Фридрих Незнанский - Борт С747 приходит по расписанию
– По доверенности езжу. Причем машина очень серьезного человека. Я бы тебя еще простил за колесо, а он – нет. Боюсь, предстоит крутая разборка. Квартира есть?
– Ну.
– Баранки гну. Придется продать. Тут большими деньгами попахивает.
– Да ладно пугать-то, – протянул охранник. – Лучше скажи, куда второй девался?
– В поселок пошел, домкрат пошукать. О! – Корешков поднял указательный палец. – По-моему, возвращается.
Вдалеке послышался шум автомобильных двигателей, и через минуту на дороге показался милицейский патрульный «Форд» и ехавший за ним следом автобус с тонированными стеклами. Андрей и охранник молча наблюдали за приближающейся процессией. Первый был спокоен, второй напряжен. Из-за ограды послышался громкий собачий лай. Наконец машина остановилась рядом с ними, автобус чуть поодаль, и из него стали выскакивать бойцы СОБРа. Собровцы были в полной боевой экипировке: бронежилеты, шлемы, автоматы.
Наглый охранник сразу сообразил, что не следует искать приключений на свою шею и оказывать сопротивление устрашающе выглядящим парням в спецснаряжении и в масках. Он демонстративно поднял ружье над головой. Двое собровцев без лишних слов обезоружили его. Тут он, как говорится, принялся качать права:
– Это ружье не мое, казенное, оно за мной числится. Кто за него будет платить? Пушкин?
– Лермонтов, – ответил один из собровцев и ловко защелкнул на охраннике наручники.
Дверь пропускного пункта охранник, выходя, оставил открытой. Поэтому собровцы без помех прошли на территорию участка. За решеткой вольера бесновались две среднеазиатские овчарки. Они лаяли с таким остервенением, что, казалось, их вот-вот хватит апоплексический удар.
Двери трехэтажного кирпичного особняка – главный вход и черный, с тыльной стороны, – были закрыты. На стук милиционеров никто не отозвался. По каким-то едва уловимым причинам опытный глаз мог определить, что жилье обитаемое. Ничего от лечебного заведения здесь не было и в помине. Сразу видно, что это дорогой частный дом.
Второй охранник, пострадавший от рук Корешкова, рассказал, что в доме находятся по меньшей мере пять человек.
– Граждане! Работает специальный отряд быстрого реагирования! – обратился через мегафон к невидимым людям, находящимся сейчас в доме, капитан собровцев. – Убедительная просьба: во избежание неприятностей оказывать полное содействие сотрудникам милиции.
На этот призыв никто не откликнулся. Тогда капитан приказал открыть ворота усадьбы. Когда створки распахнулись, на участок въехали сначала патрульная машина, на крыше которой продолжали сверкать проблесковые маяки, затем автобус. Он остановился в створе ворот, тем самым перекрыв въезд и выезд.
Все это время Андрей с озабоченным видом стоял возле своего «Ранглера». Казалось, что происходящее на усадьбе не имеет к нему никакого отношения и его волнует лишь состояние колеса. Он даже надел нитяные перчатки, достал из багажника баллонный ключ и домкрат, который сейчас прилаживал под днищем кузова.
– Что с тобой? – удивленно спросил подошедший Багрянцев.
– Со мной? Ничего особенного.
– Так почему ты прохлаждаешься здесь? Неужели упустишь возможность поучаствовать в общем рок-н-ролле?
– Я танцую исключительно соло.
– Не дури, Андрей. Никто не собирается отнимать у тебя лавры первооткрывателя. Да, ты все расследовал, ты вывел следствие на этот адрес. Но невозможно же всегда действовать в одиночку. И ревность к другим участникам тут ни к чему. Пошли.
– Ладно, только домкрат уберу в багажник.
– Кстати, можешь оставить. Тут его никто не тронет.
– Уж раз они промышляют импортными автомобилями, может, им как раз не хватает такого фирменного домкрата.
Они приблизились к коттеджу в тот момент, когда один из собровцев под остервенелый лай овчарок хотел было взломать входную дверь. Но делать ему этого не пришлось: кто-то открыл ее изнутри, и все участники моментально проникли в дом.
Вскоре в холле первого этажа собрались обитатели особняка. Их было больше, чем ожидал Андрей. Багрянцев попросил каждого представиться. Оказалось, что здесь присутствуют горничная, повариха с двумя помощницами, водитель, врач и медсестра. Сюда же привели и обоих охранников. Кроме них, людей с кухни и медсестры в белых халатах, остальные были в обычной одежде.
Багрянцев спросил:
– Кто у вас тут за главного, господа? Кто правомочен ответить на наши вопросы?
– А кто вы такие?
