Виктор Пронин - Банда 7
— Подождешь? — спросил он у водителя.
— Подожду. Сколько?
— Сколько надо.
— Заметано.
Белая «Ауди» остановилась у ресторана с каким-то дурацким названием, прочесть которое было невозможно. Буквы были громадные, они вспыхивали, гасли, снова вспыхивали уже, казалось, в другом месте, и все это создавало какое-то сатанинское ощущение непредсказуемости и человеческой беспомощности.
Тем не менее человек с роскошным голосом бесстрашно взбежал по ступенькам и скрылся за дверями, которые тоже вспыхивали огнями, отблесками, отражениями других огней.
Пройдясь по бликующей улице в одну сторону, в другую, изучив обстановку, Худолей такой же бестрепетной походкой направился в ресторан. Рванувшегося к нему амбала в черном костюме и белой рубашке он попросту не увидел, его вопроса, заданного уже в спину, не услышал и невозмутимо вошел в зал. Среди колонн, украшенных звериными шкурами, метались официанты, наряженные в буддийские халаты и шапочки, на возвышении голая девица, неплохо сложенная между прочим, как успел заметить Худолей, вертелась вокруг сверкающего штыря, причем обращалась она с ним, будто это была не железная штуковина, а вполне живой штырь, стремящийся к ней, к девице, и девица тоже стремилась к нему или, во всяком случае, делала вид. В общем, все, как в жизни, как в жизни, ребята.
— Простите, — прозвучал голос за худолеевской спиной. — Мне кажется, мы с вами где-то встречались?
Худолей обернулся — перед ним стоял хмырь с роскошным голосом. Слово «простите» прозвучало как «прасцице». Изысканно и в это же время значительно. «Так живые люди не говорят, так говорят придурки», — подумал про себя Худолей.
— Вполне возможно, — сказал он.
— О! — восхитился хмырь. — Где, не припомните?
— Понятия не имею, — рассмеялся Худолей. Ему было легко с этим человеком. Он чувствовал в нем какую-то первобытную глупость, припорошенную чем-то приторно сладким, розовым, липким. Так украшают и припудривают трупы перед тем, как отдать родственникам для захоронения. Да, тут Худолей не ошибся — чем-то трупным несло от сутенера, несмотря на его роскошный голос, прочувствованные слова и пиджак от какого-то очередного портняжки, которые стали у нас последнее время чем-то вроде наставников. Да, ребята, да, портняжки частенько выступают по телевидению и рассказывают, что нужно ценить в жизни, как понимать нравственность, что есть высший смысл бытия. И это хорошо, ребята, это прекрасно — ведь хоть кто-то должен об этом говорить, раз уж философам, мудрецам и святым об этом говорить не позволено.
Впрочем, трупный дух, который чувствовал Худолей, мог быть вызван и другой причиной, может быть, он просто ощутил какими-то своими необыкновенными способностями близкий конец этого человека? Да, так бывает, человек еще живой, радуется жизни, пьет водку и ухлестывает за женщинами, а трупный дух от него уже пошел, пошел, хотя сам он этого не ощущает.
А что касается необыкновенных худолеевских способностей, которых ранее никто не замечал, то и этому есть объяснение — случается подобное с влюбленными. Если человек влюбился так, что гены его тасуются, как карточная колода, создавая связки совершенно новые и природой не предусмотренные, если человек так влюбился, что готов город взорвать с чувством справедливости и святого возмездия, то тут уж необыкновенные способности просто обязаны проявиться. Не может, не может природа бросить человека на произвол темных сил в таком состоянии. И если уж человек из-за этой самой влюбленности лишен обычного разума, обычных чувств и ощущений, то природа из своих запасников выделяет некую замену в виде таинственных способностей проникать в будущее, видеть прошлое, поступать неосмотрительно, но мудро. Ненадолго, правда, пока живет в теле сумасшедшая влюбленность. А потом все возвращается на свои места. Но навсегда человек запоминает время, когда он был до безумия счастлив и обладал способностями, в которые уже не верит после выздоровления от любви.
Некоторым бог дал пройти через подобное, и они знают, о чем идет речь.
Так вот Худолей, возвращаемся к Худолею.
Он сел за маленький двухместный столик в углу, спиной к шкуре какого-то зверя. Стоило ему чуть отклониться назад, как в затылок тут же впивался клок жесткой шерсти. Но ощущение было приятное, и дикая шерсть и когтистые лапы, свисавшие над самыми худолеевскими ушами, вызывали не опаску и настороженность, а наоборот — успокаивали, внушали ему, что тыл надежен и он может вполне положиться на этого зверя, который когда-то был настоящим бурым медведем.
