Андрей Троицкий - Приговоренные
Лихно хоть и служил подполковником ФСБ и имел связи и высоких покровителей, но не был человеком всемогущим. Единственное, что удалось устроить через московских бандитов, – покушение на Аносова. Наспех подготовленное, оно провалилось. Аносов отделался парой царапин, тяжелые ранения получил начальник службы безопасности Сонин. Теперь бывший морской офицер похож на раздавленного таракана и не вызывает никаких эмоций, кроме брезгливой жалости.
После последнего покушения Аносов понял, что охота не кончится, пока его не уложат в гроб. Он уехал за границу, через доверенных лиц продал бизнес и надолго исчез где-то за бугром. По слухам, переезжал из страны в страну, менял города, отели. У него была куча паспортов на разные имена, но не было недвижимости, дорогих яхт, даже постоянной любовницы. Года полтора назад из надежных источников поступила информация, будто Аносов купил дом в пустынном районе Сирии. Живет уединенно, избегает людей. Кажется, он через всю жизнь пронес любовь к Степановой. Ее портрет висит в каждой комнате его дома. Но до недавних пор он ничего не знал о ребенке, которого родила Елена. Пока Аносов шастал по свету, ребенок подрос. Теперь ему семь лет. Честно говоря, про этого мальчишку Лихно со временем совершенно забыл. Но случай помог все вспомнить.
Полтора года назад, когда Лихно подумывал о том, чтобы уйти со службы в ФСБ, в Москве появились некие Лайза и Стив Бейкер, мечтавшие усыновить русского ребенка. Они положили глаз на некоего Колю Степанова. Контрразведчики проверяют всех приемных родителей из-за границы. Собственно, проверка иностранцев – пустая формальная процедура, но на этот раз Лихно затребовал себе все бумаги и лично взялся за дело.
Вскоре у Стива и Лайзы, дело которых было на сто процентов выигрышное, вдруг возникли трудности с усыновлением ребенка. Суд все переносили и переносили. Американцы улетели на родину, вернулись назад, но суд снова перенесли. Человек Лихно встретился с американцами, которые были близки к отчаянию, и предложил им выгодную сделку. Приемные родители получают Колю, да еще приличные деньги, которые компенсируют затраты на дорогу и адвоката. А в ответ – небольшое одолжение. Лайзу и Стива познакомит с Джейн Майси один адвокат из Нью-Йорка. Задача супругов – вытащить ее из Америки в Россию. Джейн – человек сентиментальный, история усыновления сироты, несомненно, тронет ее душу. Возникнет желание помочь и… Дело сделано.
– Лайза и Стив так и не получили деньги, – сказал в заключение Лихно. – И Коля им не достался. Что касается меня, то в последнее время я готовлю встречу мальчика и его любимого папочки, господина Аносова. Ну, понравилась история?
– Не очень, – покачал головой Девяткин. – Вы могли спасти ту молодую женщину, а вместо этого утопили ее в дерьме. Она была виновата лишь в том, что не легла с вами в койку.
– Только не надо высоких слов, Девяткин. Это не ваш стиль. – Лихно помолчал и, взглянув на часы, добавил: – Вы еще не знаете главного. Многие персонажи этой драмы, как и положено персонажам настоящей драмы, погибнут в финале. Аносов, Джейн Майси, даже этот мальчишка.
– Мальчишка? Почему он?
– Поймите, я не садист, но оставлять этих людей в живых нельзя. И мальчика нельзя. Большая часть состояния Аносова достанется мне, хотя с годами я становлюсь равнодушным к деньгам и роскоши. Кое-что получат парни, которые со мной в доле. Думаю, что уже завтра я закруглю дела в Сирии и отправлюсь в долгий отпуск. Поживу на южном побережье Франции, там у меня приличный дом. А дальше видно будет.
– Не забудьте, что солнце в больших количествах вредно, – заметил Девяткин. – Особенно южное солнце.
– Я учту, – кивнул Лихно. – А вы сейчас наверняка испытываете глубокое разочарование. Столько усилий пропало даром. Вы рыли носом землю, старались изо всех сил, но опять выиграли «плохие парни».
– Меня прикончат?
– Вы слишком много знаете, чтобы остаться в живых. Но если бы ничего не знали, все равно… Я не люблю, когда менты устраивают мне подставы. И еще мечтают взять меня тепленьким в моем же ресторане. – Впервые Лихно рассмеялся – тихий сухой смех был похож на кашель – и, поднявшись, легкой походкой покинул комнату.
Судно легло на курс и медленно двинулось к своей цели. Весь долгий день и весь вечер Джейн находилась в трюме. Когда сумерки сгустились, Джафар разрешил пассажирам подняться на палубу и подышать свежим воздухом. Полоса тумана осталась далеко позади, на темном бархате неба проявилась россыпь звезд. Джейн стояла на носу судна, смотрела вперед, в темноту. Теплый ветер дул в лицо, шевелил волосы и тихо шептал в ухо, что путешествие близится к концу. Все закончится хорошо, волноваться не нужно.
