Энн Перри - Улица Полумесяца
– «Гамлет» без участия самого принца? Да вы шутник, сэр! Но… полагаю, есть кое-что. Лаэрт, Офелия! Приступайте. У нас нет времени прохлаждаться. Акт первый, сцена третья. С самого начала, если не возражаете. Поехали… «Мешки на корабле. Прощай, сестра. Пообещай не упускать оказий!..»
Орландо отдыхал в других кулисах, и Питт направился к нему по дощатому полу. Сначала его одинокие шаги гулко разносились по сцене, но вскоре их заглушил выход Лаэрта и Офелии, и репетиция мгновенно продолжилась – зазвучали хорошо поставленные и исполненные чувств голоса, словно приведшая к их встрече история прервалась всего мгновение тому назад.
– Что случилось? – нахмурившись, спросил сын Сесиль. – Опять жалобы из Тайного совета по поводу цензуры? Я протестовал, конечно, но вполне тихо и мирно.
– Нет, мистер Антрим, мой интерес к вам совершенно не связан с цензурой, – заверил его Томас. – Насколько мне известно, в этом отношении вы не нарушили никаких законов.
Они с Орландо прошли дальше за кулисы в глубину сцены к простой, уходившей в темную высь кирпичной стене, рядом с которой висели или лежали в рулонах огромные разрисованные задники для воссоздания пейзажей множества разных эпох и миров.
– Тогда что же вас интересует? – Молодой актер взглянул на полицейского, машинально с полнейшей естественностью приняв грациозную позу.
– Вы являетесь членом мужского фотографического клуба в районе Хэмпстеда? – спросил суперинтендант.
– Что?
Питт начал повторять свой вопрос.
– Да! – прервал его Орландо. – Да, конечно… по крайней мере, я бываю там иногда – не часто, но меня туда приняли. А в чем, собственно, дело?
– Вы встречались с его членами утром в прошлый вторник возле Серпентайна? – продолжил расспросы полицейский. Он пристально наблюдал за молодым человеком в полумраке и не мог бы с уверенностью сказать, побледнело ли его лицо.
– Да… – осторожно произнес Антрим, после чего судорожно сглотнул и откашлялся. – Да, встречался. Но с чего вы заинтересовались этой встречей? Насколько я понимаю, ничего особенного там не произошло.
– Вы встретились там с мистером Делбертом Кэткартом и горячо поспорили с ним.
– Нет! – потрясенно уставился на Томаса Орландо, словно этот вопрос застал его врасплох. – Хотя… вы имеете в виду того убитого фотографа? Если он и был там, то я просто не заметил его.
– Но сами вы там были?
– Да, безусловно. Безоблачное раннее утро с прекрасным светом, и людей в парке еще не так много. Предыдущим вечером у нас не было репетиций, и я лег спать пораньше. А кто сказал вам, что Кэткарт тоже там был?
– Вы знали его?
– Нет, – этот ответ прозвучал слишком быстро.
Орландо не сводил взгляда с Питта, однако в глазах его читалось противоестественное спокойствие. Но с другой стороны, он ведь знал, что Кэткарта убили… Любой нормальный человек мог бы занервничать.
– Нет, лично не знал, – повторил артист, – но он считался профессионалом, одним из лучших фотографов, это вам любой скажет. А я всего лишь любитель. Мне просто нравилось делать разные снимки. Однако, видимо, придется отказаться от такого удовольствия. Совсем не хватает времени.
Томас без малейших трудностей поверил бы этому. Он не мог даже представить, какие огромные душевные и эмоциональные силы требуются для воплощения на сцене роли вроде Гамлета, не говоря уже о чисто физической нагрузке.
– Но тем утром вы поссорились с кем-то и ушли в приступе гнева. С кем же, если не с Кэткартом? – спросил он у Орландо.
Молодой человек вспыхнул. Он нерешительно помолчал, а когда ответил, то впервые отвел глаза и произнес с оттенком вызова:
– С одним приятелем. Я познакомился с ним недавно. И предпочел бы не упоминать о нем в этой связи. Мы просто слегка разошлись во взглядах, только и всего. Полагаю, со стороны это выглядело более эмоционально, чем было на самом деле. Но между нами не возникло никакой недоброжелательности, мы просто… разошлись во мнениях по поводу справедливости одного дела. Не того рода расхождение, чтобы прекратить дружеские отношения, не говоря уже о том, чтобы схватиться в рукопашной.
Питту не нравилось то, что ему приходилось делать, но он не мог пренебречь своими обязанностями, хотя предпочел бы поверить Орландо.
– Есть свидетели, мистер Антрим, узнавшие в том человеке Кэткарта, – заявил суперинтендант. – Если это был не он, то мне необходимо в этом удостовериться. Как зовут вашего приятеля?
Актер вновь немного помолчал, а потом его лицо обрело решительное выражение.
