Иэн Рэнкин - Черная книга
— Он умер? — тихо спросил Холмс. Ребус, сжав губы, кивнул. — Господи боже. А я собирался заскочить и повидать его. Что случилось?
— Мы пока не уверены. Результаты вскрытия, возможно, будут сегодня днем.
Холмс был неглуп; он снова ухватил суть:
— Несчастный случай, самоубийство, убийство?
— Рассматриваются два последних варианта.
— И вы ставите на убийство?
— Мои денежки останутся у меня в кармане, пока я не поговорю с жучком на ипподроме.
— И этого жучка зовут доктор Курт?
Ребус кивнул:
— А до этого мы мало что можем сделать. Слушай, давай я возьму машину — отвезу тебя домой…
— Нет-нет, со мной все в порядке. — Холмс медленно поднялся, словно проверяя свои кости на прочность. — Правда, в порядке. Просто… бедняга Эдди. Знаете, он был моим другом.
— Знаю.
После ухода Холмса Ребус понял, что Брайан еще легко отделался. Его мозги пока не включились в полную силу — частично он еще не до конца выздоровел, частично был слишком потрясен сообщением Ребуса. Поэтому он и не задал трудных вопросов, например: связана ли смерть Эдди с тем человеком, который чуть не убил меня? Ребус и сам себе задавал этот вопрос. Прошлым вечером Эдди числился пропавшим, а Ребус ездил к Кафферти. Сегодня с утра пораньше выясняется, что Эдди мертв. А это означает, что не стало свидетеля, который мог что-то сказать о том вечере, когда сгорел «Сентрал». Не стало еще одного человека, который был там тогда. Но Ребус нутром чувствовал, что Кафферти удивился, услышав про нападение на Холмса. Так где искать ответ?
— Да что б мне провалиться, если я знаю, — пробормотал Джон Ребус себе под нос. Зазвонил телефон. Он снял трубку, услышал шумы паба, потом голос Флауэра:
— Ну у вас и команда, инспектор. Сначала одному расквашивают физиономию, потом другая отбивает себе задницу. — Сказав это, Флауэр тут же отключился.
— Вот туда я тебя и посылаю, Флауэр, — с чувством напутствовал коллегу Ребус, хотя его никто уже не слушал.
22
Эдинбургский морг располагался на Каугейт-стрит[59], названной так потому, что этим маршрутом прежде в город гнали скот на продажу. Улица — узкий каньон, почти без заведений и магазинов, а транспорт в основном транзитный. Выше располагались куда как более загруженные улицы, Саут-Бридж например. Они казались такими далекими от Каугейт-стрит, что могло возникнуть впечатление, будто та находится под землей.
Ребус подозревал, что Каугейт всегда служила безрадостным местом сбора беднейших эдинбуржцев, которые сами нередко походили на скот, отупевший от отсутствия солнца и перебивающийся подаяниями прохожих. Каугейт созрела для перестройки, но кто возьмется за убой скота?
Трудно было найти лучшее место для здания морга, где доктор Курт в свободное от лекций в университете время занимался своим ремеслом.
— Во всем нужно видеть хорошую сторону, — сказал он Ребусу. — На Каугейт есть два отличных паба.
— И еще несколько, где можно безбожно обобрать и покойника.
Курт хохотнул:
— Красочно, хотя я не думаю, что навеваемый этим образ и в самом деле что-нибудь значит.
— Я склоняюсь перед вашими непревзойденными знаниями. Так что же у нас есть на мистера Рингана?
— А-а-а, бедный Сиротка Эдди.
Курт любил давать прозвища своим покойникам. Ребусу казалось, что «Сиротка» уже была, и не раз, хотя Эдди Рингану прозвище пришлось как нельзя кстати. У Эдди родственников не было, по крайней мере никто о них не слышал, а потому на опознание пришли Патрик Колдер и Шивон Кларк, которая и нашла тело.
— Да, это тот человек, которого я обнаружила, — сказала она на опознании.
— Да, это Эдвард Ринган, — подтвердил Пэт Колдер, после чего Колдера увел бармен Тони.
Теперь Ребус стоял вместе с Куртом за прозекторским столом, на котором ассистент приводил в порядок то, что осталось от тела. Ассистент напевал себе под нос «Пусть проходит молодость лихая, как сквозь пальцы талая вода», соскребывая месиво со стола в ведро с какими-то потрохами. Ребус перечитывал текст на листе бумаги. Уже в третий раз, пытаясь отстраниться от окружающей обстановки. Курт курил сигарету. В пятьдесят пять лет он решил, что вполне может начать курить, раз уж до этого возраста ничто не смогло его прикончить. Ребус мог бы стрельнуть у него сигарету, но доктор Курт курил «Плеерс» без фильтра — курительный эквивалент жидкости для удаления краски.