Вскоре буксир замедлил ход, заскрипела лебедка, на воду спустили деревянную весельную лодку. Сотников о чем-то пошептался с Джафаром, тот направил в сторону берега прожектор. Свет мигнул и погас. По веревочной лестнице в лодку спустились четверо пассажиров. Сотников приказал сесть на весла Радченко и Палычу.
– Что, бродяги, видите дальний огонек? – спросил он, показывая пальцем куда-то в темную даль. – Это не звезда, это костер светится. Нас ждут. Вот на этот огонек и держать курс.
Палыч стянул с себя куртку, поплевал на ладони. Радченко тоже взялся за свое весло. Заскрипели уключины, лодка двинулась вперед.
Через час с четвертью высадились на каменистый берег, затащили лодку на сухое место. Костра отсюда видно не было. Сотников скомандовал, чтобы шли гуськом, один за другим. И, главное, соблюдали тишину. Сам двинулся первым, поднимаясь вверх по пологому склону, делал короткие шаги, фонарик не включал и скорее угадывал под ногами тропинку, чем видел ее. Чем выше поднимались, тем круче становился склон. Джейн брела словно во сне. Она слышала сзади дыхание Радченко, чувствовала запах дыма. Ближе к концу пути склон опять сделался пологим, идти стало легче.
Наконец темнота расступилась, и путники увидели человека, стоявшего возле догорающего костерка. Мужчина средних лет, плотного сложения, одетый в свитер и куртку защитного цвета, шагнул вперед и остановился в замешательстве. Провел ладонью по бритой голове. Не сказав ни слова, внимательно вгляделся в лица людей, кивнул Сотникову.
– Один из ваших людей погиб во время наводнения, – сказал он вместо приветствия и показал пальцем на Радченко: – Тогда почему вас четверо? Это еще кто?
Сотникову снова пришлось объяснять, что дорогой Джейн заболела, поэтому пришлось взять с собой человека, который немного смыслит в медицине. Джейн чувствует себя лучше, но врач еще может понадобиться. Мужчина неодобрительно покачал головой. Никакой информации по поводу болезни женщины и врача, случайно затесавшегося в компанию, он от начальства не получал, и теперь приходилось самому решать, как действовать дальше. Женщина действительно выглядит неважно. Лицо бледное, кажется, будто она качается от порывов ветра и вот-вот бухнется в обморок. Что ж, пусть врач остается. Пристрелить его никогда не поздно. Решив это сложное уравнение, мужчина представился.
– Меня зовут Вадим Сергеевич. Можно просто Вадим. До лагеря путь не то чтобы дальний, но дорога плохая, вьется серпантином по горам. В любом случае к утру будем на месте.
– Вот что, Вадик. – Сотник шагнул вперед. – С Лихно и его помощником мы толковали о другом. Мы получаем бабки и заграничные паспорта, когда сдаем вам с рук на руки женщину. Не было уговора, чтобы куда-то ехать.
– Я – человек маленький, – пожал плечами водитель. – Мне приказали, я выполнил. Была команда привести вас. Тут не о чем беспокоиться. Я так понимаю, вы получите все, что вам обещали. И паспорта, и деньги… У нас без обмана.
За кустами стоял джип черного цвета. Джейн села на заднее сиденье за водителем. Машина тронулась, потащила за собой пыльное облако. Дороги тут не было, если не считать за дорогу две глубокие колеи, проложенные в грунте. Изредка свет фар выхватывал из темноты низкорослые деревца, кусты высохшей прошлогодней полыни и облака, медленно плывущие к морю.
После ухода Лихно Девяткин несколько минут сидел за столом, делая вид, будто устал и теперь готов уснуть прямо на этом стуле. Охранник, сидевший возле двери, изредка посматривал на пленника и листал журнал. В комнату заглянул второй охранник, наклонившись, что-то прошептал ему на ухо. До Девяткина долетели слова: «Она на ногах не стоит». Видно, речь шла о супруге Лихно, которая из-за своего пристрастия к спиртному давно стала предметом насмешек среди охранников.
– А ты чего рот открываешь? – обратился к Девяткину один из молодцов. – Спать захотел? Потерпи, уже скоро. Или торопишься?
– Я подожду, – помотал головой Девяткин. – Мне не к спеху.
Охранники рассмеялись, один вышел в коридор, второй остался в комнате. Они ждали чего-то: то ли отъезда босса, то ли его команды. Девяткин вспомнил, как жена Лихно обронила прямо ему под ноги брошку. Это не брошка упала, это сама фортуна улыбнулась ему. Но вскоре улыбка превратилась в гнилой оскал смерти. Заколкой брошки, загнутой на конце, он так и не расстегнул замок наручников. Только до крови разодрал подушечки пальцев, обломал ногти. Проклятый крючок так и не сдвинул с места крошечную втулку замка.
