Сергей Устинов - Неустановленное лицо
Мелкий спекулянтишка полез с обрезом грабить квартиру – следователь, ведущий дело, резонно усмотрел в этом некоторую странность. И в конце концов на допросах выяснилось вот что. Однажды к будущему “разбойнику” приехал домой Луна с двумя приятелями. Посадили его в машину, отвезли за город, в лес. Там связали, бросили на землю; били ногами, издевались, окуная лицом в какое-то вонючее болотце. Сам Луна угрожал раскаленным на костре железным прутом. И поставил условие: или в течение месяца деньги, или – Раскаленный металл все же коснулся легонько щеки проигравшего, тот дернулся, вскрикнув от боли...
Читая протокол допросов, можно было увидеть, как старался следователь доказать Данилевскому его вину. Но тщетно: тех двух приятелей найти не смогли, одних показаний потерпевшего недоставало, а Луна твердо стоял на том, что ничего такого не было.
Вот, собственно, все, что удалось нам узнать о нем. И еще, пожалуй: с Ялтой, с родителями он уже задолго до посадки никаких связей не поддерживал, в Москве проживал без прописки, снимал квартиру.
Северин придвинул к себе листок бумаги, воздел над ним карандаш и выжидательно оглядел нас. Пришла пора подводить итоги. Вот что у нас получилось.
“Азартен. Но при этом осторожен, расчетлив.
Дерзок. Жесток. В принципе, вероятно, способен на любое преступление. При задержании опасен.
Возможные места появления: бега, бильярдные, магазины “Березка”, автокомиссионные, ночные “катраны” (притоны для карточных игр), притоны наркоманов.
Вывод: место обитания – большой город, предпочтительнее всего – Москва”.
– Ну, что ж, – бодро заметил Северин, рисуя под последней строчкой унылую рожицу, – все ясно. Надо в каждом из этих мест поставить по милиционеру – и Луна у нас в кармане.
Балакин озадаченно почесал в затылке. А у меня вдруг мелькнуло некое давнее воспоминание.
– Стас, – спросил я задумчиво, – помнишь, когда мы приехали на место, ты что-то говорил про вокзальный вариант?
– Говорил, – откликнулся он, с недоумением сдвигая брови. – И что с того?
Но я продолжал задавать вопросы больше сам себе:
– Зачем ему понадобилось относить “дипломат” с “куклой” Копцову? Если он живет в Москве, то на такси он через полчаса был бы в любой точке, и никто на его “дипломат” внимания не обратил бы. А где обратили бы? Где он мог опасаться, что его с этим портфелем заметят? Или даже задержат, попросят открыть.
Как ни странно, первым понял меня не Стас, а Дима.
– Только в таком месте, где он постоянно находится под контролем! – воскликнул он и даже кулаком по столу грохнул от радости.
Мы все трое переглянулись. Нам не надо было ничего объяснять друг другу. Освободившись из колонии, Данилевский до снятия судимости терял право проживать в крупных городах, в том числе в Москве и Московской области. Но для преступника его профиля именно Москва с ее девятью миллионами жителей да еще двумя миллионами приезжих была нужна как воздух. И следовательно, ему необходимо было осесть, зацепиться где-то рядом. Так, чтобы у милиции не было претензий, а столица со всеми своими прелестями находилась бы не больше, чем часах в двух-трех езды. Для этой цели вполне подходил любой пункт сразу за границей Московской области.
– Казанское, Ярославское, Ленинградское направления, – быстро сказал Северин.
– Курское тоже, – въедливо добавил Балакин.
– Пожалуйста, – широко согласился Стас. – Твоим же операм там и работать.
Великое дело – профилактика! Перефразируя известный тезис, главное не сама проверка, а неотвратимость проверки. С каждым освободившимся из мест лишения свободы должен постоянно заниматься участковый – по идее, конечно. Но уже сама эта идея срабатывает. Я ставил себя на место Луны. Вот вечером он сходит с московской электрички, и навстречу ему – участковый или кто-то из местных работников милиции... Я ставил себя на их место: что у Данилевского за чемоданчик, зачем он ездил в Москву? И снова на место Луны: “дипломат”, как показала экспертиза, был оборудован двойным дном – перевертышем, то есть специально приспособлен для мошеннических операций. Без сомнения, он должен был быть ему нужен в будущем, так чего зря таскать его туда-сюда, чего “светиться”?
