Андрей Кивинов - Цепная реакция
— Значит, и ты уже в курсе… И что мне теперь делать? На войну идти? Так был я уже на войне. Ничего там хорошего нет, кроме тушенки.
— А знаешь, что сказал однажды Александр Македонский?.. «Самая тяжелая из всех войн, которые я вел, была война с моей женой».
— И что? Победил?
— В этой войне по определению не может быть победителя. Здесь проигрывают обе стороны. Я это к тому, что даже великие не в состоянии избежать семейных проблем…
— А говорят, он мужчин любил?
— Неважно. Сядь, пожалуйста, и послушай меня.
Репин послушно опустился на стул.
— Вот вы все надо мной смеетесь, я знаю. А ведь психология — это наука! Такая же наука, как физика, химия, математика… И она тоже оперирует определенными законами. Зная начальное условие и закон, по которому будет развиваться ситуация, я могу предсказать конечный результат…
Наставница бросила на Репина испытующий взгляд. Но тот равнодушно уставился на разводы покрывавшего пол линолеума.
— Вот самый простой тест. Когда в последний раз ты дарил жене цветы?
— Ну, как… На день рождения.
— А до этого?
Репин напряг извилины и зачем-то принялся загибать пальцы.
— На прошлый день рождения…
— Вот тебе и ответ… Семейная жизнь — это не только радость, но и серьезный каждодневный труд. Хочешь ты этого или нет. Ладно… Об этом надо было раньше думать, а теперь придется лечить. Итак. Сегодня сменишься — и спокойно едешь домой, словно ничего не случилось. И ни в коем случае жене не звони и не разыскивай ее.
— Почему?
— Потому что ты опять начнешь оправдываться. Но оправдывается тот, кто виноват. Признав себя виноватым, ты ситуацию только усугубишь. Это — первое. Теперь второе. Сейчас она чувствует себя победительницей и может диктовать условия. А твое молчание будет для нее неожиданностью. Очень легко уйти из дома, зная, что муж обязательно приползет на коленях и станет упрашивать вернуться. А ты не проси! Прояви выдержку. Поезжай домой и делай вид, будто ничего не случилось. Вот увидишь, она не выдержит и сама прибежит.
— Точно?
— Поверь моему опыту. И трех дней не пройдет… Только запомни: никаких звонков! Постарайся о ней вообще не думать. Переключись на что-нибудь. Картину новую начни, фильм посмотри, книжку почитай, в конце концов… Договорились?
Анатолий пожал плечами. Потом встал и направился к выходу. У самых дверей обернулся:
— Слушай, а домой — это куда? В общагу или к ней?
* * *Сверившись с клочком бумажки, на которой был нацарапан нужный адрес, оперуполномоченный с гусарско-алкогольной фамилией Бухаров указал подбородком в сторону скучного трехэтажного дома с местами облупившейся грязно-желтой штукатуркой.
— Вроде, туда…
— Туда, так туда, — равнодушно согласился его напарник с нейтральной фамилией и румяным лицом Никифоров. — Только, по-моему, зря мы на него время тратим. Братовья наверняка уже не только между собой сговорились, но и свидетелей нашли. На контрактной основе. Человек пять не моргнув глазом подтвердят, что в момент убийства Березина братья Федины бухали в одном с ними кабаке. За соседним столиком.
— Не скажи. Врать — это высокое искусство. Не каждому дано.
— Смотря где врать. Если в нашем самом гуманном в мире суде, так тут ври — не хочу. А потом, чуть что — ах, извините, что-то с памятью моей стало…
— Не, Юрасик, не так все просто. В таком скользком деле всех мелочей не предусмотришь. Это они хором в унисон петь могут. А как растащишь этих доброхотов по кабинетам, да заставишь соло исполнять, так в момент петухов пускать начинают… В райотделе, где я в свое время начинал, Вадик Пчелкин работал. Грамотный был опер! Жаль, спился… Раскрывал он однажды убийство. Тоже, кстати, по двум братьям, только те близнецы были. Соседа своего по-пьяни грохнули из-за трехлитровой банки самогонки. Чикаго отдыхает, короче… А когда кровь на полу увидели, так хмель вмиг слетел. Поняли близнецы, что менты их в первую голову для задушевного разговора к себе подтянут, и срочно стали насчет алиби кумекать. А у одного из братьев сожительница была. Знавал я ее, кстати. Очень ушлая мадам. Ее где-то через год тоже замочили, но это уже совсем другое кино… Не дрейфьте, хлопцы, говорит дамочка, я вашим алиби и буду! И сговорились — типа, что братья весь вечер у нее провели. Выпили, поужинали и телик смотрели. А чтобы выглядело натурально, все подробно обговорили и даже что-то вроде генеральной репетиции провели. Только я ж говорю — всего не предусмотришь… Стоило близнецам про алиби заикнуться, Вадик мигом велел доставить барышню в отдел и, как хозяйку дома, очень подробно и под протокол допросил. Говоришь, у тебя сидели? Отлично. Кто и где сидел — схему нарисуй. Из комнаты, значит, никто не выходил? Это что ж — четыре часа за столом провели, пили-ели, и никого ни разу в сортир не потянуло? Ах, все-таки выходил?! А кто именно, и когда?.. Что ели?.. Борщ? А кастрюля с борщом на столе стояла, или ты его из кухни в тарелках приносила? А ели с хлебом или без?.. С хлебом? Какой хлеб был? В нарезке или прямо за столом от буханки отрезали?..
