Николай Леонов - Козырные валеты
— Без разницы! — одышливо просипел старшина. — Сейчас врежу меж глаз... — и занес дубинку.
Шубин находился в метре, среагировал молниеносно, перехватил дубинку, дернул на себя, мент по инерции вылетел на тротуар.
От стоявшей неподалеку машины подбежали люди в штатском, Шубин получил по физиономии. Кавказцев и штатского, того, сорокалетнего, посадили в одну машину, милицейский наряд, как выяснилось, пьяный, бросили в тот же “газик”, машины умчались.
Шубин, стоя на тротуаре, приложил к кровоточащей губе носовой платок, сам себе удивляясь, к чему ввязался в пьяную драку, да еще выступил против человека в форме, когда его вежливо взяли под руку, мягкий голос произнес:
— Не ушиблись? Давайте я вас домой подвезу.
Мужчина смотрел на Шубина доброжелательно, улыбался. Шубин насторожился, подумал — может, доброжелатель неизвестного окраса опасен?
— Бросьте. Я мирный гражданин, шел мимо, все видел. — Неизвестный достал из кармана удостоверение, на котором было написано “Служба охраны президента”.
— Спасибо, но я не президент. Полковник Щербаков, так было написано в удостоверении, продолжал улыбаться, но голос его стал серьезен:
— Сядем в машину, поверьте, вы не пожалеете об этом.
Обаятельная улыбка полковника Шубину нравилась, а его настойчивость настораживала. Неожиданно Шубин понял, почему вообще ввязался в драку. Плотный мужчина в штатском, которого волокли менты, походил на всесильного генерала Коржанова — начальника охраны президента.
Шубин не собирался услужить, но ему не нравилось, когда двое выкручивают руки одному. Незнакомец предъявил удостоверение охраны, все сложилось, и Шубин миролюбиво сказал:
— Господин полковник, давайте пройдемся пешком.
Полковник кивнул и спросил:
— А вы действительно генерала не узнали?
— Он не Тихонов, — ответил Шубин и протянул свое удостоверение. — Я телевизор смотрю, но на улице все выглядит иначе. И почему генерал оказался с кавказцами в каком-то заштатном кафе?
— Эти вопросы, Василий Семенович, вы больше никогда и никому не задавайте. — Полковник протянул свою визитную карточку. — Совершенно неизвестно, как он отреагирует на ситуацию. Генерал — человек непредсказуемый.
— Считаем, ничего не произошло, — сказал Шубин, — расстались и забыли.
— А я? — полковник усмехнулся. — Нас же видят и “ведут”. Через час на столе у генерала будет лежать подробнейший рапорт... Я говорил генералу, не надо встречаться с чеченцами, не следует заходить в первую забегаловку. Меня послушали? Теперь я за все и отвечу. Так скажу, Василий, — от нас с тобой ни черта не зависит. Дай-ка твою визиточку. Отправляйся домой, а я пойду кувыркаться на ковре, жизнь покажет. Позвоню.
Охранник взял визитку Шубина, сел в остановившуюся рядом “Волгу” и укатил.
Через месяц полковник Шубин стал генералом и заместителем министра МВД.
Когда Коржанов со своего поста ушел, все не сомневались, что дни Шубина сочтены, но он понравился министру, вскоре получил вторую генеральскую звезду, затем стал первым замом и генерал-полковником. И что бы о нем ни говорили, мужик он был совсем неплохой. А на подобной должности быть неплохим очень даже не просто.
Третьим в кабинете присутствовал и.о. прокурора города Федин Федор Федорович. До перестройки он не имел на такую должность ни малейших шансов. Ну хотя бы потому, что мать Федина была наполовину француженка. Сегодня другие времена и нравы, анкета перестала быть всесильной. Федин окончил Московский университет с отличием, работал в районной, позже в городской прокуратуре, затем улетел в Штаты учиться, окончил Кембридже, вернулся в Москву, где и получил должность и.о. прокурора. Способности хорошо, талант еще лучше, но не имей Федин мощной родственной поддержки, должность прокурора района была бы для него пределом.
Итак, три совершенно разных человека и по возрасту, и по образованию, и по жизненному опыту вынуждены были работать вместе. К неоспоримому достоинству собравшихся можно было отнести тот факт, что ни один из них не изображал начальника, уважал труд коллеги и практически не навязывал своего мнения. Генерал-полковник мог и должен был руководить, но прокуратура всегда стояла чуть в стороне от милиции. Основная задача у них была одна, но повседневная работа — различная. Орлов напрямую подчинялся замминистра, но последний отлично понимал: генерал-лейтенанта Орлова в милиции все знали, никто не ставил под сомнение опыт и знания старого розыскника, а о генерал-полковнике Шубине не каждый милиционер и слышал, мало кто видел, а знали-то его буквально единицы.