С хмурым видом выслушав наш доклад, Комаров кисло заметил:
– Многовато предположений. А если сама посылка неверна? И еще. Даже если вы в принципе угадали, почему берете только четыре вокзала? Потому что место преступления рядом? Но не забывайте, оно уже выбрано не случайно: тут тебе и дом заброшенный, и черный ход есть, и всякая сентиментальная лирика, на которую этот Луна мог ловить девчонку, чтобы заманить ее именно туда. А вообще-то, к вашему сведению, в Москве девять вокзалов...
– Константин Петрович, – с обидой за идею начал Северин, – эти все-таки наиболее вероятны. Давайте пока начнем с них.
– Пока... – хмыкнул Комаров и глянул на часы. – Десятый час. Пока марш по домам, вторую ночь подряд бдеть не будем. Если вы со своей идеей попали в точку, завтра вам, работы хватит.
И лично я высоко оценил, что он лишний раз не ткнул нам, что из трех отведенных дней один уже прошел, опять не принеся ничего, кроме радужных планов.
23
Субботним утром Балакин по холодку первой электричкой отправился с Ярославского вокзала. В это же время три его оперуполномоченных поехали соответственно в Ленинградском, Казанском и Курском направлениях. Конечно, можно было бы красиво, как в кино, отстукать на телетайпе запросы во все концы. Но только в кино ответы на эти запросы приходят мгновенно. А в жизни все немного иначе: канцелярия она и есть канцелярия... К тому же мы сочли, что личное присутствие нашего человека на месте позволит не только потщательней, подотошней все проверить, но, если удастся обнаружить Луну, к приезду опергруппы провести и всю необходимую подготовку и рекогносцировку.
Северин, как старший, сам себя отправил в “свободный поиск”: решил, чтоб не терять даром времени, прокатиться до Южного порта, в автомобильную комиссионку, понюхать там, что к чему, а оттуда сделать кружок по “Березкам”. С утра по распоряжению Комарова ему в машине установили рацию, так что теперь с ним можно было связаться в любое время. Мне выпало, по выражению Стаса, сидеть в лавке, возле телефонов, – и я сидел, терзаясь ожиданием.
Заходили ребята из аналитического отдела, уточняли наши скудные данные, хлопали ободряюще по плечу, обещали дать “что-нибудь” часам к двенадцати.
Прибегал от Багдасаряна молодой озабоченный опер, принес фотографию маленького чернявого, похожего на хорька человечка, рядом положил бумажку с данными: Мирзухин Сергей Анатольевич, 1960 г. р. Сказал:
– Дома его нет, не ночевал двое суток. Сейчас ищем. – И добавил туманно: – По своим каналам.
Иногда в трубке появлялся вяловатый голос Северина: “свободный поиск” результатов не давал.
В одиннадцать заявился сам Багдасарян. Уселся на край стола, изящно изогнув бровь, с видом знатока понюхал цикуту. Потом достал из пиджака конверт и вытрусил передо мной несколько голубоватых бумажных прямоугольников – обычные билеты на пригородную электричку. Я вопросительно поднял на него глаза.
– Мама у него такая хорошая, – вздохнул тяжко Леван.
– Плачет все время. Говорит: посадили бы вы опять его, дурака! Как же, говорит, я такое народила!
– О ком ты? – не понял я.
– Кобру тебе ищу, – пояснил он и убежденно добавил:
– Только его сажать нечего, его уничтожать надо.
– Это что? – спросил я, показывая на билеты.
– Мама его дала, – ответил Леван. – Кобра не чаще, чем раз в месяц появляется, только заедет переодеться и снова пропадает. А куда – неизвестно. Так мама, святая женщина, сама мне все его карманы перетрясла. И вот что нашла.
Леван взял один билет за краешек, пополоскал в воздухе.
– Казанская железная дорога. Четвертая зона. Скорей всего – станция Малаховка.
– Малаховка – она большая, – протянул я разочарованно.
Багдасарян пожал плечами: дескать, чем богаты, тем и рады. И неожиданно предложил:
– Собираюсь Кролика навестить. Пошли со мной?
Я выразительно показал на телефон. Леван махнул рукой:
– Ты думаешь, если что случится, не догадаются дежурному позвонить? А он нас найдет.
Чтобы попасть в изолятор временного содержания, надо пересечь двор управления, в это время суток залитый ярким солнцем. В предбаннике изолятора сумрачно и мрачно. Натужно жужжит электромоторчик, щелкает язычок замка, бесшумно открывает пасть тяжелая стальная дверь, пропуская нас на теневую сторону жизни. Всякий раз, когда эта дверь снова щелкает за моей спиной, не могу обойтись без мурашек по спине...
Я думал, что мы сразу пойдем в один из следственных кабинетов, куда дежурный надзиратель приведет Крола. Но Багдасарян свернул в другую сторону, поманил меня за собой.
