакомые и друзья.
В своем разговоре с Фросей Андрей заходил то с одной стороны, то с другой, задавал самые разнообразные вопросы. В протоколах все было передано коротко, официально и сухим языком, они не давали цельного представления об убитом. А ведь человек с кем-то общался, у него были какие-то интересы.
Уже перед уходом Андрей спросил:
– А в последнее время вы каких-нибудь разговоров с непонятными словами не слышали?
Фрося ответила сразу:
– Дня за три-четыре до… – она не договорила, но и так было понятно, что речь шла об убийстве, – к нему приходил один мужчина – благообразный такой, с бородкой, в шляпе, в серо-голубом габардиновом плаще. Мне в кухне почти все слышно было. Так вот, словечко непонятное прозвучало. Дай бог памяти – сейчас вспомню… А, диамант. И фамилию называл… Точно, Фторов.
Такой фамилии в протоколе не было.
– Фторов, вы ничего не перепутали?
– Нет, у меня сосед снизу Фторов, пьяница и забулдыга, никчемный человек.
– Спасибо, вы нам помогли.
Как было велено, Андрей возвратился на Петровку. Время уже было позднее, девятнадцать часов, но Арапов был на месте. Семьи у него нет, что ли?
Перед сыщиком лежал лист бумаги, где были выписаны фамилии и стояли стрелочки.
– Хвастай.
– Почему вы так решили?
– Лицо довольное.
Андрей пересказал ему все, что услышал от Фроси.
Сыщик добавил в список две фамилии. Он закрыл глаза, что-то обдумывая и постукивая карандашом по столу.
– Андрей – позвольте мне вас так называть? – завтра придется съездить в Тулу, на оружейный завод. С утра возьмите командировочное удостоверение и официальный запрос. Я его уже подготовил, осталось печать поставить.
Сыщик отпечатал запрос на пишущей машинке «Ундервуд», стоящей на тумбочке в углу.
– Насчет пистолета?
– Догадлив. Из дела спиши его номер и год выпуска. Если сильно повезет, найдешь, куда он был с завода отгружен.
– Почему «если повезет»?
– Архивы могли сгореть – во время войны завод бомбили; их могли вывезти, скажем – в Сибирь, и не вернуть.
– Понял.
С утра Андрей, взяв необходимые бумаги, выехал поездом в Тулу. Пришлось разным начальникам показывать свое удостоверение, но аббревиатура «МУР» произвела свой эффект, и его пустили в архив завода.
Завод был старый, наверное еще петровских времен, одноэтажный, стоящий рядом с Тульским кремлем. Вроде бы в нем утопили бунтовщиков Болотникова – ведь река Упа была рядом.
Архив располагался в подвале с низким сводчатым потолком.
В помощь Андрею дали женщину.
– Что искать будем?
– Пистолет «ТК», выпуска тысяча девятьсот двадцать седьмого года под номером… – Андрей продиктовал номер.
– Ой, как бы эти бумаги мыши не погрызли.
Тем не менее нужные бумаги нашлись – пожелтевшие, с выцветшими чернилами.
– Еще раз номер продиктуйте. Так, погодите… Вот, нашла. Шестьдесят пистолетов с номера … по номер … были отгружены в Москву, в Наркомат тяжелой промышленности, апрель тысяча девятьсот двадцать восьмого года.
– Да? А зачем им столько?
Архивариус улыбнулась:
– Вы из Москвы, из милиции – вот и узнайте. Я думаю – как личное оружие сотрудников Наркомата, как наградное. Раньше ведь каждый член ВКП(б) имел право носить оружие, даже если он и не начальник.
Для Андрея эта новость была удивительной.
– Вы уж не сочтите за труд, напишите мне справку – по форме и с печатью.
– О, какие в милиции бюрократы!
– Не мы – в суде. Каждый факт или действие должно подтверждаться бумагой.
Получив нужную справку, Андрей помчался на вокзал.
Три часа пути – и он в Москве. Времени – шесть вечера, но он поехал в МУР.
Сыщик был на месте.
– Радуй.
– Раздобыл. – Андрей торжественно достал справку с ТОЗа и положил на стол.
– Надо же, не ожидал.
Сыщик прочитал текст.
– В Наркомат тяжелой промышленности?
Арапов достал лист бумаги.
– Ого! Ты знаешь, в нашем списке двое работали в Наркомате – сам убитый и некто Фандера. Стало быть, они оба могли иметь эти пистолеты. Но имели ли? Не исключаю, что это – случайное совпадение. Пистолеты могли украсть у владельцев, они могли их сдать назад, когда увольнялись, а потом их передали другим лицам.
Андрей сразу понял, чем будет заниматься завтра.
