Андрей Кивинов - Тревожная кнопка
— Да вы совсем рехнулись? Ты соображаешь, что несешь? Еще б у министра внутренних дел кокаин попросила!
— Не, он обещал? Обещал! Пусть хоть из тюрьмы передает. Меня не волнует, за базар отвечать надо.
Света развела руки, не зная, как комментировать услышанное.
— А скажи, пожалуйста, почему он именно тебя отправил?
Юля потупилась, как юная пионерка, отдавшая интуристам галстук за две сигареты «Мальборо».
— Ну… Это… Он меня подкармливал… Не едой, конечно.
— И за какие заслуги?
— Ну… Так… — Юля склонила голову еще ниже, словно разоблаченный предатель.
— Информация? — подсказала Светочка, деликатно не используя более подходящее слово «стук».
— Вроде того.
Теперь понятно, почему ее не было в книге подучетников. Никита своих агентов нигде не светил. Поэтому и отреагировал спокойно, узнав, что она его разыскивала.
— Ладно, иди.
— Ну вы ему там передайте… Насчет долга.
* * *И снова разговор проходил при закрытых дверях. Но теперь ничего не ломалось. Дверь закрыл дежурный по изолятору временного содержания, оставив задержанного Никиту и его гонителя Бойкова наедине. Третьей была мелодия, влетавшая с улицы через маленькое окошечко кабинета для допросов. «Свет уходящего солнца…»
— Да не предлагал мне Серега ни хрена! Какой еще хлеб?! — возмущался Никита, морщась от боли в животе. Проглоченные купюры никак не хотели перевариваться.
— Седых слышал разговор. Из сортира.
— Да что он там слышать мог?! Его и на опорном не было! Ерунда какая-то…
— Ерунду у тебя в гараже нашли. Белого цвета. Много ерунды. Лет так на пять. Или тоже не твое?
— Мое, врать не буду. Но с Серегой лажа какая-то. Зачем мне такие заморочки?! Эспумизана нет?
— Чего?
— Или угля активированного? Кишки выворачивает.
— А-а-а… Не ношу. Мойте деньги перед едой.
Никита грязно выругался. Мат, согласно последним научным данным, неплохая анестезия.
— Полегче, — Бойков показал на висящую в углу камеру слежения, — нехорошо ругаться при потусторонних людях… То есть Седых тебя оговаривает? Так?
— Подставляет, козел.
— А смысл?
— У нас с ним, вообще, не очень. Да и знаю про него до хрена…
— Например?
— Сам на арбузах и таджиках крутился… Он денег должен.
— Тебе?
— Сантане… Знаешь такого?
— Да как не знать. Музыкант… Шутка. Первый парень на деревне. Только с чего должен? Сантана с генералами дружбу водит, а не с участковыми.
Никита снова поморщился, огляделся:
— Слушай, дай я на пол лягу? Легче будет. Крутит по-черному.
— Ну ложись, если хочешь, — Бойков поглядел на грязный линолеум, — здесь все свои.
Никита не переживал по поводу грязи. Форма теперь не скоро пригодится. Он прилег на правый бок, подставил под голову руку, напоминая путника, вернувшегося из дальних странствий и рассказывающего о своих похождениях. Не хватало только трубки и бокала с вином. Дежурный, через монитор наблюдавший за обстановкой в кабинете, слегка офигел.
— Я, короче, когда «крузера» взял, Вовке обмыть предложил. Мы с ним тогда еще не конфликтовали. Поехали в кабак. Бухнули, закусили. Когда вышли, он порулить попросил. Стали с парковки выезжать, он «реверс» с «драйвом» перепутал, газанул и в «мерседес» сантановский въехал. Прилично так. Сантана с охраной выскочил, давай разбираться. Хотел ГАИ вызвать. Вовка тогда на служебку претендовал, любой прокол и — никакой хаты. А тут вообще увольнением грозило из-за политической ситуации. Переаттестация, все такое. Договорились без протокола. За полгода Вовка возмещает ущерб. Там где-то тысяч на семь. Баксов. Удачно въехал.
— Возместил?
— Да какое… Бегал, занимал у всех.
Никита перевернулся на спину, подложив ладони под затылок. Теперь он походил на загорающего туриста. Только коктейля не хватало и зонтика над головой.
— А скажи-ка, дорогой мой человек… Он знал, что ты кокаин припрятал?
— Открыто я не говорил, не идиот же… Серега Михалев врубиться мог. Он видел, как я протокол оформлял.
— Н-да… — встал со стула Бойков, — славный у вас коллектив. Хотя не только у вас. Чувствую, придется фабрику открывать. По производству осиновых колов.
— Да ладно, не строй из себя безгрешного… Слушай, — Никита скосил глаза, — а Светка тоже ваша?