Может быть, потому, что Ребус столько раз просмотрел текст, что-то наконец зацепило его глаз.
— Знаете, — вспомнил он, — мы так и не нашли предсмертной записки.
— Самоубийцы не всегда оставляют записки.
— Эдди непременно оставил бы. И он установил бы рядом с духовкой магнитофон с записью «Отель разбитых сердец» Элвиса Пресли.
— Шикарный стиль, — саркастично заметил Курт.
— Далее, — продолжал Ребус, — судя по списку содержимого его карманов, я вижу, что при нем не было никаких ключей.
— Да, никаких ключей. — Курт слишком наслаждался возможностью отдохнуть, чтобы включать мозги. Он знал, что Ребус рано или поздно скажет, что у него на уме.
— Так вот, — снизошел Ребус, — вопрос в том, как он туда вошел? И если он открыл дверь ключами, то где они теперь?
— И в самом деле, где они.
Помощник нахмурился, увидев, как Курт раздавил сигарету подошвой.
Ребус чувствовал, когда интерес к его словам пропадал. Он убрал лист бумаги:
— Так что у вас есть для меня?
— Ну, вы же понимаете, что необходимо провести обычные анализы.
— Конечно. И тем не менее?..
— Тем не менее несколько любопытных замечаний. — Курт повернулся к трупу, вынуждая Ребуса сделать то же самое.
Обугленное лицо было прикрыто, и помощник зашил черной толстой нитью грудину и живот, в которых теперь отсутствовали основные органы. Лицо было сильно обожжено, но в остальном тело осталось неповрежденным. Пухлая плоть была бледной и лоснящейся.
— Итак, — начал Курт, — ожоги поверхностные. Взрыв не затронул внутренние органы. Это облегчило исследование. Я бы сказал, что он отравился, вдыхая газ Северного моря. — Он повернулся к Ребусу. — Насчет Северного моря — это чистое предположение. — Тут он снова ухмыльнулся кривой ухмылкой — одна сторона его рта оставалась закрытой. — Есть свидетельства приема алкоголя. Мы дождемся результатов анализов и тогда скажем, какова была степень опьянения. Но, предположительно, высокая.
— Вам наверняка понравилась его печень. Он ее мучил несколько лет подряд.
На лице Курта появилось выражение сомнения. Он подошел к другому столу и вернулся с названным, хотя уже и рассеченным, органом:
— Вообще-то, она в очень приличной кондиции. Вы говорите, он пил?
Ребус пытался смотреть не видя. При наличии опыта это было нетрудно.
— Бутылку в день легко.
— По его печени не скажешь. — Курт подбросил ее на несколько дюймов, потом она снова шлепнулась ему на ладонь. Он напомнил Ребусу мясника, соблазняющего потенциального покупателя товаром. — Еще была шишка на голове, ссадины и небольшие ожоги рук.
— Да?
— Как я себе представляю, такого рода повреждения шеф-поварб нередко получают, исполняя свои ежедневные обязанности. Мало ли, брызнуло кипящим жиром, со всех сторон кастрюли да сковородки…
— Возможно, — прервал Ребус.
— А теперь мы подошли к тому номеру программы, которого ждет Хамиш. — Курт кивнул в сторону помощника, который выпрямился в предвкушении дальнейшего. — Я называю его Хамиш, — доверительно сообщил Курт, — потому что он с Гебридов[60]. Хамиш заметил одну деталь, которую я пропустил. Я все откладывал разговор об этом на потом, но, если откладывать и дальше, он грозит пойти трупными пятнами. — Курт посмотрел на Ребуса. — Патологоанатом маленько шутит.
— Я не знал, что вас зовут Маленько, — съязвил Ребус.
— Вы должны знать, инспектор, что у Хамиша есть пунктик — зубы. Возможно, потому, что у него в детстве зубы были отвратительные, и с тех пор его преследуют воспоминания о долгих днях, проведенных со сверлом бормашины во рту.
Судя по виду Хамиша, так оно, вероятно, и было.
— И поэтому Хамиш непременно заглядывает людям в рот, вот и на этот раз он сообщил мне о найденном повреждении.
— Какого рода повреждении?
— Ссадины на тканях, выстилающих горло.
— Как если бы он слишком громко пел?
— Или надсадно кричал. Но, вероятнее всего, ему в горло что-то засунули.
У Ребуса ум за разум зашел. Курт, казалось, всегда умел вводить его в такое состояние. Он проглотил слюну, чувствуя, как пересохло его собственное горло.
— Что, например?
Курт пожал плечами:
— Хамиш предположил… Вы должны понять, это только гипотеза — обычно это ваше поле деятельности. Хамиш предположил, что это была какая-то трубка, что-то твердое. Лично я добавил бы, что, возможно, это была резиновая или пластиковая трубка.
