Джеймс Паттерсон - Меня зовут Алекс Кросс
— Моя работа расследовать и предупредить потенциальную угрозу… — возразил Корморан.
— Пожалуйста, замолчите оба, — бросил Тиллман. — Это наше общее дело, или встреча немедленно закончится. Понятно?
Они ответили в унисон:
— Да, сэр.
— Дэн, что думаешь ты, я уже знаю. Гейб, прошу тебя высказаться откровенно. Я не уверен, что мы должны все скрывать. Это вполне может обернуться против нас и укусить нас, и речь здесь идет не об осуждении или укоризненном похлопывании по руке. С конгрессом этот номер не пройдет. И с прессой тоже. Особенно когда вопрос касается убийства.
«Убийства? Милостивый Боже!» — подумал Риз.
Он провел ладонью по волосам, поседевшим в двадцать лет.
— Сэр, едва ли непродуманный ответ в ваших интересах, да и президента тоже. Это что, слухи? Есть ли реальные факты? Какие именно факты? И президент уже знает?
— Все дело в том, что на этом этапе мы знаем слишком мало. Черт, Гейб, неужели ты нутром ничего не чувствуешь? Я знаю, у тебя есть своя точка зрения. И нет, президент ничего не знает.
Интуиция не подвела Тиллмана: Риз действительно уже имел свое мнение.
— Если мы рискнем открыться, то закрыться уже не сможем. Нам следует найти все, причем в кратчайшие сроки. Скажем, за два-три дня. Или пока не получим от вас специального указания, сэр, — добавил он ради агента Корморана. — И нам потребуется стратегия отступления. То, что поможет нам дистанцироваться, если история выйдет наружу раньше, чем мы захотим.
— Согласен, сэр, — вставил Корморан. — Пока мы в полной темноте, а это никуда не годится.
Тиллман глубоко вздохнул, что Риз воспринял как уступку и согласие.
— Я хочу, чтобы вы работали над данным делом вместе. Никаких телефонных звонков, ради всего святого, никаких электронных посланий. Дэн, пообещай мне, что абсолютно ничего из этого не пройдет через Кризисный центр.
— Да, сэр. Мне придется поговорить кое с кем из моих людей. Но дальше это не пойдет. Какое-то время.
— Гейб, ты говорил о стратегии отступления?
— Да, сэр.
— Рассматривай все с разных точек зрения, самые разнообразные сценарии. Надо предвидеть всё. Подчеркиваю, всё.
— Конечно, сэр. Мой мозг сейчас работает на полную катушку.
— Молодец. Есть еще вопросы?
Риз уже рылся в памяти в поисках исторического или юридического прецедента, скорее по привычке, чем по какой-то другой причине. Вопрос о преданности даже не возникал. Его сдерживала только специфика ситуации. Боже милостивый — что, если действительно в Белом доме завелся серийный убийца? Любой убийца?
— Сэр, если случится утечка, что помешает любому — не дай Бог, репортеру — подхватить это?
— Это же секретная служба, Гейб. Речь не идет об обычной разведке, — ответил Тиллман. — Но я не стану полагаться только на это. Я хочу, чтобы все было сделано быстро, джентльмены. Быстро, чисто и тщательно. Нам нужны реальные факты. И ясность. Мы должны выяснить, кто такой Зевс и что он натворил, а затем сделаем вид, будто этого никогда не происходило.
ГЛАВА 7
Удар следовал за ударом, один сильнее другого. Каролин получила права в Род-Айленде, последние полгода жила в Вашингтоне, но ни разу не попыталась связаться со мной. Ее квартира, обставленная в английском стиле, располагалась на первом этаже. Жила она недалеко от Стюард-сквер — меньше, чем в миле от нашего дома на Пятой улице. Я бегал мимо ее дома десятки раз.
— У нее был хороший вкус, — заметила Бри, оглядывая маленькую, но стильную гостиную.
На мебели явно сказывалось азиатское влияние — обилие темного дерева, бамбук и специфические растения. На лакированном столике около двери лежали три речных камня, на одном из них было вырезано слово «Спокойствие».
Я не знал, что это — насмешка или напоминание. Меньше всего я хотел бы сейчас находиться в квартире Каролин. Я был не готов к этому.
— Давай разделимся, — предложил я Бри. — Так мы быстрее осмотрим квартиру.
Я начал со спальни, заставив себя шевелиться. «Какая ты была, Каролин? Что с тобой случилось? Почему ты умерла именно так?»
Мое внимание сразу привлекла небольшая кожаная записная книжка, лежавшая на столике возле ее кровати. Когда я схватил ее, оттуда выпали две визитки.
