Леонид Словин - Астраханский вокзал. Повесть и рассказы
— В университет его, — подсказывал кто-то из заднего ряда.
Подсказывавший словно в воду смотрел. Через год Денисов поступил на юрфак.
— Разговорчики в строю! Смирно! Слушай приказ! — командовал старший лейтенант. — Приказываю заступить на охрану общественного порядка в столице нашей Родины, городе-герое… — Денисов знал к тому времени приказ наизусть, но каждый раз, когда его читали, невольно подтягивался, — …во время несения службы строго соблюдать социалистическую законность, быть справедливым и вежливым в обращении с гражданами. На-ряд! Напра-ву! По по-о-стам шагом аррш!
Но если невидимые колокола действительно гремят, предупреждая о глубоких отдаленных последствиях наших внешне совсем обычных, даже случайных шагов, то слышнее всего они, должно быть, грохотали во время сборов, в тот день, когда он познакомился с Кристининым, попал на первую серьезную операцию…
Шлагбаум на переезде был закрыт, пропускали пассажирский состав. Денисов посмотрел на часы — «Лотос» шел без опоздания. Мелькнула дверь вагона-ресторана с поперечной металлической планкой-ограждением. Усатый повар в белом колпаке, с оголенными по локоть руками, не замечая мороза, наблюдал строительный пейзаж Деганова.
«Сначала надо проверить «горячие точки» — винные отделы гастрономов, пивные палатки, потом адресоваться к сторожам, дворникам», — решил Денисов, но тут же изменил свое решение.
Проходная маленького заводика за переездом выходила окнами на дорогу. Дверь была приоткрыта — очевидно, для притока свежего воздуха. Денисов не стал искать ближайшую «горячую точку» и пошел в проходную: «Моряк в форме — человек заметный. Может, видели?»
Пенсионного вида вахтер сразу все понял, едва Денисов попросил разрешения позвонить:
— С Петровки? Или из районного управления? Что-то не знаю тебя.
— Из тридцатки.
Московское управление транспортной милиции размещалось в доме тридцать по улице Чкалова. Денисов сослался на управление для солидности.
— Все ясно. Сейчас в бюро пропусков положат трубку, и можно звонить. У нас с ними параллельный.
Звонить Денисову было некому, он набрал номер своего кабинета. Как и рассчитывал, никто не отозвался.
— Не отвечают, придется подождать.
Вахтер сам начал разговор.
— Работы под самую завязку? Знакомо. Все бегает молодежь, все шебаршит! Потому что жизнь не понимают.
— Не так легко понять.
— А чего нелегко? Живи как вокруг живут!
— Так-то так.
— Тоже вот я шебаршился… На работе устаешь, а тут в школу вызывают: девчонка тройки носит, жена шумит! А как хирург отхватил полжелудка, так все в норму пришло. Больше не шебаршу… Ты ищешь кого или так, между прочим?
— Бывает здесь один человек. Моряк, младший лейтенант.
— Живет или как?
— Разве найдешь?! Вон сколько домов понастроили…
«Знакомая песня…» — Для приличия Денисов еще раз набрал тот же номер.
— Капитан Колыханова слушает!
Денисов положил трубку: за эти двое суток он совсем забыл о ККК.
— Куда бы тебя адресовать? — Вахтер снял со стены висевшие на гвоздике заявки на пропуска. — Вот что! Сходи-ка ты для начала в общежитие техникума. Народ там — ух! Идут вечером, волосы распустят, поют — смотреть страшно. — Он повертел бумажки в руках и снова наколол на гвоздик. — С них и начни!
«Вот уж там мне делать совершенно нечего…»
Поблагодарив вахтера, Денисов пошел к домам. Протянувшиеся вдоль фасадов витрины предлагали сразу несколько «горячих точек» — на выбор.
2 января, 15 часов 20 минут
— Товарищ полковник, разрешите обратиться! — Сутуловатый капитан линотделения, прикомандированный к оперативной группе вокзала, четко взял под козырек. — Установлено, что свидетель Вотрин Евгений Иванович тысяча девятьсот двадцать шестого года рождения, проживающий на Дубниковской улице, видел подозрительного мужчину, шедшего со стороны вокзала мимо багажного отделения первого января в пятом часу утра, о чем и докладываю на ваше распоряжение! — Капитан словно сошел со страниц милицейской повести: в своем длинном сообщении не сделал ни одной паузы, не допустил ни одного неуставного оборота и ни разу не перевел дух. Окончив рапорт, капитан лихо рванул руку к бедру и щелкнул сапогами. Холодилин слушал скептически, потом посмотрел на Блохина, пришедшего вместе с капитаном. Блохин напряженно молчал.
