Алексей Макеев - Подставное лицо
– Когда предлагаешь покончить с Ритушиным?
– Вот еще недельку за ним понаблюдаем. Если он и в самом деле окажется не тем, кто нам нужен, его песенка спета… Ну а если под угрозой окажется осуществление "программы максимум", перейдем к "программе минимум" – по дестабилизации обстановки в России.
Экран потемнел, в динамике раздалось шипение.
– Лева, откуда у тебя эта кассета? – Орлов изучающе смотрел на Гурова.
– Передал Фирнштейн. Его люди нашли ее в каком-то тайнике. Предполагаю, что это тайник Хасана. После того как тот убил двух частных сыщиков на подпольной хате Гришкаева, где они скрывались, видимо, Фирнштейн послал туда свою команду. Вероятно, "Элита бизнеса" рассчитывала использовать эту видеозапись, чтобы прижать Гришкаева и заставить его вернуть украденные у них деньги. Ну а когда Фирнштейн узнал, что Гришкаев убит, отдал ее нам.
– Интересно бы узнать, – Алексей встал с места и прошелся, заложив руки в карманы брюк, – кто мог снять этот сюжет? И для чего?
– Скорее всего, сняли все те же «забугорные» друзья Гришкаева… – убежденно заявил Гуров. – Возможно, сам Гришкаев начал выходить из-под их контроля, достаточно вспомнить историю с фондом "Элиты бизнеса". Вот они и придумали для него такие «видеоудила», чтобы в случае чего он не зарывался.
– Тут есть еще одно "но", – со своего места встал и Орлов. – По моему предположению, собеседником Гришкаева здесь явно был Аль-Маруни. Съемку вел Хасан по его распоряжению. Но тот тоже оказался парень не промах и снял так, чтобы эти кадры в определенной степени стали компроматом и на заказчика. Мало ли чего…
– Да… – Алексей усмехнулся. – Пауки со вселенскими амбициями… Кстати, граждане, а кто-нибудь из здесь присутствующих сегодня обедал? Вот так… Никто! Я умираю с голоду. Есть предложение – где-нибудь неподалеку совместить обед с ужином в знак того, что наше дело можно считать завершенным.
Утром Гуров и Крячко решили хоть на время, забыв служебную рутину, посвятить несколько часов, как назвал это Стас, "душеспасительным мероприятиям". Накупив всяких вкусностей, каковые традиционно презентуют обитателям больничных палат, и цветов, приятели отправились к Валентине и Дмитрию. Дождавшись конца обхода, приятели наконец смогли пройти в палату Дмитрия. Интуиция их не подвела – у его постели сидела Валентина, посвежевшая и улыбающаяся. Да и Дмитрий выглядел вполне бодро.
Намерение оперов сообщить последние новости оказалось несколько запоздалым. Валентина уведомила их, что еще вчера вечером, перед самым отбоем, к ним заезжал Алексей и все уже рассказал.
– Проворный парень – как веник с электромоторчиком… – недовольно проворчал Стас. – Интересно, куда он сейчас упорхнул?
– Скорее всего, помчался проведать ту девушку из ревбригов, которая вчера была ранена, – хитро улыбнувшись, таинственным тоном сообщила Валентина.
Вероятно, эту тему с Дмитрием они уже обсуждали, поскольку и тот, слушая их, чуть заметно улыбнулся.
Валентина оказалась права. Когда Гуров и Стас Крячко в белых халатах поднялись на третий этаж клиники, напротив двери одной из палат они увидели двоих мужчин. Один из них, высокий и плечистый, прохаживался взад-вперед, второй – плотный, сухощавый, стоял перед дверью палаты, уперев руки в бока.
– Кого я вижу! – Гуров толкнул Стаса в бок. – Юрий! Алексей! Вас что, не пускают? – Он указал на букеты цветов и пакеты гостинцев, которые лежали на стульях.
– Да вот, Лев Иванович, – Юрий Лебедев сердито развел руками, – этот эскулап хренов прямо как цербер какой – костьми готов лечь у ее палаты, лишь бы нас туда не пустить!
В этот момент дверь распахнулась, и в коридор вышел высокий молодой мужчина в зеленом полотняном костюме и шапочке.
– Граждане посетители, – объявил он, – напрасно вы здесь толпитесь. Девушка в тяжелом состоянии, поэтому сегодня к ней могут быть допущены только самые близкие люди, и то очень ненадолго. Вы ей кем доводитесь?
– Если это имеет значение, то я ей – кровный родственник. – Юрий гордо выпятил грудь. – Со вчерашнего дня в ее жилах – моя кровь.
– Это очень похвально, это достойно всяческого одобрения, но давайте денька через два. – Врач убеждал взрослых мужчин тем же тоном, как если бы ему пришлось увещевать детсадовских капризуль.
– Скажите, доктор, а вы женаты? – неожиданно спросил Алексей.
