Т. Паркер - Красный свет
Брайтон, положив Мерси на плечи тяжелую руку, подвел ее к кушетке.
– Ты правильно поступила.
– Тогда почему всем нужно меня инструктировать?
– Не бери в голову.
* * *Снятие показаний заняло почти час. У юристов это обычное дело – слишком много вопросов, потом еще вопросы...
* * *Каково, насколько вам известно, было до сих пор назначение ящика с рыболовными мушками, который вы описали?
В нем хранились рыболовные мушки.
Использовался этот набор исключительно для ловли на мушку или для других способов?
Только для ловли на мушку.
Вы говорите, это был единственный изготовленный вручную ящик на верстаке?
Единственный, какой я видела.
Вы знали, что он изготовлен мистером Макнелли?
Да.
Этот ящик стоял на виду, на верстаке в мастерской при доме мистера Макнелли?
На него была наброшена сеть. Но я видела ящик сквозь ячейки. Он был слегка прикрыт сетью.
Или вопросы, которых Мерси не хотела слышать, но их все же задали.
Сержант Рейборн, как вы можете быть уверены, что предмет белья, в который был завернут глушитель, обнаруженный вами в ящике с мушками, принадлежал вам?
Потому что я дала его Майку Макнелли.
* * *Когда все закончилось, Мерси пошла в ванную комнату, умылась горячей водой и старательно вытерла лицо толстым махровым полотенцем. Швырнула мокрое полотенце в угол, потом подняла его, выполоскала, отжала и аккуратно повесила на душевую трубу. Разозлилась на себя за это и снова бросила полотенце в угол.
Майк Макнелли сидел на кушетке в триста сорок восьмом номере с тем видом, с каким Хесс выходил после лучевой терапии – ошеломленным, но непокорным. Его лицо было бледным. Майк смотрел на видеокамеру, затем на кого-то в другой стороне комнаты с нервным высокомерием, словно гремучая змея на занесенную лопату.
– Это записывается на видеопленку? – спросил он.
– Да, – ответил Брайтон. – Не возражаешь?
– По какому мы здесь поводу, сэр?
Майк подался вперед, к стоявшему перед ним журнальному столику.
– Обри Уиттакер, вечер вторника на прошлой неделе.
Мерси видела часть плеча и затылок Брайтона, смотревшего на своего детектива, служившего в группе нравов. Бренкус был виден в профиль в верхней части экрана. Между ними сидели следователи из прокуратуры. Двух полицейских, о которых упоминал Брайтон, не было заметно.
– Майк, послушай, – произнес Брайтон. Его голос звучал лениво, доверительно. – На прошлой неделе ты ужинал с Обри Уиттакер. Вскоре после твоего ухода ее убили. Расскажи мне о том вечере. Все. О том, почему принял такое приглашение. О своем отношении к этой девице. О своем душевном состоянии, когда приехал туда. О десерте, черт возьми! Я очень хочу знать, что произошло. Честно говоря, Майк, мы собрали кое-какие данные, кажущиеся нам уличающими. Тебе предоставляется возможность сообщить обо всем и оправдаться. Если расскажешь нам правду, мы покончим с этим часа через два и уедем отсюда. Вернемся к работе. Этого нам хочется больше всего.
Мерси наблюдала, как выражение лица Майка менялось от настороженности к удивлению, недоверию, замешательству, гневу. Майк не был хитрым. Не умел скрывать свои чувства. Его лицо служило зеркалом души.
– Вы думаете, ее убил я.
Это был не вопрос.
– Мы ничего не думаем, – промолвил Бренкус. – Майк, нам нужна только истина.
– Истина?! – с сарказмом воскликнул он. – Отлично.
Майк выпрямился и снова подался вперед. Он кивнул, будто скрепляя сделку с самим собой, и сделал глубокий вдох.
– Я встану, – сказал он. – Подойду к тому окну. Кто-нибудь из вас имеет что-либо против?
Бренкус посмотрел на Брайтона, тот на Майка, потом глянул влево. Тени в комнате задвигались. Майк встал и двинулся к окну. Все подскочили. Двое полицейских в штатском последовали за ним, стараясь держаться небрежно. Мерси выглянула в окно: темное утреннее небо косо полосовали струи дождя. Майк вернулся к кушетке, но не сел.
– Вот вам истина: я не отвечу ни на один ваш вопрос, пока не получу адвоката.
Несколько секунд все молчали. Клейтон Бренкус покачал головой и вздохнул.
– Это сложный путь, Майк, – заметил Брайтон. – Ведь придется ехать в центр города.
– Отлично.
Внезапно Майк выхватил пистолет. Его рука распрямилась, ствол направился на Брайтона. Все пришли в движение, раздалась брань невидимых Мерси людей в комнате, тени двигались быстро. Питт исчез из кадра, Бренкус вскочил, Брайтон замер.
