Леонид Словин - Транспортный вариант
В профиле улиц был заметен уклон. Центр города находился выше и чуть в стороне.
По главной улице спешили люди, разбрасывая мокрый снег, мчались машины.
Денисов вошел в горсовет — в нем размещался отдел внутренних дел, прошел по кабинетам. Знакомых инспекторов уголовного розыска, в том числе старшего, аса, которому Денисов ночью звонил домой, на месте не оказалось.
Остававшийся за дежурного погруженный в собственные заботы старший лейтенант, чувствовалось, был не в духе.
— Происшествие у нас, — коротко объявил он, — все уехали. Тут вот записка.
Денисов прочитал оставленное ему послание. Старший инспектор сообщал о том же самом, в тех же лаконичных выражениях. Денисову был знаком протокольный стиль своих коллег.
— А в спортивных куртках да в резиновых сапогах у нас полгорода… поспешил добавить старший лейтенант. Он, видимо, слышал об ориентировке транспортной милиции. — Как весна или осень, все, смотришь, одинаково вырядятся. Для нас это не примета!
Денисову, если прислушаться, оставалось одно: прямым ходом отправиться назад, на вокзал.
Поблагодарив, он вышел на улицу. Дежурный напомнил ему о небольшом плакате, висевшем одно время у них в отделе. Афоризм понравился
Бахметьеву, и он приказал довести его до общего сведения:
«КТО ХОЧЕТ ДЕЛАТЬ — ИЩЕТ СПОСОБ, КТО НЕ ХОЧЕТ — ИЩЕТ ПРИЧИНУ».
Сначала следовало решить, с чего начать, вариантов было несколько.
Можно было, например, проверить горячие точки: закусочные, пивные…
Он по привычке оглянулся: старший лейтенант бесстрастно наблюдал за ним из окна.
Городок был небольшой. В центр стекались все тропинки, тротуары. Здесь, на горе, больше таяло, но снег оставался. Народ схлынул. Осталось несколько женщин с сумками, велосипедист — поклонник езды в межсезонье.
Сбоку, у магазина, маневрировала машина с прицепом. Прицеп почти упирался в витрину. По другую сторону улицы, на крыльце, женщина завязывала малышу шапку.
Маленький торговый зал обувного магазина был пуст.
У одного из прилавков продавщица в традиционном синем халате разговаривала с покупательницей. Денисов осмотрел витрину; резиновых сапог под стеклом не было.
Он подошел к женщинам.
— Ну, я пошла, — заметив его, покупательница сразу простилась. Видимо, они просто беседовали.
— Что вы хотели? — спросила продавщица.
— Я из милиции, — он достал удостоверение, но она и не думала сомневаться:
— Не надо.
— Я разыскиваю человека, который купил резиновые сапоги.
— У нас?
— Пока не знаю. В городе один обувной? — — Два. Еще — «стекляшка».
Когда это было?
— В феврале.
— В феврале у них был учет. У нас было два з-авоза. Один совсем маленький… Сейчас посмотрим, — она достала серую папку-скоросшиватель, принялась листать. В папке оказалось несколько мятых, неясно заполненных накладных.
— Третьи копии… — продавщица включила свет, снова вернулась к прилавку. — Копирки старые, ничего не разберешь, — она взглянула на
Денисова. — У нас были резиновые сапоги по цене восемь шестьдесят за пару.
Пожалуй, лучше искать не по наименованию, а по цене, — палец ее заскользил вдоль колонок с цифрами. — Быстрее будет.
В магазин никто не входил. Прицеп то появлялся под окном, то вновь исчезал.
— Вот!.. — продавщица нашла строчку. — Двадцать первое февраля. Восемь шестьдесят…
— Много получили?
— Всего двенадцать пар. Каким вы размером интересуетесь?
— Сорок третьим.
Она снова уткнулась в накладную. Записи были затерты, верхний свет не помогал.
— Сорок третий… Всего две пары. Обе проданы.
Одну нам вернули. Брак.
— Она еще здесь? — спросил Денисов. — Можно посмотреть?
Женщина прошла за шторку, вернулась с резиновым сапогом. Денисов достал блокнот. Сомнений Ее было:
речь шла о сапогах с одинаковым рисунком на подошве.
Подходила и дата продажи — конец февраля.
— Польского производства, — объяснила продавщица. Внезапно она замолчала, взглянула на Денисова: — Знаю, у кого вторая пара! Вспомнила.
Зинаида Ивановна просила оставить… Потом пришла и взяла. Как сейчас помню.
— Как ее найти? — спросил Денисов. — Она работает?
— Преподает в железнодорожном техникуме. Это близко. Сейчас пойдете прямо. Через городской сад.
— У нее семья? Кому она могла брать?
Продавщица улыбнулась. Она оказалась моложе, чем Денисов предполагал.
За прилавком большого магазина в форменной дубленой безрукавке — не в сатиновом халате — ее наверняка бы замечали.
