Евгений Сартинов - Подрывник
— Сорок-пятьдесят два — десятого. Ответьте.
Рацию Мазуров с собой таскал всегда. Беда была в том, что это был древний, устаревший экземпляр, размещавшийся в специальной сумке, и отказывающий в самые нужные моменты.
— Может, мы пойдем, а? Мы уже не нужны вам, гражданин начальник? — спросила Роза, просто сияющая от счастья.
— Я тебе пойду, на хрен! — огрызнулся Колодников. — Стой тут, жди.
На счастье Мазуров отозвался быстро, сразу.
— Десять вызывает сорок-пятьдесят два. Что у вас?
— Михалыч, в каком сарае хабар Авезова? — спросил Колодников.
— Во втором слева.
— Там ничего нет.
— Как нет? Не может быть.
— Ну, нет и всё! Пусто. Одна пыль!
— Постой, какой сарай, слева, или справа?
— А это как смотреть. По нашу, лицом к сараю — слева.
— Слева? Лицом? Нет, вы что! Слева, это если смотреть из гаража.
Колодников рассвирепел.
— Нет, кто так считает — из гаража!? — завопил он в микрофон. — Все считают — от себя, от себя, снаружи, а не изнутри. Ну, ты!… Чудо!
Из динамика послышался шум и треск, по интонации больше напоминающий короткую матерную фразу. После этого разыскник отключился.
Колодников, а за ним и Фортуна с Зудовым вернулись к гаражам.
— Так, а это чей гараж? — спросил Колодников, тыча пальцем в сторону второго сарая, уже справа.
— Это, это Мироныча, — признался хозяин самогонного аппарата.
— Какого Мироныча? — переспросил Фортуна.
— Ну, из шестого барака, Гринчина.
— Это который умер на прошлой неделе? — понял участковый.
— Ну да. Вот, вчера девять дней было. Дочка выставила литра три всему бараку.
Выслушав этот диалог, Колодников махнул Паше рукой.
— Значит — ничей. Ломай, Паша!
Зудов вооружился найденным у старика в сарае ломом, и за пару минут выкорчевал из двери пробой вместе с замком и какой-то железной полосой. Ким и его подельник смотрели на это зрелище буквально с открытыми ртами. Оба были профессионалами по части «бомбёжки» гаражей, но с такой «квалификацией» сталкивались первый раз.
— Вот бы нам его позавчера, к тому гаражу, — шепнул Ляга на ухо другу.
— Ага, здоровый, бык! Жалко, что мент.
Первым, вооружившись фонарём Фортуны, в сарай нырнул Колодников. Тут же оттуда донесся его восторженный клич: — Есть! Вот они, родные!
Вскоре в сарае зажёгся электрический свет.
— Володя, понятых веди, — скомандовал Колодников.
Этот сарай был довольно обширным, гораздо больше предыдущего. Так что в нём поместились все, и понятые, и подозреваемые. Сюда же протиснулся и владелец самогонного аппарата.
— Ого! — присвистнул он. — Вот это они их натащили!
В самом деле, у дальней стенке сарая лежали всемирно известные клетчатые сумки каждая объемом с половину мавзолея. Было их штук десять, и только пара ближайших уже заметно опала боками, а остальные выгибались упругими боками. Кроме того, тут же стояли два мешка сахара, мешок муки и ещё какие-то коробки с продуктами. Сбоку сиротливо стояли настольные торговые весы.
— Не наше это всё. Мы и не знаем, откуда это. Гараж не наш. Подбросили они нам их, сами менты и подбросили, — начала нараспев Роза, явно извергая все эти речи в сторону понятых.
— Ага, это я всё из кармана достал и незаметно бросил в угол, — съехидничал Колодников, и попробовал поднять одну из сумок. — Вы что, «Газель» что ли нанимали, чтобы всё это перевезти? Тут втроём то не упрешь, в каждой суме килограммов по тридцать.
— Не воровали мы, не наше это, — продолжала петь мама Роза.
— Так, Паша, езжай за Авезовым, пусть опознаёт своё добро, — велел Зудову Андрей. Далее была долгая, нудная процедура переписи найденного, попытки разговорить владельцев хабара.
— Ключи от этого сарая вы где взяли? — напирал Колодников.
— Да нигде мы ключи не брали. Не наше это всё! — настаивала Роза.
— Ну, не компостируй мне мозги, Роза! Сейчас пальчики снимем, и доказательная база у нас будет полная.
— Да, поди, у Машки ключи стащили, внучки Мироныча, — предположил Фортуна. — Она и до смерти деда пила запоями, а сейчас вообще хлещет по чёрному. Тот ветеран был, вот они на его пенсию и жили. А теперь сдохнет с голоду.
Потом приехал Авезов, начал чуть не целовать родные сумки. Подъехал и Сычёв, начавший снимать отпечатки пальцев с гладкой поверхности весов, так же прихваченных вороватыми друзьями из тонера.
