Луиза Пенни - Убийственно тихая жизнь
– Ну?
– Мы хотим узнать о смерти Джейн Нил.
– Да, я об этом слышал. А я-то тут при чем?
– Мы думаем, что это сделал ты, Филипп.
– Я? С чего вы взяли?
– Ее кровь обнаружена на луке в вашем подвале. Вместе с отпечатками твоих пальцев. Ее кровь также нашли на твоей одежде.
– Да?
– На твоем велосипеде тоже кровь. Кровь мисс Нил.
У Филиппа был удовлетворенный взгляд.
– Я этого не делал.
– А как тогда ты объяснишь все это? – спросил Гамаш.
– А как это объясняете вы?
Гамаш сел:
– Тебе рассказать? Вот что, по-моему, случилось. В то воскресное утро ты рано ушел из дома. Почему-то решил взять с собой старый лук и стрелы и поехал в лес на велосипеде. Мы знаем, на том месте охотился твой дед. Он даже скрадок там построил на старом клене. Верно?
Филипп продолжал смотреть на него. Или сквозь него, как показалось Гамашу.
– А потом что-то случилось. Либо у тебя рука дрогнула и ты выстрелил случайно. Либо ты стрелял намеренно, думая, что перед тобой олень. В любом случае последствия были катастрофическими. Что случилось после, Филипп?
Гамаш ждал. Как и месье Гиметт. Но Филипп был само безразличие, он смотрел на них пустыми глазами, будто ему говорили о ком-то другом, а не о нем. Наконец он поднял брови и улыбнулся:
– Продолжайте. Это становится интересно. Значит, старушка окочурилась, а я должен посыпать себе голову пеплом от горя? Только не забывайте, что меня там не было.
– А я забыл, – сказал Гамаш. – Тогда позволь мне продолжить. Ты умный парень. – (Тут Филипп нахмурился. Он явно не любил покровительственного к себе отношения.) – Мог бы сказать, что она уже была мертва. Ты принялся искать стрелу, нашел ее – отсюда и кровь на твоих руках и одежде. После этого ты вернулся домой, спрятал стрелу и лук в подвале. Но твоя мать заметила пятна на одежде и спросила, откуда они. Ты, вероятно, сочинил какую-то историю. Но она нашла в подвале стрелу с луком. А когда узнала о смерти Джейн Нил, то все поняла. Стрелу она сожгла, но лук не сумела – он слишком велик и не влезает в топку.
– Послушайте. Я знаю, что вы старый, поэтому повторю для вас еще раз. Медленно. Меня там не было. Я этого не делал. Comprends?[42]
– Тогда кто это сделал? – спросил Гиметт.
– Давайте подумаем, кто мог это сделать. Кто в этом доме умелый охотник?
– Ты хочешь сказать, что это твой отец убил мисс Нил? – спросил Гиметт.
– Вы что, оба идиоты? Конечно это он.
– А как насчет крови на твоем велосипеде? На твоей одежде? – ошеломленно спросил Гиметт.
– Слушайте, я вам скажу, что случилось. Вам, наверное, лучше записать.
Гамаш не шелохнулся, он продолжал спокойно смотреть на Филиппа.
– Мой отец пришел домой расстроенный. У него все перчатки были в крови. Я пошел посмотреть, не могу ли чем помочь. А он, как только меня увидел, тут же вцепился в мои руки, чтобы не упасть. Он дал мне окровавленную стрелу с луком и попросил спрятать в подвале. Тут у меня начали закрадываться подозрения.
– И что же ты начал подозревать? – спросил Гиметт.
– Мой отец после охоты всегда чистил оружие. Так что это наводило на размышления. И в пикапе у него не было убитого оленя. Ну, и тут мне стало ясно, что он кого-то убил.
Гиметт и Гамаш переглянулись.
– В подвале убираюсь я, – продолжал Филипп. – И потому, когда он попросил положить туда окровавленное оружие, я начал спрашивать себя, не подставляет ли он меня. Но все равно отнес все это в подвал. И тут он начал орать на меня: «Безмозглый мальчишка, убери свой долбаный велосипед с дороги». И я, не помыв руки, схватился за велосипед. Вот откуда там пятна крови.
– Покажи-ка мне свою левую руку, – сказал Гамаш.
– Я не советую тебе это делать, – предупредил мальчика Гиметт.
Филипп пожал плечами и засучил рукав, обнажив жуткий багровый синяк – копию того, что появился у Бовуара.
– Откуда он у тебя? – спросил Гамаш.
– Откуда синяки у большинства ребят?
– Ты упал? – подсказал Гиметт.
Филипп закатил глаза:
– А больше вам ничего в голову не приходит?
– Это сделал с тобой твой отец? – печально спросил Гиметт.
– Понятное дело.
– Нет. Он не мог это сделать. – Мэтью замолчал, словно из него вдруг вынули какой-то внутренний стержень.
Зато Сюзанна обрела голос. Они, вероятно, чего-то не поняли, ошиблись.
– Не мог Филипп это сказать!
