Питер Аспе - Квадрат тамплиеров
– Гислай знает, что у меня есть трудности с запоминанием цифр. Чем старше становишься, тем быстрее забываешь простые вещи. Гислай предложил код, который я никак не смогу забыть.
– Дату рождения?
– Верно, комиссар: девятнадцать ноль пять. Я родился 19 мая 1914 года.
– Ваш сын заявляет, что вы с ним были единственными, кто знал код. Так же и с сигнализацией, господин Дегроф?
Дегроф был явно озадачен.
– Гислай сделал предложение на рождественской вечеринке. Мы все пили…
– Вся семья собралась за столом, – подсказал Ван-Ин.
– Точно, – сказал Дегроф. – Все, наверное, слышали нас, хотя было много шума.
– Натали в контакте с семьей?
– Комиссар, вы не пытаетесь предположить, что кто-то из моих детей несет ответственность за этот маскарад?
– Ваша жена посылает ей деньги.
Дегроф склонил голову:
– Знаю, комиссар. Но также и Шарлотта, и, видимо, моя невестка Анна-Мари тоже.
– Таким образом, у нее было достаточно возможностей?
– Но мне до сих пор трудно поверить. Зачем ей это? Она с этого ничего не получит, а Натали интересуют лишь деньги.
Дегроф скрестил руки на груди и сидел так в течение нескольких секунд, как наказанный школьник.
– Может быть, она продала код грабителям, – предположил Ван-Ин мягко. – И у меня есть пара вопросов о них.
Правда всплыла. Если он напортачил, теперь будет выглядеть полным идиотом.
– Я сильно подозреваю, что вы знаете виновных. Но я не понимаю, почему вы покрываете их.
Дегроф не стал рвать и метать. Он замер.
– Выходит, я не ошибся в вас, в конце концов, комиссар.
Ван-Ин моргнул. Он ожидал совершенно другой реакции.
– Могу ли я спросить, как вы пришли к такому выводу, комиссар?
Он не мог забыть чувство победы, которое разрывалось брызгами в голове. Наконец одному из высокопоставленных придется признать, что он, Питер Ван-Ин, было прав.
– Квадрат тамплиеров, – произнес он сухо. – Я подумал, что этот загадочный знак может пролить свет на мотивы преступления. Но ведь это было не так? Это была подпись, предназначенная только для вас.
Дегроф тяжело поднялся со стула и наполнил бокалы.
– Ваше здоровье, комиссар.
Он протянул свой бокал, и они чокнулись, как старые союзники.
– Я действительно знаю этого человека. Мы вместе учились в Левене, и он был моим самым близким другом.
Мы оба были очарованы всем алхимическим и эзотерическим. Мы проводили ночи в обсуждениях трудов Блаватской, Папюса, Де Гита, Штайнера, Кроули, египетской школы мистерий, неоплатоников и тамплиеров. Латинский квадрат был общим секретом. Мы поклялись, что никогда не будем говорить об этом с кем-либо еще. Когда я получил письмо с угрозой пару недель назад, я сразу понял, что это был Аквилин Верхай.
– Он предупредил вас заранее, – отметил Ван-Ин. – И вы не обратили никакого внимания.
Дегроф разразился хриплым смехом.
– Тогда обратил. Я воспринял письмо очень серьезно. Вы должны знать, что, когда мы были молоды, Аквилин и я влюбились в одну девушку. Она любила его бесконечно больше, чем меня, но де Пейнбруки выбрали не в пользу взаимной любви. У них было имя, а у моего отца много денег. Элиза, которая не имела особого голоса в вопросе выбора, стала миссис Дегроф. Аквилин был сокрушен и поклялся, что будет мстить за несправедливость.
Ван-Ин покачал головой.
– Но это было больше чем пятьдесят лет назад, – сказал он недоверчиво. – Ваш друг Аквилин должен быть примерно вашего возраста.
– Он на два дня старше, – ухмыльнулся Дегроф. – Но даже если бы он был на сто лет старше, я до сих пор не посмел бы его недооценивать. И если бы я не знал его так хорошо, я действительно не придал бы значения смешному письму с угрозами. Аквилин Верхай был фанатиком. Каждый студент знал, что он никогда не нарушит обещания, и он никогда не произносил пустых угроз. Я мог бы рассказать вам несколько историй, комиссар. Ваши волосы встанут дыбом.
Дегроф уже поднялся и ходил взад и вперед со стаканом коньяка.
– Я мог бы сообщить полиции, конечно, и его бы преследовали по закону.
– Но не стали.
– Нет, комиссар. Дегрофы вообще решают проблемы сами. И не забывайте, у меня не было никаких существенных доказательств.
– До этого что-нибудь от него получали?
– Нет. Я потерял его след после свадьбы. Я понятия не имел, что произошло с ним, я нанял частного детектива, чтобы выследить его.
– Так вот почему вы не хотите привлекать полицию, – догадался Ван-Ин. Он теперь понял, почему сначала впал в немилость Дегрофа.