– Н-нет… Но какое это имеет значение?! – вспылил доктор, кончики его ушей заметно покраснели.
– Я просто пытаюсь понять, насколько такой режим продиктован заботой о Марине и насколько – какими-то личными мотивами, – усмехнулся Урусов.
– Знаете что? Давайте-ка лучше пройду к ней я, в качестве дедушки, – без тени улыбки предложил Гуров.
– Да уж… Дедушка… – Врач с сарказмом посмотрел на Гурова. – Уж назвался бы дядей… А вы кто на самом деле?
– Полковник Гуров, Лев Иванович.
– А-а, Лев Иванович?! – Взгляд врача стал удивленным. – Да, да… Она о вас упоминала. Пройдите, но только не более чем на две-три минуты.
Увидев Гурова, Марина слабо улыбнулась бледными, бескровными губами.
– Лев Иванович, спасибо, что вы здесь, – чуть слышно сказала она. – Видите, какая нелепая, странная судьба! Я сейчас думаю о том, что вчера могли закончиться все мои мучения, все терзания и проблемы. Пуля прошла в миллиметре от легочной артерии. От вечности меня отделял всего лишь миллиметр… И даже не знаю, что лучше… – Марина отвернулась, по ее щекам побежали слезы. – Пожалуйста, не смотрите на меня! Сейчас я, наверное, выгляжу ужасно… Не говорите «нет»… Лев Иванович, я знаю, зачем сюда пришли Юрий и Володя. Пожалуйста, объясните им, что я их понимаю, но сказать «да» не смогу никому. Моя душа обратилась в груду пепла… Видите, я даже заплакать смогла впервые за все эти годы.
– Это хорошо, – ободряюще улыбнулся Гуров. – Это первая капель. Значит, зима уже закончилась. И следом за ней обязательно придет весна. И когда это случится, ты поймешь, как же это прекрасно, что вчера ты все же разминулась с этой самой вечностью…
Выйдя из клиники под серое сентябрьское небо, моросящее мелким дождем, Гуров приятельски хлопнул Стаса по плечу.
– Ну что, коллега, сегодня нас ждут великие бумажные дела? Впрочем, за все эти испытания я буду достойно вознагражден.
– Неужто всучат "орден Сутулого"? – Стас изобразил безудержное ликование.
– Нет, сегодня прилетает Мария. В шестнадцать ноль-ноль еду ее встречать. Господи, как же опротивело возвращаться домой, заранее зная, что дома никого нет… Обещала привезти настоящий индейский головной убор. Так что, глядишь, выбьюсь в какие-нибудь вожди краснокожих…
Титаническая работа Гурова по бумажному оформлению всех перипетий проведенного расследования была им выполнена в рекордно короткие сроки. Уже к пятнадцати часам он зашел к Петру и сообщил, что всю наработанную им «макулатуру» он свалил Игорю Гойде.
– Пусть "доклевывает", – сообщив Петру о завершении работы, Гуров великодушно махнул рукой, – там осталась кое-какая второстепенная мелочовка.
– Встретишь Марию, – Орлов поправил узел галстука, – от меня ей большой привет и поздравления с настоящим триумфом их труппы. Сегодня был в министерстве. Нас за раскрытие убийства Ритушина похвалили. Но и попеняли, что такой хищник, как Аль-Маруни, до сих пор гуляет на свободе. А он в Москве – это определенно.
– Хм… – Гуров пожал плечами. – Так нас на его задержание и не ориентировали. Я его даже в глаза ни разу не видел. Что уж чудят? Тем более что он в большей степени подпадает под интересы фээсбэшников.
– Это я уже объяснил. Но у начальства, сам знаешь, свои представления о том, что мы должны, а что – нет. Кстати, если хочешь – взгляни. Вот он, этот фрукт заморский, которого ловят международные спецслужбы.
Петр подал цветной снимок, и Гуров увидел на нем пожилого бородача с бритой головой и колючим взглядом профессионального убийцы.
– Смотрит-то, как волчара оголодалый, – усмехнулся Гуров, возвращая снимок. – Ну ладно, мне пора. Скоро уже ехать. А я еще машину не забрал из СТО.
…Огромный, вальяжный «Ил» после длинной пробежки по взлетно-посадочной полосе наконец остановился, и к нему подрулил высоченный трап с надписью «Аэрофлот». Из необъятно-толстого чрева самолета на трап высыпали крохотные фигурки людей. Гуров смотрел не отрываясь в надежде увидеть, как выходит Мария. Но заметить ее почему-то не удавалось. Тиская в руках букет, Гуров вдруг ощутил явственное беспокойство – уж не случилось ли чего?
Он присоединился к шумливой толпе встречавших и напряженно приготовился ждать. Наконец стеклянная дверь в зал ожидания распахнулась, и Гуров увидел жену в ликующем потоке прибывших. На ней было яркое платье и легкая, роскошная шляпа с лихо заломленным краем.