— Какая Светка? — автоматически прикинулся дурачком Николай Васильевич.
— С которой ты в кабак ходил… Родионова.
— Ах, эта… С какого перепугу она наша?
— Ну мало ли… Это я ей предложил тебя охмурить. Хотел узнать, копаете вы на меня или нет.
— А на хвост мне, случайно, не падал? На «крузере».
— Было… Убедиться хотел, что она чистая.
— То-то она меня обломила… Зараза… Встречный вопрос. Наркоманку зачем в Зареченск отправлял?
— Что за наркоманку?
— Юлю. Рыжую, сутулую.
Никита привстал с пола:
— А ты какую траву куришь?
* * *— Он спросил, какую траву я курю… Поэтому завтра же пиши рапорт на увольнение. Скажи, что нашла хорошее место в зареченском филиале «Газпрома» — замначальника охраны, там ждать не будут ни дня.
— По закону перед увольнением надо отработать два месяца.
— Ты — вне закона. Для тебя он не писан.
Разговор происходил в салоне Колиной «девятки». Покончив с Сапрыкиным в изоляторе, он тут же связался с разведчицей и назначил конспиративное свидание.
— Послушай, Коль… Я все время о Никите думаю.
— В каком смысле думаешь?
Злая волшебница «Ревность» уколола Колю копьем в пятку.
— Да, конечно, он службу в бизнес превратил. Но дать наводку, чтобы напарника убить? Пускай даже проблемного напарника… Мы с ним на заявку ездили. Ту, где муж жену ножом… Никита имел полное право стрелять, а он даже пистолет не доставал.
— Ничего удивительного. Любой выстрел, даже самый правомерный сейчас трактуется не в нашу пользу. И даже после применения наручников надо писать рапорт. Зачем же рисковать? И потом… Ты его две недели знаешь. А убивать Михалева, может, и не хотели. Так получилось.
— Иногда и трех дней хватает… И еще эта Юля.
— Что — Юля?
— Ну какой смысл отправлять в Зареченск левую наркоманку, когда проще просто позвонить. Она ведь ничего и не узнала.
— По телефону могли не сказать, — чуть раздраженно предположил «прикрыватель». Не нравился ему этот разговор, ох, не нравился. Волшебница «Ревность» колола уже не только в пятку.
— А если она ездила туда, чтобы ее сфотографировали. А потом пришла на опорный якобы к Никите.
— Свет… Эта Юля не имеет никакого отношения к убийству курьеров. Никита просто тебя проверял. Хотя и отрицает.
— Боюсь, имеет. Они сразу поняли, что я не детский инспектор.
— Ну допустим… И к чему такие сложности? Проще сидеть и не высовываться. Изображать добродетель.
— Наш преподаватель в школе милиции любил повторять одну мысль. Иногда преступник, вместо того чтобы просто спрятаться, начинает заметать следы. При этом оставляет новые, еще более жирные. Мне кажется, наша история из той же серии.
— Свет, — Коля как бы по-дружески положил руку на ее плечо, — успокойся. Пиши рапорт и отдыхай. Хочешь, еще раз в ресторан сходим? Мы славно потрудились. А Никита никуда не денется. Дожмем. Тебе сегодня рыбу купить или мясо?
— Что? — она так же по-дружески не отталкивала руку «прикрывателя». — Ты о чем?
— Ну… Согласно легенде, я за тобой ухаживаю…
— А-а-а… Так сам говоришь — все. Нет больше легенды. И ухаживаний нет. Конспирация закончена.
Бойков изменился в лице, став похожим на Пьеро, которому Мальвина жестко указала на дверь.
— Но остальные не пойманы, — тут же, опомнившись, добавила разведчица, — поэтому играем дальше. И с рапортом я пока обожду.
— Хорошо, — Пьеро превратился в Буратино, — где встречаемся?
— Я позвоню… А сейчас подкинь меня на опорный. На работу.
— Свет, а ты понарошку работаешь? Или по-взрослому?
— Коля… Бывают моменты, когда нельзя понарошку. Сейчас как раз такой момент. Поехали.
Перед опорным, прежде чем выйти, Света задала вопрос:
— А Никита обо мне не спрашивал?
— Нет, — без раздумий соврал «прикрыватель», — а что?
— Ты мог бы взять разрешение у следователя, чтобы меня к нему пустили?
— Зачем еще?
— Рано или поздно он узнает, кто я такая. Так лучше рано.
— Это совершенно ни к чему, — решительно отказал Бойков, — узнает и узнает. Не переживай. Не фиг было кокаином торговать да точки крышевать. Волку — волчья смерть.
— Думаешь?.. Все-таки хотелось объясниться… Ладно, пока. До вечера.
— Не забывай про тревожную кнопку. Всегда на связи.
