Фридрих Незнанский - Финиш для чемпионов
— Фамилия бизнесмена?
Гордеев не в состоянии был придумать никакой правдоподобной фамилии. Шея, затекшая, должно быть, при транспортировке его бесчувственного тела в этот подвал, нестерпимо ныла, и противная боль переползала в голову. В голове крутилось неизвестно как там застрявшее название географического пункта: «Алтуфьевское шоссе».
— Ал… Алферов, — наконец выдал он.
— Проверим. Ну и что ему надо, твоему Алферову?
— Он влюблен, — неожиданно для себя самого родил Гордеев.
Доктор Айболит тоже изрядно удивился:
— В кого?
— Скажу в кого, только развяжите руки. Я их уже не чувствую. Еще чуть-чуть, и ампутировать придется.
Кажется, Айболиту так и просилось на язык, что руки Гордееву больше не понадобятся. Но ответить так он не посмел: это значило бы, что говори не говори, участь для пленника предназначена одна и та же. Вместо этого Айболит позвал своих подельников, плечистых, угрожающего вида. Двое из них перевернули Гордеева на живот, один раскромсал скреплявшие запястья путы, потом перевернули обратно, в положение «на спине», и все трое застыли в мрачном ожидании, готовые наброситься, если что. Все манипуляции они проделали в абсолютном безмолвии, поэтому установить, имеется ли у них кавказский акцент и настоящий ли он или наигранный, не представлялось возможным.
В первые несколько секунд освобождения Гордеев не почувствовал вообще ничего: его руки отказывались проявлять чувствительность. Сохранялось впечатление, будто они по-прежнему связаны. И вдруг, без предупреждения, к пальцам и вышележащим отделам прихлынула дикая боль, словно их опустили в кипяток или, наоборот, в ледяную, жгуче-ледяную воду. Гордеев мотал головой в беспомощном страдании, хаотически жестикулировал, из углов зажмуренных глаз текли струйки слез и устремлялись к ушам. Он плакал и от боли, и от облегчения, и от сознания, что его мука мученическая в этом подвале еще не кончена. Это была одна из самых солнечных и самых мучительных минут в его жизни.
— Ну так как же, кто в кого влюблен? — нетерпеливо вопрошал доктор Айболит.
Кажется, он раскатал губу, ожидая услышать от захваченного адвоката порнографическую поэму о любви крупного бизнесмена с нетрадиционной, политкорректно выражаясь, ориентацией к случайно встреченному молодому кавказцу с изувеченной левой рукой. Увы, Гордеев ему такого удовольствия не доставил.
— Алферов влюблен в одну красивую девушку, — оседлав внезапно прорвавшееся вдохновение, скомпоновал версию адвокат. — У нее белые волосы, крашеные. А губы и ногти она красит в черный цвет. Она покинула Алферова, ушла к другому. К кому, не призналась. Зовут ее Ольга, Ольга Васюнина. — Вот когда пригодилось имя, подслушанное в холле «Вэрайети Плаза», и особенности цепкой профессиональной памяти адвоката! — Я нашел ее и стал следить, чтобы разузнать и доложить моему клиенту, с кем она теперь, а дальше пусть сам разбирается.
Гордеев, по правде говоря, не рассчитывал, что его похитители проглотят эту байку, однако надеялся, что она их хотя бы на какое-то время займет. А за это время… может быть, и удастся найти какой-нибудь выход. Руки у него, в буквальном и переносном смысле, развязаны.
— Данные на Ольгу и на Алферова находятся в моем домашнем компьютере, — присочинил адвокат. — Хотите, привезите меня туда, и я вам все покажу.
Уловка не удалась: никто его никуда не повез. Трое амбалов остались охранять Гордеева, а доктор Айболит пошел наверх, очевидно, докладывать о результатах. Возвратился доктор, который с самого-то начала не был особенно добрым, в изрядно свирепом настроении. Повязка-респиратор съехала, держась на завязочках только с одной стороны. Поначалу у Гордеева мелькнула догадка, что если этот человек скрывает от него лицо, значит, может оказаться знакомым, но теперь эта догадка развеялась, зато возникла другая: Айболит не любит светить своей физиомордией потому, что, мягко выражаясь, не красавец. Свернутый вправо в результате давнего перелома нос, грубая, изрытая какими-то синеватыми вдавлинами кожа, на почве которой бурая щетина росла пучками, сикось-накось. В сравнении с его открывшейся внешностью Гордеев предпочел бы лицезреть респиратор.
— Ах, так ты нам мозги крутишь, дерьмо ты юридическое! Ну ты еще не представляешь, что тебя ждет, если не скажешь правду. Заслужил — получи!