– Правильно. Когда Гислай позвонил и сообщил о случившемся, я заподозрил Аквилина. Растворение золота в царской водке просто для вида. И потому, что все это оказалось каким-то водевилем, я хотел связаться с ним. Может быть, он сошел с ума, подумал я, может быть, была возможность как-то помочь ему.
– И вам удалось, господин Дегроф?
– Да. Удалось, – медленно сказал Дегроф. – Частный детектив сообщил в среду. Аквилин Верхай умер два года назад. Он похоронен в деревне в Арденнах.
Дегроф подошел к комоду у окна и взял картонную папку из ящика.
– Детектив был так любезен, что сделал пару фото надгробия.
Ван-Ин взял папку, в которой лежали три большие фотографии. Детектив сфотографировал могилу на расстоянии между другими могилами и потом сделал пару крупных планов. Текст был хорошо виден: Аквилин Верхай. Даты рождения и смерти были немного меньше в фокусе, но годы были достаточно ясными: 1914 и 1992. Это был простой мемориал из песчаника, вероятно, самый дешевый вариант.
– Теперь понимаете, почему я попросил вашей помощи в субботу?
Ван-Ин не был уверен, должен ли он испытывать чувство особого доверие к себе, что-то тлело в глубине души.
– Когда мой внук был похищен и я знал, что Аквилин ничего не сделает, я хотел найти кого-то, кому можно доверять. Я слышал, что вы пожертвовали своим отпуском, чтобы совать свой нос в прошлое моей семьи, и не без причин, кажется.
– Я не могу понять, почему мое участие поможет избежать скандала, – сказал Ван-Ин несколько настороженно. Он не совсем понимал, к чему вел старший Дегроф.
– Ваша осмотрительность, комиссар. Это редкое качество, комиссар, один я могу высоко оценить его, и один я могу его вознаградить. Вы уже улавливаете ход моих мыслей. Давайте будем откровенны, комиссар, все любят роскошь, достойную жизнь, красивый дом. Но не каждый может себе это позволить.
Ван-Ин отлично понял ход его мыслей. Дегроф, хитрый старый лис, делал ему заманчивое предложение. Правда, его бесчестье будет известно Ханнелоре. Будет ли она держать рот на замке?
– В течение жизни я встречался с разными людьми, комиссар, и многие завидовали моей способности судить о характере человека, – сказал Дегроф, его настроение явно улучшилось.
– Я не сомневаюсь в этом, сэр. Но я боюсь, моя прозорливость не будет так уж полезна для вас. Идентификация автора по письму была моим единственным ключом до настоящего момента. Я не понимаю, как мы можем найти решение до утра. Наша единственная надежда в том, что высокий молодой похититель попадется, но и в этом случае мы не будем в состоянии предотвратить костер. И мы можем даже подвергнуть опасности жизнь Бертрана, если задержим его.
– Это так, комиссар. Но что, если он будет замечен?
– Тогда мы станем его тенью, – пообещал Ван-Ин.
– Будем надеяться, что Бертран вернется к нам целым и невредимым, – сказал Дегроф. – И что бы ни случилось, я настаиваю, чтобы безопасности моего внука уделялось все возможное внимание. Я рассчитываю на вас, комиссар. Если у вас все получится, то я ваш должник.
– Мы сделаем все возможное, – усмехнулся Ван-Ин скромно.
– Еще коньяк, комиссар?
Ван-Ин посмотрел на часы.
– Почему бы и нет, – сказал он.
Кто-то постучал в его гостиничный номер. Даниел Феарехье вскочил с кровати и уселся в свою инвалидную коляску.
– Входите, – крикнул он.
Безупречно одетый официант со столиком на колесиках вошел в номер.
– Сэр предпочел бы поесть у окна? – спросил он услужливо.
– Если это возможно, – сказал Даниел.
– Конечно, сэр.
Официант подтолкнул столик к окну, так чтобы это было удобно для молодого человека в инвалидной коляске.
– Этого достаточно, сэр?
Даниел кивнул. Официант постелил льняную скатерть на стол и положил серебряный прибор рядом с тарелкой. Он удостоверился, что все достаточно близко для Даниела, сидящего в инвалидной коляске.
– Приятного аппетита, сэр, и если что-нибудь нужно, не стесняйтесь, звоните.
– Да, конечно. Спасибо.
Даниел достал сто франков и сунул официанту.
Как только официант исчез, Даниел встал и пересел на обычный стул. Из комнаты на третьем этаже отеля ему открывался великолепный вид на Занд-сквер. Он съел порцию копченого лосося, не обращая внимания на толпу полицейских машин и людей, продолжающих розыск на Хаувер-стрит. Накануне вечером он проделал путь от Бишоп-авеню до улицы Бёвери на своем скутере. Бёвери шла параллельно со стороны «Парк-отеля», где Лаурент забронировал для него номер.