Подошел официант в буддийской шапочке, в расшитом халате, подпоясанном широким зеленым поясом. Глаза у парня оказались чуть раскосыми — и об этом подумали владельцы ресторана. Меню в толстой папке с золотыми буддийскими узорами он положил перед Худолеем. Лицо его оставалось по-восточному невозмутимым, поклон был условным, в глаза смотрел без робости и угодничества.
Парень уже хотел было уйти, но Худолей остановил его.
— Подожди, — сказал он, отодвигая от себя тяжелую папку. — Я не разбираюсь в этом. Мне нужен кусок мяса. Жареного. С зеленью. Есть у вас такое?
— Отбивную желаете?
— Я бы тебе сказал, чего я сейчас желаю, но речь не об этом. Мясо есть?
— Записал. Салат?
— Я же сказал — мясо с зеленью. И двести граммов водки.
— Какой?
— Хорошей.
— Хлеб нужен?
— А ты как думаешь?
— Понял. Вода?
— Да.
— Есть боржоми. Настоящее.
— Годится.
Уже когда официант отошел, Худолей поймал себя на мысли, что не спросил о стоимости заказа. И это ему понравилось. Деньги перестали его интересовать. Он впервые в жизни сделал заказ, не заглянув в меню. И Худолей явственно ощутил еще одну особенность нового своего положения — уверенность.
Краем глаза он заметил, что его знакомый хмырь подозвал к себе официанта, который только что взял у него заказ. Они перебросились несколькими словами, и по их поведению можно было понять, что хмырь здесь бывает часто, что с официантом он знаком.
Худолей усмехнулся своему пониманию происходящего. Если хмырь заподозрил слежку, то он спросил у официанта, что заказал этот тип в углу под оскаленной медвежьей мордой. И когда тот ответил ему, что о цене речи не было, что говорили только о качестве заказа, хмырь должен успокоиться. Оперативники таких заказов не делают. И вообще ведут себя иначе. Наверняка хмырь должен успокоиться и даже проникнуться ко мне корыстным интересом, подумал Худолей, открывая принесенную официантом бутылку боржоми. Вода оказалась действительно настоящей — холодная, с умеренным газом и почти забытым вкусом чего-то минерального.
Мясо тоже оказалось блюдом непростым: помимо самой отбивной, достаточно большой, толстой и сочной, на просторной тарелке были выложены кружочки лимона, чернела россыпь маслин, листья салата были упруги и хрупки, да еще какой-то соус в отдельной розетке...
«Надо же, наверняка под тысячу влетел!» — подумал Худолей без ужаса, без сожаления. И тут, видимо, природа о нем заботилась — должны быть маленькие ежедневные потери, чтобы смягчить, погасить боль от потери большой и невосполнимой. И хотя Худолей этого не знал, мысли такие ему в голову не приходили, но облегчение от этих небольших потерь он ощущал и потому деньги тратил легко и безоглядно.
Неожиданно Худолей почувствовал, что возле его столика кто-то стоит. Оторвавшись от мяса, он поднял голову. Так и есть — рядом, держась рукой за спинку второго стула, стояла девушка.
— Слушаю вас внимательно, — произнес Худолей слова Пафнутьева. Он много раз убеждался, что такие вот привычные словесные заготовки выручают в самых неожиданных положениях. В них есть некий обкатанный, неуязвимый смысл, и для нового человека они кажутся значительными и в то же время доброжелательными.
— Позволите присесть рядом на минутку? — спросила девушка.
— Даже на две.
— Спасибо, — девушка села непринужденно, привычно как-то села — это тоже отметил Худолей. — Меня послал к вам вон тот молодой человек. — Девушка махнула рукой куда-то за спину, и Худолей, взглянув в ту сторону, увидел хмыря, который радостно улыбался и приветственно махал рукой. Дескать, от нашего стола — вашему столу. Худолей с достоинством поклонился.
— Он сказал вам что-нибудь напутственное?
— Попросил меня развеять ваше одиночество.
— Надо же... А откуда ему известно о моем одиночестве?
— Это и так видно... Ведь вы же один за столом.
— Вообще-то да, я как-то этого не заметил, — Худолей почувствовал, что его понесло. Водка оказалась хорошей, с почти неуловимым привкусом каких-то растений, в которых Худолей совершенно не разбирался, но вкус уловил, оценил, даже голову склонил набок от сосредоточенности.
— Наверное, кто-то подвел вас и не пришел? — предположила девушка.
— Вполне возможно, — Худолей отвечал, не задумываясь, в полной уверенности, что отвечает хорошо, что его слова уместны, что выглядит он достойно и даже загадочно. — Я — Валентин. Можно просто Валя. А вас как зовут? — спросил он.
