Джордж Пелеканос - Ночной садовник
— Вы можете мне этого не объяснять, молодой человек.
— Я хочу сказать… послушайте, все это спорно, а что если он не имел возможности совершить преступление, тогда как?
— Ты имеешь в виду, если у него есть неопровержимое алиби?
— Парень не работает в ночную смену, — сказал Холидей.
В ответ на это замечание Кук бросил на детектива суровый взгляд.
— Вы знаете, где он работает? — спросил Реймон Кука.
— Знаю. На Центральной авеню, в Пи-Джи.
— Если вам от этого станет спокойнее, я готов проверить вашу информацию.
— Сейчас?
Реймон посмотрел на часы.
— Хорошо. Сделаем это сейчас и забудем.
Все трое вышли из сада. Они прошли мимо необычного участка, на котором развевались флаги и висели надписи со словами: «Мне нашептала это виноградная лоза», «Пусть растет» и «Тайная жизнь растений».
— Это Стиви Уандер, — хмыкнул Кук, ненамеренно напоминая о своем возрасте. — Они цитируют одну из его пластинок, могли бы выбрать и получше.[39]
— Я думаю, это из-за садовой темы, — вежливо отозвался Реймон.
— В самом деле? — усмехнулся Кук.
Холидей ощутил, как непонятный холодок коснулся его плеча, он остановился и осторожно оглянулся на таблички, потом последовал за Реймоном и Куком к машинам.
— Ты не против сесть за руль? — спросил Реймон Холидея.
Сев в лимузин, Холидей убрал свою фуражку с сиденья и бросил ее рядом.
Бензоколонка с ночным магазином располагалась на шоссе 214, известном как Центральная авеню. Напротив находился торговый центр, который знавал и лучшие времена. Наступил вечер, и яркий свет заливал стоянку. На ней заправлялись навороченные внедорожники и иномарки последних моделей. Когда их машина остановилась, Реймон услышал популярную мелодию, доносившуюся из салона одной из машин в исполнении группы «Ю-Эс-Би». Ее в последнее время часто слушал сын. Он подумал о Диего, вспомнив, что тот обещал прийти домой засветло.
— Ты идешь? — спросил Холидей.
— Да, — сказал Реймон, вспоминая, с какой целью они приехали сюда. — Уилсон, верно?
— Это не займет много времени.
Реймон выбрался с заднего сиденья. Они смотрели, как он шел через стоянку, расправив плечи, грудь вперед, пиджак его синего костюма топорщился от наплечной кобуры с «Глоком».
— Виниловый Реймон, — прошипел Холидей. — Смотри, этот ублюдок вышагивает словно аршин проглотил?
— Некоторые выглядят как типичные полицейские, — отозвался Кук. — И я был таким.
— Выглядеть не значит быть, — сказал Холидей.
Некоторое время они сидели молча. Холидей полез в карман пиджака за сигаретами, потом передумал и не стал закуривать, щадя здоровье старика.
— Этот парень, должно быть, закачивает в свой танк бензина долларов на шестьдесят, — сказал Кук, глядя на молодого парня, заполнявшего бак своего «юкон денали». — Когда он будет стоить три доллара за галлон, ему придется пересесть на микролитражку.
— В Америке никогда не будет топливного кризиса, — сказал Холидей, — даже когда он наступит.
— Бензин и телевизор. Две вещи, без которых в этой стране люди никогда не смогут обойтись.
— Вы знаете жилой квартал Вудланд Террас на Лэнгстон-лейн?
— Муниципальное жилье, — ответил Кук. — У меня там изредка были кое-какие дела.
— Некоторые из этих людей, благодаря субсидиям, платят за квартиру всего одиннадцать долларов в месяц. И в то же время платят восемьдесят долларов в месяц за кабельное и спутниковое телевидение и хвастаются тем, что кормятся с федеральных сисек.
— Ты там работал?
— Черт, я пешком и на машине патрулировал на 1-м, 6-м и 7-м участках. Работал в разных районах в любое время. Люди меня знали. Они знали номер моей машины и всегда приветствовали меня — и торговцы наркотиками, и их бабушки. Не то, что наш Реймон, который просиживал штаны в офисе, пока я пахал «на земле».
Кук достал из кармана упаковку жевательной резинки без сахара, вытащил пластинку и предложил Холидею. Тот отказался.
— Что между вами произошло? — спросил Кук.
— Я действовал на грани закона, — ответил Холидей. — Меня обвинили, приписав то, чего не было.
— В чем же тебя обвинили?
— Реймон вел внутреннее расследование по делу о группе полицейских из отдела нравов, которым сутенеры платили, чтобы они не трогали их девиц. У тех, кто работал под прикрытием, тоже были проблемы, они не могли никого арестовать, потому что проституток кто-то вовремя предупреждал.