– Мы сотрудники оперативно-розыскного отдела Управления внутренних дел. Если угодно, можете ознакомиться с моим удостоверением.
– Ответить, скорей всего, могу я, – сказала врачиха, женщина лет сорока пяти, с несколько старомодной высокой прической.
– Представьтесь, пожалуйста.
– Сорокина Валентина Николаевна. Я врач.
– Врач? – переспросил Андрей. – Значит, кто-то из хозяев этого дома тяжело болен и нуждается в постоянном лечении?
– Совершенно верно.
– Где сейчас находится этот человек?
– Апартаменты Феликса на втором этаже. Сейчас там он и наша домоправительница.
– Вы можете провести нас к нему?
– Пожалуйста. От вас никаких секретов нет, – сказала Валентина Николаевна тоном, в котором проскользнула насмешка.
Сорокина нажала незаметную на фоне узора стены кнопку, и бесшумно раскрылись створки лифта. Андрей и Сергей вошли в него с оторопевшими лицами: им и в голову не могло прийти, что в трехэтажном доме можно устроить лифт. Кабина остановилась на втором этаже, и сыщики вслед за явно нервничающей врачихой пошли по коридору, устланному толстым ковром. Идти по такому было очень приятно. Проходя мимо комнаты с открытой дверью, они остановились.
– Что здесь?
– Процедурный кабинет, – объяснила Валентина Николаевна.
Стоя на пороге, Корешков и Багрянцев оглядели квадратную просторную комнату, часть ее занимала итальянская душевая кабинка со створками из матового стекла. Сейчас створки раздвинуты до упора, и было видно, что под смесителем душа стоит нечто вроде табуретки на металлических трубках вместо ножек, а сиденье из белой пластмассы имело неправильную форму. Нетрудно догадаться, что оно изготовлено по специальному заказу для инвалида – тяжелобольного человека, которому трудно мыться под душем стоя. Он вынужден сидеть, для этого и изготовили такую странную мебель.
– Теперь понятно, почему Хозяина никто не видел, – сказал Андрей.
– Мне – нет, – откликнулся Багрянцев. – Мне ничего непонятно.
– Ну как же. История знает случаи, когда инвалиды становились главарями банд.
– Ах, ты об этом. – Сергей почесал затылок. – Я, правда, таких случаев не помню. Но, наверное, становились. Все равно твой вывод скоропалителен. Инвалидом может быть кто-то из членов семейства Хозяина, не обязательно же он сам.
Слушая их диалог, врачиха бросала на сыщиков странные взгляды. Чувствовалось, ей хочется сообщить им нечто важное, но она не решается. Подождав, когда незваные гости отошли от порога процедурного кабинета, Валентина Николаевна подвела их к соседней двери и, прежде чем открыть ее, загадочным тоном сказала:
– Вот это комната Феликса.
Андрей и Сергей вошли туда несколько настороженно. Они ожидали увидеть мрачный, с обшарпанной мебелью, с наглухо зашторенными окнами кабинет, напоминающий подземную пещеру. Где-нибудь в углу комнаты, сурово нахохлившись и в бессильной злобе сверкая глазами, сидит в инвалидной коляске или лежит, прикованный к постели, не знающий пощады главарь банды. А вместо этого они увидели детскую комнату – просторную, светлую, с игриво разукрашенной мебелью, на полу валялись всякие игрушки, стены увешаны безобразными рисунками в стиле «каляки-маляки». Они были сделаны и красками, и цветными карандашами.
Однако не это больше всего поразило сыщиков. Посреди комнаты на ковре сидело невиданно уродливое существо. Человеком его можно было назвать с большой натяжкой. Это было настоящее чудовище – огромное, как у моржа, тело, похожее на бесформенный мешок с жиром. Очевидно, странное существо плохо держалось на ногах, поэтому предпочитало ползать по полу. У него была маленькая круглая головка с лицом, отдаленно напоминающим сорокапятилетнего мужчину. Выражение младенческого счастья навсегда застыло на этом личике. Пуская слюни и нечленораздельно гыгыкая, уродец бил себя по руке легким пластмассовым молотком.
– Это и есть Феликс, – сухо сказала врачиха.
Больной был не один. Рядом с ним на ковре сидела пожилая женщина в серой юбке и вишневой кофточке. Не заметив вошедших, она ласково обхаживала дебила: после каждого удара подносила его ладошку к своим губам и, целуя пухлые пальцы, приговаривала сюсюкающим тоном:
– У Феликса бобо. Мамочка хочет пожалеть мальчика. Мамочка поцелует пальчики, и бобо пройдет.
Мешок с жиром гыгыкал от удовольствия и снова бил себя молоточком по руке.