– Мы знаем, что мы слышали, миссис Крофт. Филипп говорит, что отец бьет его и он из страха помог Мэтью скрыть следы преступления. Вот откуда на нем появились следы крови, вот откуда появились его отпечатки пальцев на луке. Он утверждает, что это его отец убил Джейн Нил.
Клод Гиметт объяснял это уже во второй раз и знал, что, возможно, придется сделать это еще в третий и в четвертый.
Изумленный Бовуар поймал взгляд Гамаша и увидел в нем то, что редко видел в глазах шефа. Гнев. Гамаш оторвал взгляд от Бовуара и посмотрел на Крофта. Мэтью слишком поздно понял свою ошибку. Ему казалось, то, что грозит уничтожить его дом и семью, надвигается издалека. И он даже не догадывался, что оно все время было в его доме.
– Он прав, – сказал Крофт. – Я убил Джейн Нил.
Гамаш закрыл глаза.
– Нет, Мэтью, прошу тебя. Нет. Не делай этого. – Сюзанна посмотрела на остальных и вцепилась в руку Гамаша. – Остановите его. Он лжет.
– Я думаю, она права, мистер Крофт. Я по-прежнему считаю, что это Филипп убил мисс Нил.
– Вы ошибаетесь. Это сделал я. Все было так, как сказал Филипп.
– Включая и побои?
Мэтью опустил глаза и ничего не сказал.
– Вы проедете с нами в полицейское отделение в Сен-Реми? – спросил Гамаш.
Бовуар, как и все остальные, отметил, что это просьба, а не приказ. И явно не напоминает арест.
– Да, – ответил Крофт почти что с облегчением.
– Я еду с тобой, – сказала Сюзанна, вскакивая со своего места.
– А как же Филипп? – спросил Клод Гиметт.
Сюзанна подавила готовый вырваться вопрос: «А что Филипп?» Вместо этого она два раза глубоко вдохнула.
Гамаш подошел к ней и мягко, спокойно проговорил:
– Ему всего четырнадцать, и хотя он пытается не показывать этого, но ему нужна мать.
Она неуверенно посмотрела на него и кивнула, боясь заговорить еще раз.
Гамаш знал, что не только страх имеет много обличий, но и мужество.
Гамаш, Бовуар и Крофт сидели в маленькой выбеленной комнате для допросов полицейского отделения в Сен-Реми. На металлическом столике между ними стояла тарелка сэндвичей с ветчиной и несколько банок лимонада. Крофт ни к чему не притронулся. Как и Гамаш. Бовуар был больше не в силах терпеть и медленно – словно это не его желудок производил тонкие жалобные всхлипы – взял половинку сэндвича и неторопливо вонзил в нее зубы.
– Скажите нам, что случилось в прошлое воскресенье утром, – сказал Гамаш.
– Я, как всегда, встал рано. По воскресеньям я даю Сюзанне отоспаться. Выложил в кухне завтрак для ребят и ушел. Поохотиться с луком.
– Вы нам сказали, что больше не охотитесь, – сказал Бовуар.
– Я солгал.
– А почему вы отправились в лес за школой?
– Не знаю. Наверное, потому, что мой отец всегда там охотился.
– Ваш отец курил сигареты без фильтра и владел молочной фермой. А вы – нет, – сказал Гамаш. – Вы доказали, что не раб отцовских привычек. Так что причина должна быть иной.
– Никакой другой нет. Был День благодарения, и я вспоминал отца. Я взял его старый рекурсивный лук и его старые стрелы и отправился на его старый охотничий участок. Чтобы почувствовать близость с ним. Все, точка.
– И что случилось?
– Услышал звук. Кто-то двигался между деревьев, как олень. Медленно и осторожно. Чуть ли не на цыпочках. Именно так и ходят олени. И тогда я натянул лук и, как только увидел движение, выстрелил. С оленями нужно действовать без промедления: если спугнешь, он тут же убежит.
– Но оказалось, что это не олень.
– Да. Это была мисс Нил.
– Как она упала?
Крофт поднялся, раздвинул ноги, развел в стороны руки. Широко раскрыл глаза.
– Что вы сделали?
– Подбежал к ней. Но сразу же увидел, что она мертва. Ну, я и запаниковал. Принялся искать стрелу. Нашел. И побежал к машине. Бросил все в кузов и поехал домой.
– А что случилось потом?
Из опыта Бовуар знал, что допрос – это умение спросить «что случилось?», а потом слушать. Самое главное – уметь слушать.
– Не знаю.
– Что вы имеете в виду?
– Я не помню ничего, после того как сел в машину и поехал домой. Но разве этого мало? Я убил мисс Нил. Ничего другого вам и знать не нужно.
– Почему вы не пришли с повинной?
– Не думал, что вы дознаетесь. Понимаете, в лесу много охотников, я надеялся, что вы не выйдете на меня. А когда вы пришли, то не захотел уничтожать старый отцовский лук. Это для меня важно – память. Пока лук в доме, словно и отец еще жив. А когда я понял, что его нужно уничтожить, было уже слишком поздно.
– Вы бьете сына?
Крофт поморщился, как от боли, но ничего не ответил.