Я поднял их и увидел, что обе принадлежали лоббистам с Капитолийского холма. Я не узнал имен, но фирмы были мне знакомы.
Половина страничек в записной книжке Каролин остались незаполненными, на других она вывела цепочки букв, начиная с начала года и на два месяца вперед. Каждая цепочка состояла из десяти букв, я это сразу подметил. Самые последние записи Каролин сделала за две недели до смерти. Цепочка выглядела так: SODBBLZHII. Десять букв.
Сначала я решил, что это закодированные номера телефонов.
В тот момент я не спрашивал себя зачем, откладывая неизбежный вывод. Когда я прошелся по ее ящикам в комоде розового дерева, у меня не осталось сомнений в том, каким образом моя племянница позволила себе такую квартиру со всем, что в ней находилось.
В верхних ящиках комода лежало такое белье, какого и представить не мог, а у меня богатое воображение. Я увидел много кружевного и атласного бельишка обычного типа, но также кожаное с заклепками и без них, латексное, резиновое, сложенное аккуратными стопочками. Наверное, мама еще ребенком научила Каролин складывать белье.
В нижнем ящике находилась коллекция пут, предметов для проникновения, игрушек и конструкций, о предназначении которых я только догадывался, качая головой.
То, что я обнаружил, по отдельности было косвенными уликами, но все вместе быстро вогнало меня в депрессию.
Именно поэтому Каролин перебралась в Вашингтон? И умерла таким образом?
Я вышел в гостиную как в тумане, не уверенный в том, что смогу разговаривать. Бри сидела на полу. Возле нее стояла коробка, а перед ней были разложены фотографии.
Она протянула мне одну из них.
— Я тебя везде узнаю, — сказала Бри.
Фотография запечатлела меня, Нану и Блейка. Я даже помнил дату — 4 июля 1976 года, лето двухсотлетия. На мне и брате пластиковые шляпы, обмотанные красными, белыми и синими лентами. Нана поразительно молода и прелестна.
Бри встала со мной рядом, глядя на фото.
— Она не забыла тебя, Алекс. Так или иначе, но Каролин знала, кто ты. Странно, что не попыталась связаться с тобой, переехав в Вашингтон.
Я не имел права брать эту фотографию, но все же положил ее в карман.
— Едва ли она хотела с кем-то встретиться, — проговорил я. — Со мной. Или с кем-либо из знакомых. Она была девушкой по вызову, Бри. Элитной проституткой. У них все разрешено.
ГЛАВА 8
Вернувшись в офис, где все гудело от шума и бурной деятельности, я получил сообщение от детектива Трамбалла из Виргинии. Отпечатки пальцев на угнанной машине принадлежали Джону Туччи из Филадельфии; сейчас он находился в бегах.
Я быстро соотнес данные, полученные от Трамбалла, с теми, что предоставил мне приятель из ФБР в Вашингтоне и их агент в Филадельфии, Касс Мердоч. Она внесла некоторую ясность в картину: Туччи был шестеркой в криминальной организации семьи Мартино.
Информация носила двоякий характер. В сущности, с нее и началось дело. С другой стороны, я подозревал, что водитель и убийца — не одно и то же лицо. Туччи скорее всего был втянут в игру, непосильную для него.
— Есть какие-либо данные о том, чем Туччи занимался здесь? — спросил я у агента. Мы с Бри слушали ее по громкой связи.
— Я бы сказала, что его либо перевели, либо повысили в организации. Стали поручать серьезные задания, с большей ответственностью. Его арестовывали, но он никогда не сидел.
— Машину угнали в Филадельфии, — заметила Бри.
— Тогда — да. Заметьте: я говорю в прошедшем времени. Должно быть, он уже мертв после такой промашки, хотя толком не понимаю, что произошло на шоссе.
— Как насчет возможных клиентов в Вашингтоне? — спросил я. — Семья Мартино ведет здесь дела на регулярной основе?
— Ничего такого не знаю, — ответила Мердоч. — Но что-то явно происходит. Джон Туччи слишком мелкая сошка, чтобы затевать подобное самостоятельно. Наверняка радовался, что получил такое задание. Какой же осел!
Я повесил трубку и несколько минут записывал то, что она мне рассказала, пытаясь систематизировать материал. Увы, каждый новый ответ трансформировался в новый вопрос.
Хотя одно казалось мне довольно очевидным. Это не просто убийство, какое-то отдельное действие. Может, оно связано с каким-нибудь уродом-извращенцем, или это прикрытие? Или и то и другое?
ГЛАВА 9
Конечно, было много, очень много всех этих неприятных подробностей, которые позволяют прессе удерживать новости месяцами. Но кое о чем сразу забывают. Доктор Карбондейл дозвонилась мне, когда я ехал в машине.
