Фридрих Незнанский - Смертельный лабиринт
— В сентябре прошлого года Бабушкинской межрайонной прокуратурой возбуждено уголовное дело по части второй и третьей, пункты «а», статьи сто одиннадцатой…
— Это, Марина, — объяснил Турецкий, — умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, совершенное организованной группой в отношении лица в связи с осуществлением им служебной деятельности. Результаты есть?
— Нет, похоже, глухой «висяк».
— Значит, держи под контролем, а Коле Герасимову я напомню. Да и Слава с него глаз не спустит. А ты, Сергей, если что, сам в драку лезть не смей, Слава поможет с оперативниками — это их прямое дело. К слову, не забудьте обеспечить охрану и Марине.
— Да что вы, в самом деле? — вспыхнула она. — Зачем?
— А затем, — Турецкий чуть улыбнулся и кинул беглый взгляд на Климова, — чтобы он работал с полной отдачей, а не беспокоился, не случилось ли, не дай бог, чего, пока он бегает? Впрочем, он вполне может и сам обеспечить эту охрану, если я что-нибудь понимаю в апельсинах, да, Славка?
— Само собой, — хмыкнул Грязнов.
— Дальше, — продолжил Александр, — когда потребуется санкция, ты, Сергей, знаешь, как это делается, а подпишет ее Костя Меркулов. Не жди ни секунды, иди прямо к нему! Секретаршу зовут Клавдией Сергеевной, если подаришь ей цветочек, просто так, без всякого повода, станешь любимцем на всю жизнь. Да, Вячеслав? — И они оба захохотали. — Костя будет полностью в курсе наших дел, это уж моя миссия. Простите, мне показалось, что у вас был вопрос, Марина? Или я перебил вашу мысль?
— Нет, Саша, я хотела, чтоб вы меня поняли. Когда я говорила о возможных преступниках из ресторанного бизнеса, то уже имела в виду сам факт убийства Леонида. Правда, Сережа ездил, беседовал с ними и особого криминала, как я вижу, тоже не нашел. То есть криминал, наверное, там есть, но к убийству, как я теперь понимаю, он отношение вряд ли имеет. Ну а педофилы? А губернские охотники? Разве все это выглядит так уж и безобидно, и неубедительно?
— А в эту угрозу вы не верите? — Турецкий тряхнул письмами. — Опять же, и обнаруженный на месте преступления женский след?
— Нет, не верю. Безумную, болезненную ярость — это вижу. И полагаю, что кто-то действительно вел наблюдение за Леонидом. И меня видел. Ну присочинил, естественно, чтобы придать вид правдоподобия. Я действительно бывала у Морозова, и не один раз, а несколько, но предпочитала приходить с коллегами. Но мне другое интересно: за что она его ненавидит и обвиняет? Что он заставил ее сделать? Может, аборт? Не приходила такая мысль вам в голову?
— Вот сейчас придет, — улыбнулся Турецкий. — Очень интересно, Марина. Но это уже мне самому придется отрабатывать. Там, на месте. А здесь наш генерал даст Сергею направляющие по основным версиям и тут же отправится на охоту, как мы договорились, да, Слав?
— С удовольствием! — Грязнов, кряхтя, потянулся. — Давно не держал в руках хорошего ружьишка… Ну все, Саня? Или еще руководящие указания последуют? Совести у тебя нет! Народ ведь не жрамши!
— Сейчас договоримся… Марина, и последнее — к вам. Прошу понять меня правильно. В связи с этими письмами у меня тоже, естественно, появились некоторые соображения по нашему делу. Я хочу их проверить. Не из-за них ли был совершен погром в квартире Морозова?
— Господи, неужели вы подумали?.. — Марина с испугом уставилась на него и сжала ладонями щеки.
— Вы что, с ума сошли? — жестко оборвал ее Турецкий. — При чем здесь вы? Как вам такое могло вообще в голову прийти? Марина, вы же умная женщина! Автор! Автор мне нужен! И для этого я, с вашего разрешения, и хочу оставить бумажки на некоторое время у себя. Это же, помимо всего прочего, образцы почерка! Но они нигде и никогда не будут фигурировать. И я сам их уничтожу, когда мы передадим дело в суд. Надеюсь, вы не будете возражать?
— А как бы я могла это сделать, по-вашему?
— Очень просто. Если вы скажете «нет», я их порву сейчас прямо на ваших глазах. Но мне бы очень не хотелось этого делать. Еще не вечер, понимаете? Не вечер!
— Саша, у меня нет возражений, хотя… вы должны и меня понять.
— Прекрасно понимаю, и именно поэтому позвольте мне высказать вам мою самую искреннюю благодарность за ваше решение. От всех нас. Далеко не каждая женщина поступила бы так же, смею вас уверить. И успокойтесь, пожалуйста. — Он обернулся к Сергею: — Понял, старик! Хотя и твоим решением я тоже доволен. Да, Славка?
— Молодец, нет слов. Да вы оба молодцы, ребятки, о чем мы говорим? Ну решай, Саня, время уходит!