— Семьи у нее нет. Племяннику, кажется… Она вам подскажет. Хорошая женщина.
Денисов прошел мимо горсовета, на этот раз вниз по тротуару. Старший лейтенант проводил его взглядом из окна.
Денисов нашел городской сад, пересек его, вышел к кирпичному зданию с постройками. Он постоял, пропуская по лыжне спортсменов с их тренером.
Здесь йсе еще была зима.
Мимо подсобных помещений, очевидно мастерских, Денисов прошел к преподавательской, открыл дверь.
В комнате сидело.несколько человек.
— Зинаиду Ивановну можно? — спросил он.
— На уроке, — ответил чей-то голос. — Подождите.
Сейчас будет звонок.
Он вышел, постоял у окна. Звонок действительно раздался скоро.
Несильный, дребезжащий. В отдалении послышался шум, потом гулко отозвалась лестница. По одному, по двое показались учащиеся. Из аудитории пронесли что-то похожее на игрушечную железную дорогу.
Обнявшись, пробежали мимо девушки.
— Вы меня спрашивали? — Денисов увидел средних лет блондинку в строгом костюме, с высоким начесом на голове, крупно вылепленными чертами. —
Зинаида Ивановна…
— Денисов. Я из транспортной милиции.
Она изменилась в лице:
— По вопросу?
— Ничего особенного. Где нам лучше…
Она почти бегом устремилась к окну:
— Сюда, пожалуйста. Что случилось?
— В феврале вы купили резиновые сапоги…
Он заметил, как у нее опустились руки:
— Да…
— Вы брали кому-то из членов семьи?
— Можно сказать так. Племяннику.
— Он живет здесь?
— Да. Вы, наверное, насчет того, что он их продал…
— В общем, да.
Она сжала руки, пальцы были перепачканы мелом. Она поднесла их к лицу:
— То, чего я боялась.
— Успокойтесь, — сказал Денисов. — Расскажите подробнее. По-вашему, мы найдем покупателя? Кому он их продал?
— Вернуть сапоги? — она поняла по-своему.
— Да.
Она задумалась:
— Вряд ли! Их увез в Москву какой-то парень… Племянник все вам скажет. Он дома. Мне пойти с вами?
— Не надо. Скажите адрес.
— Сейчас… По-вашему, это ему чем-то грозит? Тот у него просто выпросил, насильно сунул лишнее… Что же вы молчите?
— Все будет в порядке. Конечно, при таких обстоятельствах…
— Другого и не может быть! Уверяю.
Прозвенел звонок. Она немного успокоилась.
— Сейчас вернетесь в центр, свернете налево. И дальше пойдете до конца, направо начинается наша улица. Дом…
Денисов понял только, что сначала должен снова пройти под окнами дежурной части.
— Как его зовут? — спросил он.
— Микляев Юрий. Он бухгалтер, живет один. Инвалид детства. Вы все поймете, когда увидите.
Дверь в квартиру открыл хозяин. Денисов принял его за подростка, поздоровался.
— Мне нужен Микляев, бухгалтер.
Тот молча кивнул, пошел впереди. Дверь с низко прибитой ручкой открылась легко. В квадратной по виду комнате мебели было мало: письменный стол, книжный шкаф, тахта. Тот, кого Денисов принял за подростка, подошел к письменному столу, неловко взобрался на стул:
— Слушаю.
Теперь Денисов лучше рассмотрел его. У Микляева была большая красивая голова, узкие плечи, приятные зеленоватые глаза. Голова молодого мужчины была соединена с детским укороченным туловищем.
Денисов представился.
— В феврале вам купили резиновые сапоги… — он коротко сформулировал вопросы, которые его интересовали.
— Действительно купили… — Микляев растерянно улыбнулся. — Зинаида
Ивановна. Я ее у магазина ждал.
Ступеньки там крутые, а у меня… — он скользнул взглядбм вниз, к ногам
— короткие и непропорционально большие в ступнях, они на добрые сантиметров тридцать не достигали пола. — Зинаида Ивановна вынесла сапоги, отдала мне. Сама сразу убежала. В техникум. Тут он и подошел. Этот самый.
У которого теперь они.
— Пожалуйста, ничего не упускайте, — предупредил Денисов.
— Постараюсь. Парень как парень. Не особо резкий, сухой. Лет тридцать ему. Может, немного меньше. «Здорово, Юра!» — говорит… — рассказывая,
Микляев шевелил своими свисавшими со стула сапожками со стоптанными носками.
— Выходит, знает вас, — сказал Денисов. — А вы его?
Микляев улыбнулся:
— Меня весь город знает. Все здороваются. А я и половины не знаю.
Близорукость! И этого парня я не узнал. «А кому ты шапку собачью подарил, помнишь? — спрашивает. — У Сашки Алякринского в комнате…» — «Не помню»,