Гонял он ее, короче, часа два. Держалась дамочка неплохо, но явно нервничала. Не ожидала такого напора… Отпустив ее, Пчелкин вызвал к себе одного из братьев и стал задавать ему те же самые вопросы. И тот очень скоро поплыл и, в конце концов, прокололся. На ерунде, в принципе. На компоте. Дамочка утверждала, что пили сливовый компот без косточек, который она сама варила и подавала горячим, а парень — что компот консервированный был. Из вишен и с косточками. Вот тут-то Вадик его и выпотрошил до самых позвонков… Так, погоди-ка! — Бухаров снова полез в карман за бумажкой. — Точно, сюда. Квартира двадцать семь.
Отворив грязную дверь с фанерой вместо стекол, они вошли в подъезд, стены которого, судя по надписям, пережили не одно поколение графоманов. Один из перлов гласил: «Моя милиция меня е…» Дверь, как ни странно, оказалась на пружине и тут же захлопнулась, погрузив окружающее пространство в чарующий полумрак. Храбрый Бухаров сделал опрометчиво широкий шаг и тут же ступил в вонючую лужу. Даже без химической экспертизы понятно было, что лужа естественного происхождения.
— ……! Поймаю гада — вылизать заставлю!
— Слушай, а ты этого Валеру знаешь? — поинтересовался Никифоров, осторожно обходя «заминированное» место.
— Видел пару раз, но давненько. — Андрей Борисович брезгливо вытер подошву ботинка о бетонный пол. — Да ты не волнуйся. Там шайба еще почище, чем у старшенького. Не ошибемся.
— Так может, зря мы без группы поддержки? Вдруг не справимся?
— При чем тут «не справимся»? Мы ж его не крутить идем. Потрещим о делах наших радостных и разбежимся… Тихо!..
Наверху хлопнула дверь, и послышался звук приближающихся шагов. Явно не старушечьих. Осторожно выглянув снизу в пролет, Бухаров моментально отскочил назад к двери и жестом показал Никифорову: он! Тот шмыгнул под лестницу.
Федин уже протянул руку, чтобы толкнуть ведущую на улицу дверь, как вдруг на его пути возник чей-то силуэт.
— Привет, Валера! Далеко собрался?
— А тебе что за печаль? — процедил тот, краем глаза фиксируя второго субъекта, который вышел из-под лестницы и загородил ему дорогу наверх.
— Фу, как грубо… Не любишь ты кино, Валера. Иначе знал бы, что вежливость — лучшее оружие вора… Капитан Бухаров из криминальной полиции.
Андрей сунул руку в карман рубашки, намереваясь извлечь красивое удостоверение. Но Федин поверил ему и без документа. Резко толкнув опера в грудь, он с неожиданной для его комплекции прытью рванулся к двери. А Бухаров, поскользнувшись в уже знакомой лужице, грохнулся на пол, ударившись попутно локтем о чугунную батарею. От боли потемнело в глазах, хотя темнеть было уже некуда.
— Держи его! — рявкнул он Никифорову. — Быстрей!
Юрий выскочил на улицу и успел разглядеть шмыгнувший за угол силуэт. На ходу доставая из подмышечной кобуры пистолет, он бросился следом. Как говаривал Аль Капоне, револьвер и доброе слово гораздо лучше, чем просто доброе слово.
Федин мчался через пустырь к железной дороге. По крайней мере ему казалось, что мчался. Какой из тебя, к чертям собачьим, спринтер, если в тебе живого веса больше центнера, и за последние десять лет ты если что и тренировал, так только печень… К тому же местность — не просто пересеченная. После пленных немцев никто даже лопатой не приложился. Саму-то «железку» подлатали, а вокруг по-прежнему — что тебе на артиллерийском полигоне.
В общем, догнать Федина-младшего для Никифорова-единственного особого труда не составило. Да Федин вскоре и сам понял, что не уйти ему от наводящих вопросов. Но ничего. Есть у нас методы против копов проклятых. Не добежав метров двадцать до железнодорожного полотна, он остановился, тяжело дыша, и повернулся к преследователю.