— Пригласите сюда.
— Он здесь, за дверью.
Свидетель оказался человеком средних лет, в джинсах, заштопанных на коленях грубыми мужскими стежками, со значком рационализатора на куртке.
— Вот вы, полковник, юрист, — заговорил он, прежде чем Холодилин задал ему вопрос, — можете вы мне сказать, почему разбор моего дела начали раньше, чем указано в повестке? И сколькими репликами в гражданском процессе могут обмениваться прокурор с ответчиком?
Блохин положил ему руку на плечо:
— Два слова о себе, пожалуйста… Почему первого января вы пошли на вокзал?
— Я и тридцать первого декабря ходил… А что делать?
Он жил один, рано вставал, ходил пить кофе на станцию. Работа в котельной посменно нарушила ход его физиологических часов. Вотрин по привычке каждую ночь приходил в вокзальный буфет, хотя еще в сентябре его уволили из котельной и теперь он судился по поводу восстановления на работу.
Холодилин ни разу не прервал сбивчивый рассказ слесаря, мысленно подыскивая объяснение странному костюму Вотрина, латкам на джинсах, значку, личной неустроенности — всем несоответствиям, вытекавшим из его рассказа.
— …Я не задерживаю?
— Пожалуйста, пожалуйста.
Рассказчиком Вотрин оказался плохим.
— Работал как все. Еще рационализацией занимался, — Вотрин показал на значок, — ни одного дня не болел. А когда завхозу понадобилось своего человека в котельную взять, вспомнили: инвалид, нельзя использовать на работе с механизмами… Да! А тут, значит, так было… Я иду мимо девятиэтажки. Пятый час, никого. Один только человек от вокзала. Знаете, где церковь за багажным двором? Трубы еще выведены из алтаря на крышу?
— Далеко он от вас прошел?
— Вот как вы сейчас сидите.
— Молодой?
— Лет за сорок, высокий. В форме.
— В форме? В какой?
— В какой, не помню. Голова своим забита. — Вотрин помолчал. — Как вы думаете, товарищ полковник, могут отменить решение суда, если нарушен принцип несменяемости судей?
2 января, 16 часов 10 минут
Начальникам отделов милиции Московского железнодорожного узла.
Операция «Магистраль».
Срочно сообщите последние данные на лиц, прибегавших при совершении преступлений к переодеванию в служебную форму авиаторов, моряков, железнодорожников. Одновременно прошу собрать срочно данные на воров-рецидивистов, имеющих уголовные клички по указанным профессиям, и выслать их дактилоскопические карты.
Заместитель начальника Московского управления транспортной милиции Холодилин.
2 января, 16 часов 20 минут
В винном отделе гастронома Денисов ничего не узнал — час неурочный: отсутствовали завсегдатаи. В «Березку» завотделом идти не посоветовала — кафе только открылось, не подобрался постоянный контингент. В кинотеатре шли «Озорные повороты».
По случаю демонстрации популярного фильма контролера в дверях не оказалось.
Темнело.
Все так до удивления не клеилось, что становилось смешно.
У палатки, торговавшей черствыми мучными деликатесами, Денисов увидел пьяненького мужичка — он приставал к прохожим с одним и тем же вопросом:
— Куда мне сейчас, товарищи? К законной или к незаконной?
— Конечно, к законной!
— Да-а, она опять пилить будет!
Инспектора мужичок обошел, обостренной интуицией пьяного почувствовал возможную от этой встречи неприятность.
Денисов просунул голову в окно палатки.
— Моего дружка не видела? Приветик!
Скучающая девица с припухлыми веками взглянула недоверчиво.
— Какого еще дружка?
— Здравствуй! Морячка, младшего лейтенанта! Пиво у тебя пьет. Вспомнила?
— Вспомнила. — Продавщица легла грудью на прилавок. — Боишься, потеряется?
— Приходится за ручку водить, — отшутился Денисов. — Не видела его сегодня?
— Может, видела. Что мне за это будет?
Вид у нее был плутоватый, но Денисов вдруг понял, что в устах этой скучающей девицы правда и должна выглядеть именно так — сильно замаскированной под ложь.
— Да я серьезно говорю.
— И я серьезно.
— Не шучу.
— Какие могут быть шутки!
Видя, что Денисов не собирается просить пива или клянчить взаймы, она успокоилась.
— Я ему электродрель принес, — Денисов назвал первое, что пришло в голову, — полки книжные вешать, а он ушел. И дрель возвращать надо. Давно его видела?
![Леонид Словин - Астраханский вокзал [сборник]](/uploads/posts/books/242731/242731.jpg)