— Их действительно предупреждали?
— Я слышал, что парочка копов из отдела нравов была прикормлена.
— И что дальше?
— Отдел внутренних расследований вел наблюдение за кварталом, в котором работали девицы. Втихаря фотографировали и прочее дерьмо. Ну вот они и засняли пару раз, как я разговариваю с одной белой девчонкой. Лейси ее звали.
— Что за дела у тебя с ней были?
— Я регулярно с ней встречался, она сливала мне информацию, по сути, была на улице моим «ухом». Проститутки видят то, чего не видят другие. Вы это знаете. К тому же мы были вроде как в неплохих отношениях.
— Сомневаюсь, что это нравилось ее сутенеру.
— Его это взбесило, если бы он узнал. Этот парень, его звали мистер Морган, был настоящим головорезом и шутить не любил.
— Лейси ходила под ним?
— Он так считал. Но он часто обращался с ней жестоко, и периодически ей необходимо было немного отвлечься. Тогда мы встречались, и я угощал ее кофе.
— И что произошло?
— Каким-то образом Реймон убедил Лейси завязать и дать показания против парней из отдела нравов. Она была наркоманкой, употребляла героин, но ей надоела такая жизнь. Лейси точно знала, кто из отдела нравов был замазан, и была главным «трофеем» Реймона. Он соблазнил ее программой защиты свидетелей. Но облажался. Не надо было выпускать ее, пока она не выступила перед Большим жюри, но они позволили ей вернуться домой, чтобы забрать вещи. Перед домом ее ждала патрульная машина. Но она, должно быть, вышла другим ходом.
— Они ее потеряли.
— Да. А потом Реймон и его команда нашли свидетеля, который видел, как я в тот день, но чуть позже, разговаривал с Лейси. Тогда ее видели в последний раз.
— О чем вы говорили?
— Это неважно, — сказал Холидей. — Послушайте, я не брал взяток и не был продажным. Единственное, что я могу вам сказать, так это то, что в отношении этой девушки я поступил так, как считал правильным.
— Реймон собирался предъявить тебе обвинение?
— Он собирался, но я ушел из полиции. И черт с ним.
— Вон он, — сказал Кук.
Через стоянку к ним шел Реймон.
25
— Реджинальд Уилсон не тот, кого мы ищем, — сказал Реймон, усевшись на заднее сиденье «линкольна». — По крайней мере, по этому делу.
— С кем ты говорил? — спросил Кук.
— С владельцем, он же хозяин, он же менеджер. С парнем по имени Мохаммед.
— И что же он сказал?
— Уилсон выходит в разные смены. В ту ночь, когда убили Асу, он работал с десяти вечера до шести утра.
— Этот чертов Ахмед, он действительно видел Уилсона на работе? — спросил Холидей.
— Он действительно видел его до полуночи, а потом Мохаммед ушел домой. Но даже если он потом и не видел своего охранника, существует наглядное доказательство. У него там работает камера видеонаблюдения. Говорит, что его пару раз грабили. Я посмотрел кусочек. Камера размещена так, что пока дежурные работники находятся за прилавком, они всегда в кадре. Если бы Уилсон покидал рабочее место, то камера бы это зафиксировала.
— Сукин сын, — сказал Кук.
— Я, конечно, могу найти его надзирателя, — сказал Реймон, — уточнить рабочий график и все такое. Но не думаю, чтобы в этом была необходимость, как вам кажется?
Кук покачал головой.
— Что теперь? — спросил Холидей.
— Возможно, мне понадобится твое письменное заявление, — сказал Реймон. — Беспокоиться не о чем. Ты чист.
— Я и не беспокоюсь, — сказал Холидей.
— По крайней мере теперь вы можете оставить все это, сержант, — сказал Реймон.
Кук ничего не ответил.
— Может, выпьем пива или чего покрепче, — предложил Холидей.
— Высадите меня возле моей машины, — сказал Реймон.
— Брось, Реймон. Мы, что, так часто видимся?
— Я выпью пива, — сказал Кук.
Реймон бросил взгляд на Кука. Он сидел на переднем сиденье, прислонившись к двери и казался маленьким.
— Ладно, — сказал Реймон. — Одну бутылку.
Реймон допивал третью бутылку, когда Холидей вернулся от стойки, неся на подносе еще три стопки с каким-то напитком. Реймон и Кук сидели за столиком на четверых рядом с коридором, ведущим в туалеты, и слушали, как музыкальный автомат голосом Лауры Ли поет «Линию разлуки». Они сидели в баре «У Лео», что вполне устраивало Реймона, так как бар находился поблизости от дома. Черт возьми, в худшем случае, он сможет и пешком дойти. Он забрал свою машину от сада на Огелторпе и намеревался ехать домой на ней.