– Мне завтра в Наркомат?
– Андрей, теперь это Министерство. Но ты правильно догадался.
С утра Андрей направился в Министерство, прошел в отдел кадров. Когда он объяснял причину визита, женщина-кадровик сняла очки и назидательно сказала:
– Молодой человек, у нас серьезное Министерство, мы выпускаем солидную продукцию. Надеюсь – догадываетесь какую. А вы с пистолетами, да еще историей почти двадцатилетней давности. Боюсь, мы не сможем вам помочь.
– А я не ради собственного любопытства пришел.
Разозлившись такой бесцеремонностью, Андрей уселся на стул, всем своим видом показывая, что не уйдет. Вот же бюрократка, вобла сушеная!
Сидевшая в кабинете и до того не принимавшая участия в разговоре женщина сказала:
– Вера Ильинична, пусть сходит к начальнику охраны. Он давно работает, может быть, что-то и припомнит.
– Да-да, верно. До конца коридора и направо, его кабинет рядом с Бюро пропусков, – с видимым облегчением постаралась избавиться от назойливого визитера кадровичка.
Начальник охраны Министерства оказался пожилым мужчиной с усами под Буденного. Он не спеша изучил удостоверение Андрея.
– Слушаю вас. Чем могу помочь?
Андрей объяснил цель своего визита. Начальник, выправкой похожий на отставного кадрового военного, задумался.
– Получали мы такое оружие, два раза. И оба раза – именно с ТОЗа.
– И куда оно делось?
– Заместителям министра, начальникам отделов, десятка два – для награждения передовиков производства.
– Да? – удивился Андрей.
Пистолетик был небольшой, неуклюжего вида, маломощный. Один плюс – маленький, уместится в дамской сумочке или в небольшом кармане. И хоть считался пистолет не военным образцом, а гражданским, гражданам он не продавался. Выпущено их было около трехсот тысяч, и распределялись они с завода в РККА, НКВД, Госбанк. Пистолет представлял собой не столько оружие, сколько статусный ствол, потому был любим политруками Красной армии, чекистами – для скрытого ношения, партийными функционерами.
– Конечно, его стахановцам вручали. Хлопушка, из него только застрелиться.
Вот тут он попал в точку. Из такого же «ТК» застрелились несколько высокопоставленных командиров в начальном периоде войны.
– А какие-то списки существуют, можно посмотреть?
– Вот тут я помочь вам ничем не могу. Во время войны Наркомат был эвакуирован в Куйбышев. Часть архивов сожгли, наиболее важные документы увезли с собой.
– Может быть, какие-то фамилии вспомните?
– О, молодой человек, простите – не знаю вашего звания. Столько лет прошло, столько событий! Увольте, не вспомню.
Андрей вздохнул. Похоже, след обрывался, о чем он и доложил Арапову.
– Я нечто подобное предполагал. Давай-ка, займись этим Фандерой. Поплотней займись: в Наркомате работал, в квартиру убитого был вхож.
– Хорошо.
Адрес Фандеры в деле был, протокол его допроса – тоже, с ним беседовал один из оперативников. Только ничего существенного там не было сказано. Да, общались иногда с Тищенко, поскольку давно знакомы были. Как часто? Два-три раза в год, и всегда на квартире Тищенко, поскольку Фандера жил в небольшой комнате в коммуналке.
Андрей сходил на последнее место работы Фандеры, просмотрел в отделе кадров анкету, поговорил с сотрудниками. Отсюда, с механического завода, Фандера ушел на пенсию.
Анкета была чистой: не привлекался, не состоял, не участвовал. Но ведь заполнялась она самим человеком. А поскольку завод не оборонный и не секретный, анкеты никто не проверял. Паспорт и трудовая книжка в порядке – зачем копаться?
Андрей выписал из анкеты все, что можно было проверить: дату и место рождения, места работы и должности, семейное положение. Уже из кабинета он сделал запросы.
Писем в различные учреждения – от ЗАГСа до разных заводов – набралось с десяток. Получалось, что писанины в МУРе было еще больше, чем в районном отделении. Теперь надо было ждать ответов.
– Андрей, обойдите пока комиссионные магазины и ломбарды, поищите перстень. Вещица редкая, должны узнать по описанию.
– Выполню, хотя сомневаюсь в успехе. Если перстень редкий и дорогой, не станут его сдавать в ломбард или комиссионку. Не для того убийца на тяжкое преступление пошел, чтобы сдать его задешево.
– Факты нужны. Есть в твоих словах правда, но это наши версии. Знаешь, на своем веку я встречался с такими нелепостями и странностями в действиях преступников, что удивляться уже перестал.
