Андрей Иванов - Выстрел из прошлого
— Все ясно,— сказал он.— Сейчас поедете с нами в отделение. Там поговорим.
Однако скорняки проявили упрямство.
— Мы никуда не поедем,— сказал тощий.
— Что?! — крикнул Дукалис.
Он вновь достал пистолет и затряс им перед лицами мастеров. Этот аргумент подействовал мгновенно.
— Хорошо, хорошо,— засуетились скорняки.
Они сняли рабочие фартуки и облачились в уличную одежду, в том числе в шапки, сшитые из собак.
— Пошли! — скомандовал Дукалис.
Оперативники под конвоем вывели скорняков из мастерской. Компания дружно направилась в сторону Двенадцатого отделения милиции. Впереди шел Ларин, за ним два скорняка, между которыми болтался Померанцев, а замыкали колонну Волков и Дукалис. В таком виде группа прибыла в «контору», находившуюся на соседней улице.
Дежурный майор Чердынцев коротал время с бутербродом и чаем из термоса. Зайдя в помещение оперативники и скорняки прошли мимо вахты.
— Вы кого это? — поинтересовался Чердынцев.
— Живодеров поймали,— сказал Волков.
— Это они нашу Жульку порешили,— объяснил Дукалис.
Чердынцев чуть не подавился.
— А где она сама? — спросил он.
— Вон, у них на головах,— объяснил Дукалис.
Он гневно доказал пальцем на собачьи шапки скорняков.
— А ну снимайте! — крикнул старший лейтенант.
Мастера испуганно стащили с голов шапки и протянули их оперативнику. Тот схватил их и показал Чердынцеву.
— Будут вещественным доказательством.
— Ладно, веди их,— сказал Ларин.
Милиционеры провели скорняков в камеру предварительного заключения. Чердынцев доел бутерброд и допил чай из кружки. Затем он вынул из сумки большую металлическую флягу, доставшуюся ему в наследство от деда. На корпусе фляги был выгравирован большой рак. Удовлетворенный восстановлением справедливости майор отвинтил крышку и сделал внушительный глоток. Почувствовав, что этого недостаточно, Чердынцев еще раз приложился к дедовскому наследству и, завинтив крышку, спрятал флягу в сумку.
Через полчаса майор Соловец в своем кабинете допросил задержанных. Оперативник посадил мастеров напротив себя и сурово посмотрел на них.
— Значит так,— начал разговор Соловец,— советую не запираться и говорить только правду.
Скорняки испуганно переглянулись.
6
В тот вечер в квартире председателя городского собрания Дмитрия Федорова ничто не нарушало семейной идилии. Супруги сидели перед телевизором. Демонстрировался советский фильм эпохи семидесятых. Федоров любил и ту эпоху, и фильмы сделанные тогда. На журнальном столике перед супругами стояли бутылка дорогого французского коньяка, пара рюмок и две чашки кофе. Лежала огромная коробка импортных конфет. Сделав глоток коньяка Федоров откусил кусочек конфеты и закатил глаза от удовольствия.
Вдруг раздался звонок в дверь. Ирина встрепенулась.
— Сиди, я открою,— сказал председатель.
Федоров вышел из комнаты. Через полминуты в коридоре раздался его голос.
— Здесь ценная бандероль на твое имя!
На пороге квартиры стоял курьер, пенсинер лет шестидесяти пяти, держа в руках посылку на имя Ирины Федоровой. Супруга председателя вышла в коридор, подошла к курьеру и расписалась в документе. Она взяла из его рук бандероль— большой пухлый конверт. Простившись с хозяевами курьер отправился дальше. Федоров закрыл дверь. Затем он посмотрел на молодую супругу.
— Что это? — спросил председатель, показывая на бандероль.
— Не знаю.
— Тогда не открывай, это может быть опасно. А завтра скажи охранникам чтобы вскрыли.
Он протянул руку, чтобы забрать письмо.
— Нет, не нужно,— ответила Ирина.
Она прошла в комнату. Муж последовал за женой и сел в крело напротив. Повисла напряженная пауза.
— Послушй, Ира,— наконец сказал Федоров,— давай поговорим серьезно.
Голос председателя звучал жестко.
— Последнее время ты что-то от меня скрываешь. Ты изменилась. Ведешь себя странно. А тут еще эта бандероль.
Федоров посмотрел на письмо, которое все еще находилось в руках Ирины.
— Ты знаешь, что там?
Супруга председателя до сих пор сдерживала себя.
Она только бледнела и слегка покусывала губы. Но теперь она не выдержала. У Ирины началась истерика. Федоров сел на диван рядом с женой и налил ей рюмку коньяка.
— Выпей и успокойся,— сказал он.
