Александра Маринина - Убийца поневоле
– Уверен? – с сомнением покачала головой Ирина.
– Процентов на девяносто. Риск ошибки есть, но он есть всегда, и не надо делать из этого непреодолимую проблему. Через неделю у нас с тобой на счету будет уже полтора миллиона долларов, так что можно будет потихоньку начать собираться отсюда. Да, киска?
– Не знаю, Темушка, что-то мне в этот раз боязно, – повела плечами жена. – Может, подождем, пока будет полная ясность?
– Мы не можем ждать, – начал раздражаться Артем. – Как ты не понимаешь? Сева меня торопит, ему тоже хочется денег побольше и побыстрее, он, как и мы, лыжи вострит за границу. Если я не возьму у него товар, он найдет, куда его пристроить. А где я потом буду другого Севу искать? Покупатели меня тоже за горло берут, они мне назвали по меньшей мере три источника, где могут брать товар, если я соскакиваю. Если мы с тобой будем осторожничать, то рискуем потерять все. Больше мы не получим ни цента, и все наши с тобой планы полетят псу под хвост.
– Хорошо, лапусик, тебе виднее, – со вздохом согласилась Ирина, доставая приборы и накрывая на стол.
6
Вакар наслаждался одиночеством в пустой квартире. В последнее время ему это редко удавалось. Лиза все чаще впадала в депрессию и сидела дома, слоняясь по квартире бледной тенью и с немым укором поглядывая на отца. Жена больше не намеревалась хранить холодное молчание, она демонстративно перебирала вещи и рисунки сына и вслух рассуждала на свою любимую тему о не находящей покоя душе мальчика и о том, что родной отец не может позаботиться о справедливости. Владимир Сергеевич старался бывать дома как можно меньше, задерживаясь допоздна на работе или наблюдая за Ерохиным. Сегодня был четверг, Лиза ушла в гости к Диме Сотникову, жена куда-то отлучилась, и он на несколько часов вздохнул свободно.
До конца отпущенного Еленой срока оставалось совсем немного, и он уже продумал, когда и как закончит свою тяжелую, горестную, но необходимую миссию. Сегодня можно было никуда не идти, и Владимир Сергеевич не торопясь привел в порядок повседневную и парадную форму, проверил шинель и папаху: в начале ноября обычно проводился строевой смотр в зимней форме одежды. Потом он разобрал наконец бумаги, скопившиеся в письменном столе, все ненужное порвал и выбросил, а оставшееся разложил по отдельным папкам и сделал на них аккуратные надписи. Наткнувшись в глубине ящика на старые полковничьи погоны, в который уже раз с горечью подумал о том, что ни разу не довелось ему надеть китель, на который погоны были бы пришиты руками Елены. У всех его коллег-офицеров жены с трепетом следили за служебным ростом своих мужей и пришивание новых погон с очередной звездой считали своим священным долгом. И только Елена никогда толком не знала, когда ее мужу присваивали очередное звание и сколько еще ждать до следующего. Звание полковника он получил досрочно, но, когда кто-то из офицерских жен удивился, что муж Елены в тридцать шесть лет уже полковник, та не нашла ничего лучше, чем равнодушно ответить:
– Да? А по-моему, в самый раз. Вообще-то я в этом не разбираюсь.
Покончив с бумагами, Вакар с удовольствием сел за прибранный стол и два часа потратил на подготовку к завтрашней лекции. У него было много нового материала, который он систематизировал, продумал методические приемы, которые помогут сделать его более доходчивым и легко запоминающимся, проверил карты и схемы, кое-что переделал и обновил. И только после этого позволил себе прилечь на диван с книжкой. Но ему не читалось. Мысли были заняты Ерохиным и своей чудовищно исковерканной жизнью.
Скрежет ключа в замке заставил его подняться. Он никогда не позволял себе лежать в присутствии жены и дочери.
Вернулась Елена.
– Ты дома? – несказанно удивилась она, как будто единственным предназначением ее мужа было отныне метаться по улицам в попытках убить последнего из четырех. – Что-нибудь случилось?
– Ничего не случилось. Зашел переодеться. Сейчас ухожу, – по обыкновению коротко и сухо ответил генерал.
Сняв спортивный костюм, он надел джинсы, байковую рубашку и легкую кожаную куртку, сунул в карман сигареты и бумажник, взял ключи от машины и, не сказав больше ни слова, вышел из дому. Елена не спрашивала, куда он уходит и когда вернется, это было ей неинтересно, поэтому он и сам давно уже перестал сообщать ей об этом.
Вакар вышел на улицу и не спеша побрел в сторону Сущевского вала. У него не было никакой цели, просто он не хотел находиться дома, поэтому наметил себе маршрут: по Сущевскому дойти до Рижского вокзала, оттуда по проспекту Мира – до Сухаревки, а обратно можно вернуться на метро. Дома, по его расчетам, он окажется около полуночи, Елена и Лиза уже будут спать, и никто не станет донимать его разговорами и упреками.