— Есть тут пальчики, и хорошие пальчики, — сообщил вскоре он. Рассмотрев на свет пленки с отпечатками, он хмыкнул, и помахал их перед носом Кима. — Юра, эти твои завитки я уже наизусть знаю. А вот и шрамчик косой с твоего указательного пальчика. Так что — колись, милый, пока не поздно. Все улики против тебя.
Ким сморщился так, что Зудов понял, что эксперт прав, и именно этот внук корейца и сын цыганки тащил весы из тонера, и возился с ними в этом сарае.
Дело шло уже к концу, Юру и Лягу запихнули в Уазик, и все начли выходить из сарая, когда Зудов заметил в уголке что-то, похожее на свёрнутый вчетверо листок бумаги. Он поднял свою находку, и, развернув её, изменился в лице.
В это время Фортуна в стороне раскручивал Авезова.
— Нет, Расул, ты что, совсем ох….!? Мы твой хабар нашли? Нашли. Давай, накрывай поляну. Башлять надо за хорошую работу.
Азербайджанец сморщился, но в карман полез.
— Слюшай, совсем дела плёхо идёт, — бормотал он. — Воруют и воруют. Совсем доходу нету.
— Ладно, не жмоться, у тебя ещё три точки по городу, я же знаю.
Подойдя к Колодникову, уже травившему с Сычёвым анекдоты, Зудов тронул его за плечо.
— Андрей, смотри, что я нашёл.
Колодников посмотрел на его бумажку, присвистнул, и велел: — Брось обратно на место, — а потом крикнул на улицу, Фортуне. — Володя, верни понятых.
— А этих?
— Кима не надо.
Через полчаса, уже в отделении милиции он допрашивал Юру Кима. Тому два месяца назад стукнуло шестнадцать, так что вместе с ним в кабинете на законных основаниях присутствовала и мама Роза.
— Ну, про кражу мне всё понятно, — сказал он спустя час после начала допроса. — Ты мне теперь, Юра, расскажи, как вы убили женщину три дня назад?
Эта фраза просто поразила Кима. Он даже вскочил со стула.
— Я!? Женщину!? Какую женщину, что ты мне ещё вешаешь, начальник? Мокруху хочешь повесить?
— Ничего я тебе не вешаю. А женщину вы убили молодую, хорошую, красивую. Кое-какие её документы мы нашли у вас в гараже.
И Колодников показал опешившему малолетке стандартный лист страхового полиса.
— Тут написано: Соенко Наталья Васильевна. А она была найдена мёртвой три дня назад в районе улицы Севастопольской. Это в пятидесяти метрах от этого сарая, и в ста от вашего барака. Денег и документов при ней не было. А теперь её медицинский полис нашли у вас. Как это понимать?
— Говорила я тебе, выкинь ты всё! — неожиданно вступила в диалог Роза. — Ты что, охренел!
— Ага, а сумку то ты забрала? Ты то не охренела?
— Ты что, дурак? Ты чё мелешь? И где?
Для пущей доходчивости она от души добавила матом. Сынок ответил ей тем же.
— Какого х…, я всё выкинул, мама!? Всё!
— А это что!? — заорала мать и, ткнув пальцем в документ, снова поливнула матом, а потом перешла на цыганский язык. Колодникову пришлось успокаивать кровных родственников.
— Так, тихо! Я всё понял. Основные документы ты уничтожил, а это, значит, просмотрел? Уронил?
— Ну да.
— Как ты её убил?
— Я её не убивал, Андрей Викторович! Машина её сбила, мамой клянусь.
— Не клянись ты ей, я её слишком хорошо знаю, сажал три раза, — отмахнулся Колодников в сторону Розы.
— Два, а не три, — поправила Роза.
— Какая разница! Где два, там и три. Хрен вы остановитесь на одном десятке. Так, где вы взяли документы на имя Натальи Соенко?
— Машина эту бабу сбила, мы тут ни при чём, — настаивал Ким. — Она лежала прямо на улице, уже готовая.
— Стоп, а почему ты решил, что её сбила машина? Может, её кто убил, или просто, плохо стало бабе, сердце отказало? Может, это ты её напугал так, что она крякнула?
— Да нет, машина её сбила. Это Ляга мне сказал.
Колодников наморщил лоб.
— Так, как у нас Лягу то по человечески зовут? Максим Сухинин? Максим Максимыч, видный представитель воровской династии.
— Ну да, Макс он, — подтвердил Юрка. — Он видел даже, как эта тачка её сшибла. Прибежал в барак к нам, говорит, там баба лежит на улице, машина сшибла, рядом сумка, пакеты, надо забрать.
— А сам он что, не мог, что ли забрать? Грыжей, вроде, не страдает. Вон, вы какие сумки у Авезова упёрли.
Ким засмеялся.
— Ляга, он мертвяков боится. Видеть даже не может их.
— Да ну!?
— Бля буду! У него как отца замочили в прошлом году, так он даже прощаться с ним не пришёл, из двери только посмотрел, и всё.
— А за что его замочили то? — небрежным тоном спросил Колодников.