Майк повертел пистолет вокруг указательного пальца, поднял его стволом вверх, разведя пальцы, потом положил оружие на журнальный столик.
– Да простит Бог вас, идиотов.
Майк взглянул в видеокамеру, это означало, что он смотрит прямо на Мерси. С холодной яростью, которой она никогда прежде не видела.
– Дура, – процедил он. – Не могу поверить, что ты это сделала, глупая, трусливая дрянь.
Брайтон вошел после того, как Майка увели. Его лицо посерело, он выглядел лет на десять старше, чем вчера.
– В управлении сегодня не появляйся, – сказал он Мерси.
– Не появлюсь.
Он впился в нее суровым взглядом:
– Неизвестно, Мерси, чем все закончится. Знаю только: когда пресса пронюхает, что мы арестовали своего полицейского из группы нравов по обвинению в убийстве Уиттакер, это будет хуже, чем цирк. Оставайся в стороне. Я приму удар на себя.
Мерси кивнула.
– У меня назначено несколько встреч. По делу Бейли.
– Делай то, что тебе нужно. Послушай, я вчера говорил с Полом Саморрой. По-моему, он на грани отчаяния. Я предложил ему недельный отпуск, чтобы позаботиться о жене, но он отказался. Думаю, зря. Склони его к этому. Я не хочу навязывать ему отпуск, но...
– Понимаю, сэр.
Брайтон поднял руку. Она дрожала.
– Минуту назад Майк мог меня застрелить. До меня только дошло. Очевидно, я слишком стар для этой должности. Наверное, надо уйти, пока не поздно.
Глава 24
Ралф Микс открыл дверь, и Мерси подумала, что в сапогах из овчины он похож на шерпа[14].
– Вы насквозь промокли, милочка.
– Дождь льет шесть часов подряд.
Микс был невысоким, худощавым, с маленькими блестящими глазами и напоминающими стальную стружку волосами. Одет в водолазку под толстым джемпером с изображением оленя на груди и широкие брюки, заправленные в сапоги.
Стоя в дверном проеме, он затянулся толстой сигарой и выпустил дым мимо Мерси.
– Ну что ж, входите. Во всяком случае, вы привлекательны. Какой у вас рост? Шесть футов?
– Пять и одиннадцать дюймов, – ответила Мерси, ступая в холл.
– У меня пять и семь. И мне семьдесят девять лет. Теперь народ пошел рослый. Бюстгальтер четвертого размера?
От изумления у Мерси отвисла челюсть. Ралф Микс захихикал:
– Да я шучу с вами. Моя жена была плоской, как оконное стекло, так что мне это без разницы.
– Шутите как-нибудь по-другому, мистер Микс. Я приехала, чтобы...
– Разузнать о том, кто убил Патти Бейли, и о прочих делах. Теперь сделайте по этому блестящему полу одиннадцать шагов, когда дойдете до комнаты, где пахнет древесным дымом, сверните налево. Там камин. Входите и усаживайтесь возле него. Я принесу горячий шоколад.
– Нет, спасибо, мне...
– Шоколад уже готов, и вы его выпьете. Марш, марш, леди, – времени у меня не так уж много.
Мерси отсчитала десять шагов, осматривая дом: отделанный мрамором холл с большой люстрой под высоким потолком, гостиную с белым ковром, из ее окна виднелся пляж, у которого бушевал океан, библиотеку с полками, поднимающимися на двенадцать футов, и стремянки.
Одиннадцатый шаг привел ее в кабинет: огромный камин с пылающим огнем, кожаные кресло и диван, справа громадный письменный стол красного дерева, стена, заставленная старыми дубовыми картотечными шкафами. В нишах – лампы, из люка, вырезанного в сводчатом потолке, льется дневной свет. Огонь шумел тихо, как река, и дождь барабанил по стеклу люка.
Микс неслышно вошел с двумя кружками, протянул одну Мерси.
– Замечательный аромат, правда? Это апельсиновое дерево, только такими дровами я и топлю. Теперь их приходится возить из округа Риверсайд.
Мерси кивнула, глядя на этого коротышку.
– Нравится мой дом?
– По-моему, замечательный.
– Дом Никсона стоял всего в ста ярдах к северу. Мы с ним устраивали вечеринки, если их можно так назвать. Он был проходимцем, это определенно, но развлекаться не умел. Ничем не блистал ни в политике, ни в частной жизни.
– Вы помогли Никсону стать президентом?
– Устроили ему кой-какие голоса. В округе Ориндж это оказалось нетрудно.
– Я думала, берчисты были уже после вас.
– Сержант, есть консервативные республиканцы и есть берчисты. Я был демократом, когда приехал сюда после войны, но к выборам пятьдесят второго года перешел в другой лагерь.