– Сожалею, – он сделал паузу, надеясь оценить реакцию Питта, но полицейский невозмутимо молчал. – На самом деле он все равно уехал из города, и я даже не представляю, где его искать. Поэтому бессмысленно давать вам его имя… или адрес.
– Если он уехал из города, мистер Антрим, то вы также без ущерба для него можете назвать мне его имя, так ведь? – продолжил настаивать Томас.
– Ну, в общем, не уверен. Это могло бы нанести вред его репутации, а сам он теперь не сможет защитить себя.
– Мистер Антрим, мне необходимо лишь подтверждение того, что именно с ним вы ссорились утром того дня, когда убили мистера Кэткарта, только и всего.
– Вы же все равно не сможете ничего подтвердить, поскольку его нет в городе. Но безусловно, если бы в том фотоклубе вдруг оказался человек положения и репутации Кэткарта, то кто-то из его членов, возможно, мог бы подтвердить мои слова?
Звучит логично, подумал полицейский. Но так же логично было и то, что кто-то из фотографов мог бы подтвердить личность того человека, с которым так пылко спорил Орландо Антрим. Зачем же ему понадобилось скрывать его имя?
– Тогда мне придется навести там справки, – признал Питт, пристально глядя на собеседника. – Несомненно, другие фотолюбители видели и вас, и если ваш собеседник также числится в том клубе, то там известно и его имя. Было бы гораздо легче, если б вы назвали его мне, но если вы предпочитаете, чтобы я узнал о нем от других членов, то придется так и поступить.
Теперь Орландо выглядел очень расстроенным.
– Я понимаю, что вы не собираетесь успокаиваться. Но могу поклясться, что это никак не связано с вашим делом, – сказал он мрачно. – Мы спорили с одним дипломатом из французского посольства… и обстоятельства достаточно деликатны…
– Анри Боннаром, – быстро предположил Питт.
Орландо оцепенел от изумления, расширив глаза и слегка вздернув подбородок, но не вымолвил ни слова.
– Так где же он, мистер Антрим? – спросил супер-интендант.
– Я не вправе говорить об этом. – Лицо артиста напряженно вытянулось; он выглядел глубоко несчастным, но исполненным решимости. Было очевидно, что молодой человек не станет ничего больше говорить, как бы на него ни давили. – Я дал ему обещание, – мрачно добавил он.
И никакие уговоры Питта явно не смогли бы поколебать его решимость.
Беллмейн, видимо, остался вполне доволен отрепетированной сценой или не готов был долго оставаться в неведении насчет того, что понадобилось полицейскому от его главного героя спектакля. Он вышел из-за угла в тесный закуток, где они стояли, и внимательно глянул сначала на Орландо, потом на Томаса.
– Ах, суперинтендант, искусство вечно, а жизнь коротка[23], – с кривой усмешкой процитировал глава труппы. – Если мы действительно можем чем-то помочь вам, то мы в вашем распоряжении. Но если, с другой стороны, ваше дело не является смертельно важным, то, возможно, вы позволите нам продолжить репетицию «Гамлета».
Он очень внимательно посмотрел на Орландо, возможно, желая оценить, не повредил ли каким-то образом этот волнующий разговор его сосредоточенности на роли, и, похоже, остался более-менее доволен увиденным. Затем повернулся к Питту, ожидая ответа.
Вмешательство Беллмейна, казалось, отчасти успокоило Антрима, и он, возможно, неосознанно, сделал шаг ему навстречу. Антон покровительственно положил руку ему на плечо.
– Готовы, мой принц? – спросил он, все еще глядя на Томаса. – Если, конечно, суперинтендант не возражает…
Полицейскому стало ясно, что здесь он больше пока ничего не сможет выяснить. И так уже ему пришлось вмешаться в творческий процесс, не имея на то достаточных оснований. Естественно, Питт дал согласие.
– Спасибо, что уделили мне время, – поблагодарил он Орландо.
Тот уже пришел в себя и небрежно пожал плечами.
Беллмейн с театральным изяществом раскинул руки и, обняв исполнителя главной роли за плечи, увлек его обратно на сцену, где их с нетерпением ждала остальная труппа. Томас бросил последний взгляд на актеров, которые уже самозабвенно погрузились в иную реальность, развернулся и направился к выходу.
Повидавшись с Телманом, он сообщил ему то немногое, что ему удалось узнать.
– Значит, в посольстве что-то скрывают, – заявил Сэмюэль, расположившись на стуле напротив Питта, сидевшего за заваленным бумагами письменным столом. – Я все-таки думаю, что они как-то связаны с нашим дельцем. Ведь одна только миссис Геддс сказала, что это труп Кэткарта. А вдруг нет? Может, это как раз тот пропащий француз. И вообще вся эта история больше смахивает на иноземные или театральные выкрутасы.