Игла шприца, так и валявшегося наготове, вонзилась в бедро прямо через не слишком чистые гордеевские брюки: о гигиене в этом подвале мало заботились. Слегка застонав от ощущения рвущихся под иглой тканей, Гордеев закрыл глаза и принялся ждать последствий.
37
Брать Ахмета Ахметова, так называемого представителя фирмы «Фармакология-1» отправились Галя Романова и Володя Яковлев, а также примкнувший к ним майор Тимофей Зайчик. Всю дорогу от Петровки до проспекта Мира мрачный весельчак не оставлял молодых оперов в покое, травя их вперемежку историями о расправах в наркодилерской среде и анекдотами с трупным душком, так что к концу поездки Гале и Володе начало мерещиться, что в нотариальной конторе они застанут груду мертвых спортсменов, которые пострадали от употребления запрещенных стимуляторов.
— Два студента в анатомичке вскрывали труп, — интимно наклоняясь к Гале, завел свежую хохму Зайчик, — а они были голодные…
— По-моему, мы уже приехали! — чуть более эмоционально, чем хотел, прервал красноречие майора Володя Яковлев.
Ахметовская контора выглядела ничуть не криминально. Она делила третий этаж напичканного офисами здания с редакцией журнала «Спортивное рыболовство», и если часть этажа, занятого рыболовами, являла признаки хронической послеремонтной разрухи, то на нотариальной стороне все было цивилизованным и чистеньким. Светло-розовые, не отягощающие глаз стены. Белые двери с позолоченными ручками. Табличка, осведомляющая о местонахождении Ахмета Ахметова, тоже блистала позолотой. Не испытывая никакого почтения перед этой офисной роскошью, даже не вытирая ног, блюстители правопорядка вломились в кабинет, вызвав возмущенные вопли со стороны очереди, ожидающей приема у нотариуса.
— Спокойно, спокойно, граждане, — увещевал майор Зайчик. Замыкая шествие, он успел предъявить потенциальным клиентам Ахметова служебное удостоверение, после чего очередь затихла и мгновенно поредела.
Ахметов возмущенно поднялся из-за письменного стола навстречу непрошеным гостям, меча молнии из черных узковатых глаз. Росточка он был умеренного, скорее даже низенького, но полнота придавала ему солидность. Коричневый пиджак его из-за жары увенчивал собою спинку стула: нотариус красовался перед посетителями в полосатой рубашке, по которой из-под мышек расплывались пятна пота. Слабый аромат дезодоранта смешивался с ядреным запахом несвежего мужского тела, создавая неописуемую парфюмерную композицию. Галя брезгливо подумала, что, должно быть, Ахметов считается очень квалифицированным в своей области специалистом, если не боится отпугнуть клиентов такой неаккуратностью.
— Чем могу помочь? — преодолевая гнев, спросил Ахметов.
Постановление на обыск он прочел внимательно, надев очки и так перебирая губами, точно пробовал каждую букву на вкус.
— Это наглость, — наконец распробовав документ, отрубил нотариус. — Я сам юрист, я знаю свои права.
— По-вашему, мы вам тут фальшивку пытаемся всучить? — с напускной кротостью осведомился Зайчик.
— Если это не наглость, то недоразумение, — сбавил тон нотариус. — Меня пытаются подставить враги. Вы сами в этом убедитесь. Ищите! Что найдете, все ваше! Что вам показать: сейфы? Подшивки документов? Бачки туалетные?
— Отдохните, — посоветовал Зайчик. — Сами все осмотрим.
Оставив Яковлева караулить все еще изрыгающего туманные угрозы нотариуса, Зайчик с Галей Романовой в четыре руки принялись обшаривать офисные помещения. Зайчик проявлял незаурядный профессионализм относительно поиска мест, где могут скрываться запрещенные препараты; Галя, не будучи натаскана в этой специфической области, тоже не отставала, проверяя, перетряхивая и перестукивая все, что попадалось на ее пути. Поставив нотариальную контору вверх дном и не обнаружив ничего, хоть сколько-нибудь напоминающего таблетки, ампулы или флаконы с порошками, они готовы были поверить, что произошло недоразумение. Нотариус тоже как будто бы приободрился и имел торжествующий вид.
— Ну так что же, — поинтересовался он, — принесете свои извинения?
— Обязательно принесем, — бодро пообещал Зайчик, — вот только сначала подвал осмотрим. Так, для зачистки совести, как выражался мой прежний начальник, генерал Боденко. Есть у вас тут подвал?
Полосатая рубашка залилась потом вся, целиком. Вспотели грудь, спина, живот; на рубашке проступили крупные капли, которые собирались в вонючие ручейки. Гале еще не доводилось видеть такого мгновенного и отвратительного действия страха на физиологию.
