Эд Макбейн - Плата за убийство
– Это мистера Крамера? – спросил Хейз, натягивая рубашку.
– Да. – Нэнси помолчала, затем добавила. – Это дорогая рубашка, сделанная в Италии. Впрочем, сейчас это безразлично.
Рубашка оказалась узкой в груди и плечах. Казалось, шелк вот-вот треснет.
– Дайте-ка мне вашу рубашку, – сказала девушка. – У меня сушилка.
– Спасибо.
– Посидите пока в гостиной. Виски в буфете.
Нэнси взяла рубашку и пошла в кухню. Хейз вошел в гостиную и сел. Из кухни донесся шум сушилки. Нэнси вернулась в гостиную.
– Как вас зовут?
– Детектив Хейз.
– У вас есть ордер, мистер Хейз?
– Мисс О’Хара, у меня всего несколько вопросов. Для этого ордер не нужен.
– К тому же, вы исправили мне душ. – Внезапно она хлопнула себя по лбу. – Надо ведь позвонить, чтобы не посылали водопроводчика. Да и мне не помешает переодеться. Одну минуту. – Девушка повернулась и вышла из комнаты.
Хейз встал и прошелся по гостиной. На рояле стояла фотография Крамера в рамке. На столе, рядом с креслом лежала коробка с шестью курительными трубками. Атмосфера в комнате была мужской. Хейз чувствовал себя как дома и, к своему удивлению, начал проникаться уважением и изысканному вкусу покойного Крамера.
Вошла Нэнси, засовывая рубашку в дорогие женские брюки.
– Типичный мелкий бюрократ, – пробормотала она.
– Что?
– Да слесарь. Я сказала, что уже все исправлено, и можно не приходить, а он ответил: “Вы меня и не вызывали”. Представляете? Я действительно могла утонуть, а им наплевать. Спасибо за помощь.
– Пожалуйста.
– Итак, вы хотели задать мне вопросы, мистер Хейз.
– Да, самые простые.
– О Сае?
– Да.
– Спрашивайте.
– Сколько времени вы живете вместе?
– С прошлого сентября.
– А теперь что вы будете делать?
– За квартиру уплачено до конца следующего месяца. – Нэнси пожала плечами. – Потом я перееду.
– Куда?
– Пока не знаю. Буду искать работу. Я, – она заколебалась, – я – танцовщица.
– Как вы встретились с Крамером?
– На Бродвее. Я искала работу и обходила антрепренеров. Зашла в кафе и встретила там Сая. Мы начали встречаться. – Нэнси снова пожала плечами. – Затем переехала сюда.
– Угу.
– Не смотрите на меня так уничтожающе! До встречи с Саем я не была непорочной девственницей. Мне двадцать семь лет. Я родилась и выросла в этом городе.
– Ну и дальше?
– Я хорошая танцовщица, но вы знаете, сколько танцовщиц в нашем городе?
– Нет, не знаю.
– Много. Так что предложение Сая мне понравилось. И к тому же, он был хорошим человеком. Иначе я не стала бы жить с ним.
– Вы знаете, что он имел судимость?
– Да.
– А то, что он был шантажистом?
– Нет. Это правда?
– Да.
– Он сказал мне, что попал в тюрьму из-за драки в баре.
– Он объяснил вам, откуда берет деньги?
– Нет. Да я и не спрашивала.
– Он ходил на работу?
– Нет.
– И вам не приходило в голову, что он мог заниматься чем-то незаконным?
– Нет. Впрочем, если честно, то да, приходило. Но я никогда об этом не спрашивала.
– А почему?
– Это его личное дело. Я не люблю совать нос, куда не следует.
– Жаль. Я надеялся, что вы знаете что-нибудь о его жертве или жертвах. – Хейз пожал плечами. – Но раз вы ничего не знаете, то...
– Ничего. – Нэнси задумалась. – А откуда у вас эта белая прядь?
– Что? А... – Хейз коснулся пальцами виска. – Меня ударили ножом.
– Очень привлекательно. – Девушка улыбнулась. – Последний писк.
– Стараюсь не отставать от моды, – улыбнулся в ответ Хейз.
– А сколько денег получал Крамер?
– Не знаю. По-видимому, немало. Одна квартира чего стоит.
– Это верно.
– И еще говорят, что невыгодно быть преступником!
– Крамер умер в канаве, – резко заметил Хейз.
– Зато жил в роскошной квартире, – возразила Нэнси.
– Уж лучше я буду жить скромно, зато умру в постели.
– И много полицейских умирает в постели?
– Почтя все, – сказал Хейз. – У Крамера была записная книжка с адресами?
– Да. Принести?
– Позже. Банковская книжка? – Хейз задумался. – Чековая книжка?
– И та, и другая, – ответила Нэнси.
– Арендовал сейф?
– По-моему, нет.
– Вы красивы, мисс О’Хара, – сказал неожиданно Хейз.