— А что решать, если я уже в твоих глазах вижу готовое предложение?
— Ну так поделись хотя бы со мной моим предложением!
— Я так вижу, что ты просто сгораешь от желания пригласить нас всех в «Узбекистан», к Рустаму Алиевичу. Или я ошибаюсь?
— Нет, вы только посмотрите, какой прозорливый! Вы знаете, Марина, он и в университете, где мы с ним учились когда-то, ухитрялся угадывать номера экзаменационных билетов. Вероятно, оттого, что всегда здорово играл в карты, похуже, правда, меня, но… терпимо для профессионала.
— Ну врет!
— Не спорь со старшими. И как игрок он привык с «рубашками» дело иметь. Шулер, одним словом. Не садитесь с ним, начисто обыграет.
— Много слов, Вячеслав, — недовольно заметил Турецкий. — Хотя сказано отчасти и справедливо. А вы — как, Марина? Сережа? Не возражаете? Генерал любит угощать. Тем более что я если уже не завтра, то послезавтра точно уеду. Все будет зависеть от готовности одного срочного материала генерального. Сдам — и сразу. Галку мне только обеспечь.
— Значит, так, Саня, что обещал, то обеспечу, но раз речь зашла об обеде, я категорически запрещаю, начиная с этой минуты, любые деловые разговоры. Чтобы не страдал аппетит.
— А вы сами-то удержитесь? — смеясь, спросила Марина. Ее лицо порозовело, стало нормальным. Похоже, она окончательно успокоилась.
— А мы штраф установим. Вякнул про службу — пей стакан коньяка, и без закуски. Посмотрим, как кто-то потом за руль сядет.
— Бедный Сережа! — печально сказала Марина. — Сидеть в хорошем ресторане и не выпить ни рюмочки? Ужас!
— Напротив, — возразил Грязнов, — может пить сколько хочет, но чтобы потом… да, Саня?
— А-а, ну конечно, пусть предварительно поклянется, что даму не потеряет.
— Нет, спасибо, я за рулем не пью, это вас, может, ГАИ знает, а я с ними дел не имею. Я — простой… — Сергей поднял обе руки.
— Не бойся, сам и не поведешь, найдем тебе водителя, который доставит вас в самом лучшем виде, — небрежно отмахнулся Грязнов. — Так, всем слушать мою команду: раз, два, три! Служба, гори! Синим огнем. Я еду впереди, вы — за мной. Не отставать. Покажу, где там можно парковаться…
Несмотря на изысканное приглашение Турецкого, Марина предпочла сесть в «шестерку» Климова, объяснив Саше:
— Извините, мне там привычнее. И не хотелось бы отказываться от своих новых привычек.
А уже в машине сказала Сергею:
— Я тебя очень прошу, поосторожнее со спиртным. Им проще, они — генералы. А я за тебя буду переживать.
— Не придется, дорогая.
И в самом деле не пришлось. Обед был замечательный. Выпили на всех одну бутылку прекрасного, старого еще армянского коньяка, причем большую часть бутылки «распробовала» Марина. Кухня была потрясающей. На десерт подали свежий арбуз. И вообще вся обстановка в отдельном кабинете, где они сидели, располагала к удивительному покою. Несколько раз вежливо заглядывал хозяин ресторана, Рустам Алиевич, интересовался, нравится ли, нет ли еще желаний? Улыбался Марине, а она, находясь в центре внимания, окруженная «генеральскими погонами» — даже Сережка казался ей тоже генералом, — плавала в океане всеобщего восхищения. Но что самое удивительное, во что бы ни за что она не поверила, было то, что за столом ни разу не прозвучало ни слова, связанного со служебными делами. Потрясающе! Телевизионщики уже после второй рюмки, забыв обо всем на свете и решительно на все наплевав, кроме себя любимых, углубились бы в собственные вечные проблемы. А тут — действительно отдых.
Исподволь Марина наблюдала за Сергеем, как он себя чувствовал среди этих «тяжеловесов». Оказалось, свободно вписался, тоже что-то рассказывал, над чем все смеялись, держал себя непринужденно, не скованно, и значит, решила про себя Марина, даже изумившись неожиданно пришедшей ей в голову мысли, быть и ему генералом. Никуда теперь от этого не денешься…
Разъезд был также в стиле прошедшего обеда. На улице постояли, покурили, все, кроме Сергея. Теперь уже на служебные разговоры «вето» было снято, и они в двух словах уточнили диспозиции завтрашнего дня.
Климов попросил Турецкого сразу, как он приедет в Нижний Новгород, изыскать возможность и прислать факсом фотографию Зои Воробьевой. Он напомнил, что консьержка говорила, будто предновогодним утром к Морозову приходила какая-то красивая женщина или девушка, которая умела «держать спинку». Вот бы и предъявить теперь ей это фото наряду с другими, вдруг опознает? Тогда лопнет версия Зои о том, что она была в Москве в последний раз аж за неделю до гибели Леонида.