Ирина сделала большой глоток. Это несколько успокоило ее.
— Ира, ты знаешь, что в этом конверте? — спросил Федоров.
Наступил момент истины. Ирина понимала, что больше не может ничего скрывать от мужа. Она утвердительно кивнула головой.
— Расскажи мне, что там. Федоров посмотрел в глаза жене.
— Хорошо,— сказала она,— я расскажу.— Но только с условием, что ты не будешь его вскрывать. Ты дашь мне слово.
Председатель встал и прошелся по комнате. Самые мрачные предчувствия начинали сбываться.
— Ира,— сказал он,— я не могу дать такого обещания.
Ирина схватилась руками за лицо. Истерика нахлынула на нее новой волной. Федоров бросился к жене.
— Ну хорошо! Хорошо! — закричал он.
Председатель налил еще коньяка в рюмку жены.
— Выпей,— сказал он.
Ирина сделала глоток.
— Дай мне сигарету,— попросила она.
Федоров протянул жене сигарету и щелкнул зажигалкой. Она затянулась и выпустила дым.
— Это случилось несколько лет назад. Я еще была студенткой,— начала Ирина свой рассказ.
— Где? В институте?
— Да, у себя. В Экономическом.
— И что там произошло?
Ирина сделала еще одну затяжку.
— На параллельном потоке учился один парень.
— Как его звали?
— Костя... Костя Носовский. У нас с ним на втором курсе начался...
Супруга председателя осторожно подбирала слова.
— ... Даже не роман. Так, интрижка. Он был иногородним, снимал комнату на Фурштадской в большой коммуналке.
Ирина сделала паузу.
— Дальше,— сдержанно сказал Федоров.
— Я часто там бывала. Иногда оставалась на ночь.
— Как долго это продолжалось?
— Около полугода. Потом он уехал на каникулы в свой город, а когда вернулся, все закончилось само собой.
— Понятно,— кивнул головой Федоров.
Хотя пока что ему было ничего не понятно. Сделав еще одну затяжку Ирина продолжила рассказ.
— Так вот, когда мы с ним еще встречались, Костя с другом решили как-то устроить вечеринку. Собрались втроем у Кости. Выпили, стали танцевать, а потом...
— Что было потом?
В голосе Федорова появился металл.
— Потом стали играть в карты на раздевание, и как-то само собой получилось, что все оказались голыми. Костя взял свой аппарат с дистанционным управлением и стал нас снимать.
Ирина посмотрела на мужа.
— Понимаешь, мы просто дурачились! — умоляюще сказала она.
Федоров нервно закурил.
— Дальше,— попросил он.
— Недавно по факсу я получила фотографии с того вечера. Потом они пришли по электронной почте. И теперь вот это...
Ирина посмотрела на бандероль. Пока супруга говорила, председатель медленно багровел от злости. Наконец он не выдержал. Федоров резко потушил сигарету и вырвал из рук Ирины злополучный конверт. Жена попыталась остановить его, но ей это не удалось. Встав председатель сделал пару шагов в сторону и резким движением вскрыл конверт. Там находились роковые снимки. Федоров вынул и быстро рассмотрел их все. Затем он бросил фотографии на стол, а сам устало опустился в кресло. При этом председатель издал тяжелое злобное рычание.
В комнате воцарилась мертвая тишина. Однако это было затишье перед бурей.
Наконец Федоров взорвался.
— Это ты называешь «просто дурачились»! — закричал он.— Шлюха!
Теперь уже Ирина попыталась успокоить супруга.
— Там не было ничего серьезного, клянусь тебе! — взмолилась она.
Федоров сверкнул глазами.
— Не надо мне клясться! — отрезал он.
Ирина задумалась.
— Хорошо,— сказала она.
Супруга председателя встала и вышла из гостиной в свою комнату. Федоров продолжал оставаться неподвижным в кресле. Минут через пять Ирина, уже одетая, вновь появилась в гостиной, направляясь в коридор.
— Ты куда? — тихо спросил Федоров.
— Раз ты мне не веришь, я ухожу.
Она вышла в коридор.
— Подожди! — крикнул Федоров.
Он вскочил с кресла и, выйдя из гостиной, схватил жену за руку.
— Подожди,— повторил председатель.
Федоров почти силой усадил жену обратно на диван и сел напротив. Он налил себе коньяк и залпом опрокинул рюмку.
— Если б я мог так просто с тобой расстаться,— сказал председатель,— то так бы и поступил.
— Что же тебя останавливает?
— Ира, я уже не смогу жить без тебя.
Федоров был отставным полковником. Он по-солдатски прямо выражал свои чувства. Бывший военный не хотел терять жену из-за чьего-то злого умысла.