Дойдя до Рижского вокзала, он остановился у перекрестка, ожидая зеленый сигнал светофора, как вдруг кто-то осторожно тронул его за плечо и тихий голос над ухом произнес:
– Владимир Сергеевич.
Он резко повернулся всем корпусом, как по команде «кругом», и увидел женщину. В темноте он не сразу разглядел ее лицо, отметил только, что она высокая, худощавая и молодая.
– Вы мне? – недоуменно спросил он.
– Если вас зовут Владимиром Сергеевичем, то вам.
– Разве мы знакомы?
– Нет, – ответила женщина. – Но мне бы хотелось познакомиться. Давайте отойдем к фонарю, здесь мы мешаем прохожим.
Он покорно сделал вслед за ней несколько шагов и остановился в хорошо освещенном месте.
– Вот мои документы.
С этими словами она протянула ему красное служебное удостоверение. С фотографии на него глядела та самая тихая дурнушка, которую он видел как-то на улице и над которой в душе посмеялся, думая, что она ждет вечно опаздывающего дружка. Майор милиции Каменская Анастасия Павловна.
На его лице не дрогнул ни один мускул. Генерал Вакар действительно был в прекрасной форме.
Глава 11
1
Настя Каменская и Владимир Вакар сидели на скамеечке в тихом московском дворике. Было совсем темно, дворик освещался только слабым светом из окон. Моросил мелкий противный дождик, Настя накинула капюшон, а Вакар так и сидел с непокрытой головой.
– Вам знаком человек по имени Игорь Ерохин? – спросила она.
Вакар немного подумал, прежде чем ответить.
– Девять лет назад подросток по имени Игорь Ерохин убил моего сына. Если вы говорите о нем, то – да, я его знаю.
– Я говорю именно о нем. Вы давно его видели в последний раз?
– Дня два или три назад. Он, по-видимому, навещал свою мать, которая живет на соседней улице.
– Скажите, Владимир Сергеевич, вам никогда не приходилось встречать Ерохина в районе метро «Таганская»?
И снова молчание. Наконец он спросил:
– Я могу узнать, какова цель ваших расспросов?
– Конечно. Месяц назад возле метро «Таганская» на стройке был убит работник милиции Константин Малушкин. У меня есть все основания подозревать, что его убил Ерохин. Поэтому я просто ищу доказательства, вот и все. Так как, Владимир Сергеевич, видели вы его там?
– И что изменится от того, что я его видел?
– Вы не отвечаете на мои вопросы, товарищ генерал.
– И не буду отвечать, пока не пойму их смысл.
– Хорошо, я постараюсь вам объяснить. Малушкина нашли на стройке застреленным спустя примерно полтора часа после его смерти. До этого он дежурил в метро, возле выхода с эскалаторов. Никто – ни работники метро, ни работники отделения милиции не знают, почему он оставил пост и зачем пошел на стройку. Он нарушил существующие правила и ушел, никого не поставив в известность. Но он был еще очень молод и неопытен, он работал всего два месяца. Работники милиции, пытаясь раскрыть это убийство, с ног сбились в поисках свидетеля, который мог видеть, с кем Малушкин вышел из метро, но так никого и не нашли. Мой разговор с вами – это еще одна попытка найти такого свидетеля.
– Позвольте, Анастасия Павловна, у вас что-то не сходится, – заметил Вакар. – Вы мне только что сказали, что, по вашим сведениям, милиционера убил Игорь Ерохин. Значит, вы знаете, с кем ваш Малушкин вышел из метро. Зачем же вам свидетели?
«С тобой трудно, генерал, – подумала Настя. – Ты не хочешь мне врать, у тебя, видно, есть на этот счет свои принципы. Но и правду говорить не хочешь. И все равно ты проговорился. Разве я упоминала о том, что человек, с которым Костя вышел из метро, и человек, который его убил, это один и тот же человек? Нет, генерал, я этого не говорила. Это сказал ты, потому что ты все видел».
– Видите ли, Владимир Сергеевич, между тем, что я знаю, и тем, что может быть положено в основу обвинительного заключения, огромная дистанция. На свободе ходят тысячи и тысячи преступников, вина которых была абсолютно очевидной для работников уголовного розыска, но против которых не было ни одного доказательства, предусмотренного правовыми нормами. «Я знаю» и «Я доказал» – это совсем не одно и то же. Все, что у меня есть против Ерохина, – это только косвенные улики, а их может быть три вагона и четыре маленьких тележки, но они никому не нужны, если нет ни одного прямого доказательства. Показания свидетеля, который видел, что Малушкин зашел на территорию стройки вместе с Ерохиным, а потом Ерохин вышел оттуда один, могут быть таким доказательством, и тогда к нему, как к локомотиву, можно цеплять все остальные вагоны и тележки. Теперь вам понятен смысл моих вопросов?