– Я знаю.
– А я знаю, что вы знаете. От этого вы не становитесь менее красивой.
– Значит, простые вопросы кончились? – спросила девушка. – Переходим на секс?
– Еще немного. У Крамера были друзья?
– Да.
– И какие же?
– Самые разные.
– Преступники?
– Мистер Хейз, я не сумею отличить честного человека от фальшивомонетчика, даже если он даст мне шестидолларовую банкноту.
– А какие еще интересы были у Крамера? Хобби?
– Он любил охотиться. Регулярно уезжал в горы.
– Брал вас с собой?
– Нет. Я не люблю, когда убивают животных.
– А вы лично были знакомы с преступниками?
– Я знакома только с одним человеком, имеющим отношение к преступности, и он мне уже изрядно надоел.
Хейз улыбнулся. – Не сердитесь, – сказал он. – Ведь это моя работа.
– Так принести вещи, о которых вы спрашивали?
– Если это вас не затруднит. Или вам все равно, найдут его убийцу или нет?
Нэнси задумалась.
– Сай мертв, – ответила она наконец. – Он нравился мне, и я хочу, чтобы восторжествовала справедливость. Но буду ли я плакать о нем? Нет, наверно. Вспомню ли я о Сае через полгода, год? Думаю, что нет. Вы считаете меня циничной?
– Я считаю вас сентиментальной, – произнес Хейз, не успев подумать.
– Опять!
– Да, опять. Будьте любезны принести банковскую и чековую книжки. И книжки с адресами.
– Сейчас. – Нэнси встала и направилась к двери. На пороге она обернулась. – Может быть, я буду плакать о нем. Он нравился мне.
– Отлично.
– И наверно, мужчины не могут пройти мимо женщины, не затронув ее. Видимо, такова природа зверя.
– Мисс О’Хара, – произнес Хейз. – Я еще никогда не назначал свидание рыжей девушке.
– Неужели?
– Никогда. Я заканчиваю работу в половине седьмого. Хотите, пообедаем вместе?
– У меня хороший аппетит. Вам это обойдется недешево.
– Я получил сегодня крупную взятку, – засмеялся Хейз.
– Хорошо. Только не рассчитывайте...
– Я не рассчитываю.
– Превосходно. – Нэнси скрылась в коридоре.
Они поужинали в одном из лучших ресторанов. Нэнси О’Хара оказалась приятной собеседницей, и Коттон Хейз влюбился в нее без памяти. Разумеется, завтра он разлюбит ее, но сегодня она была для него единственной женщиной во вселенной. Они ели, пили, разговаривали и смеялись. Затем они отправились в кино. Потом Хейз проводил Нэнси домой и поднялся в квартиру, чтобы выпить посошок. За первым посошком последовал другой. И они отправились в постель.
Глава 4
Счет в банке был открыт Крамером в октябре, когда он внес 21 тысячу долларов. В январе он внес еще девять тысяч, в апреле – пятнадцать. Проценты на первое апреля составили 187 долларов 50 центов. Крамер ни разу не снимал денег со счета.
А вот чековый вклад был рабочим. Деньги регулярно вносились на него и снимались. Поступали деньги обычно в начале каждого месяца, и вклады были неизменно в сумме 300, 500 и 1100 долларов. Снимались же разные суммы для оплаты покупок и других повседневных расходов. Таким образом, деньги на банковском счете сохранялись на черный день, тогда как чековый вклад позволял ему вести безбедное существование на сумму 1.900 долларов в месяц.
1 июля в банке лежало два чека, ждавшие зачисления на счет Крамера. По-видимому, они были посланы почтой в тот день, когда погиб Крамер, и попали в банк только утром в пятницу.
Один чек был на сумму 500 долларов.
Второй чек – на сумму 300 долларов.
Один был выписан женщиной по имени Люси Менкен, другой – мужчиной, Эдвардом Шлессером. Получателем обоих был Сай Крамер.
* * *Люси Менкен не жалела сил, чтобы скрыть роскошные формы своего тела. Но это было невозможно. На ней был одет костюм мужского покроя, туфли на низком каблуке, пышные каштановые волосы закреплены пучком на затылке, и она старалась производить впечатление скромной матери семейства. И все же ее усилия были напрасны.
Стив Карелла был женат на роскошной женщине, так что формы не были чем-то новым для него. Он знал, что его жена, Тедди, обладает прекрасными формами, и, используя ее для сравнения, Карелла сразу понял, что никакой старомодный костюм и туфли армейского типа не смогут скрыть, что Люси Менкен идеально сложена.
Она сидела во дворе ее огромной усадьбы, в нескольких метрах от плавательного бассейна.
Легкий ветерок, прохладный для июля, шелестел в листве деревьев. Было видно, что Люси Менкен чувствует себя как дома среди всей этой роскоши, тогда как Карелла ощущал себя садовником, приглашенным для подрезки деревьев.