Федин принадлежал к прогрессивному новому поколению прокуроров, которые прекрасно отдавали себе отчет в том, что хотя закон и поставил их над милицией, обязал следить за порядком, но никакой прокурор лично преступника не задержит и необходимых для суда доказательств вины безусловно виновного человека не соберет — для этого необходима милиция.
Настроение в кабинете трудно было назвать радужным, убили двух высших офицеров милиции, первичный осмотр конкретных результатов не принес, зато поставил множество вопросов. Два трупа — уже плохо, а если один из них являлся ближайшим родственником виднейшего члена правительства — совсем нехорошо. И не оттого с блюстителей закона спросят вдесятеро, что у родственников больше прольется слез, чем над сиротой. Добавьте к этому газеты, телевидение, досужие разговоры в коридорах власти.
— Петр Николаевич, вы у нас человек наиболее мудрый, вам первому и говорить, — тихо произнес Шубин.
— А сейчас нечего говорить, Василий Семенович, — спокойно ответил Орлов. — Гуров начал работать, завтра к обеду появятся первые результаты.
— Петр Николаевич, кто бы ни возглавлял розыск, спрашивать будут с вас, — Шубин не угрожал, лишь констатировал факт.
— Естественно, — Орлов вздохнул.
— Простите, Петр Николаевич, — вмешался в разговор Федин. — Тогда почему вы сами не возглавили розыск, а поручили рядовому сотруднику?
— Я знаю Гурова со дня рождения, он никогда не был рядовым, — улыбнулся Орлов. — Кроме того, у меня главк, много разной работы. И еще. Когда в больницу поступает тяжелораненый, операцию проводит не главврач, а лучший хирург. Я не буду сейчас говорить о всех своих предположениях, их слишком много, но по такому делу лучше Левы у меня специалиста нет. У него прекрасная команда, авторитет в городе, Гурову легко получить помощь любой службы, минуя не только меня, но и Василия Семеновича. Гуров не будет никому трепать нервы, и если преступников разыскать возможно, он их разыщет.
— Кого бы вы хотели иметь следователем? — спросил Федин.
— Гойду Игоря Федоровича, — сразу ответил Орлов.
— Он с характером. У Гурова не будет со следователем неприятностей? — осторожно спросил прокурор.
— У Гурова не бывает с людьми неприятностей. Они с ним либо работают, либо нет, — усмехнулся Орлов. — Гуров и Гойда вместе пуд соли съели.
* * *Григорий Котов, как и было приказано, надел черный костюм, белую рубашку, с утра побывал в парикмахерской, на выходе взглянул на себя в зеркало и несколько удивился. Он походил на официанта, киношного гангстера, только не на опера угро. Котов отнесся к происшедшим в нем переменам философски, мол, будем носить внешность, какая есть, ничего с этим не поделаешь.
Станислав, ожидавший друга в своем “мерее”, глянул на Гришу удивленно, от комментариев отказался, деловито посмотрел на часы:
— Ты даже красив. Нос у тебя не к месту, но что выросло, то выросло. Сейчас тебя быстренько отвезу — и на Петровку. Веди себя прилично, ты на похоронах, не тискай девиц и не напивайся.
Котов согласно кивнул и нерешительно произнес:
— Что я там делать буду?
— На поминках пьют. А чего от тебя ждет Гуров, мне неизвестно.
Они свернули с Ленинградского шоссе на Выборгскую улицу.
— Не заезжай во двор, я пройдусь. Спасибо. Удачи. — Гриша выпрыгнул на тротуар и зашагал ко второму подъезду.
Дождь, моросящий с раннего утра, кончился. Котов миновал длинную вереницу машин, когда его окликнули:
— Сынок! — на скамейке сидели три пожилые женщины.
Он остановился, взглянул вопросительно, не понимая, кто именно его окликнул.
— Я тебя кличу! Я! — Женщина в вязаной кофте с бронзовым от загара лицом поднялась со скамейки, засеменила к Котову. — Хоронить пришел? Так опоздал, все уже уехали и покойничка увезли. А ты цветком не махай, словно хворостиной. С покойным служил? Бог все видит. Не полагалась им пятикомнатная, по блату получили. — Она худой, жилистой и сильной рукой ухватила Котова за рукав. — Пойдем, отведу.
— Благодарствую, матушка, — на церковный манер ответил Котов, всучил шустрой проводнице цветок. — Уехали, осрамился я!
