Фридрих Незнанский - Кто стреляет последним
— Ты же на «Чаре» погорел!
— Погорел, — согласился Вадим. — Но не такой же я лох, чтобы все до копейки туда вложить. Эти — берег. На черный день. Так вот, если со мной что-нибудь случится, приберегите их. Для матери и Аленки. Только не отдавайте Рите сразу много — растренькает. Баксов по триста в месяц — чтобы на дольше хватило.
— Ох, не нравится мне все это! — вздохнул Петрович. — Ладно, давай.
— Спасибо. Счастливо вам.
— Это тебе счастливо, — отозвался Петрович, спрятал пакет в авоську и нахлобучил на голову кепку.
— Скажите Меркулову: пусть выпишет для меня пропуск.
— Скажу, — пообещал участковый. Предупредил: — Домой не суйся, твою квартиру пасут. Днем и ночью. Они комнату в доме напротив сняли — оттуда и смотрят. Понял?
— Понял, — кивнул Вадим.
Петрович молча пожал ему руку и вышел, снова став похожим со своей авоськой на замотанного жизнью и женой работягу.
Проводив участкового, Вадим вновь занялся своим лицом, обрабатывая раны тампоном со спиртом, а сам между тем думал о том, что рассказал ему Петрович.
Ясно, что это были люди Аббаса. Ясно, что они не искали Вадима, а только демонстрировали, что ищут. «Нагло», как заметил Петрович. И у них не было оружия, потому что они и не рассчитывали найти Вадима. Подготовка общественного мнения? Вадим вспомнил голос Аббаса во время его разговора наедине с Маратом — он был отчетливо слышен на кассете, которую Вадим выкрал из машины Николая, когда он с Маратом сидел в кафе: «Весь мир должен знать, как мы расправляемся с врагами нашей родины! Весь мир!» Демонстративно-показательное убийство? Похоже на то.
Оружие. Не было в машине, наверняка не было и в гостинице — это было бы просто опасно, любая горничная могла на него наткнуться. Значит, оружие они рассчитывали получить накануне или в сам день намеченного убийства. Скорее всего, завтра, для чего им время тянуть. И был только один человек, который это оружие мог им дать, — Марат. Все правильно. Марат должен был снабдить их оружием, и он же должен был выдать им Вадима. Недаром же Сергуня обмолвился о том, что его ждут люди из Риги. Но с ним, Вадимом, номер у Марата не прошел. Какая же складывается ситуация?
Телефонный звонок прервал размышления Вадима. Три звонка. Отбой. И снова — раз, два, три, четыре… После восьмого звонка Вадим взял трубку. Звонил, как Вадим и понял, Петрович.
— Слышишь меня?
— Слышу, Петрович.
— Я звоню от известного тебе человека. Он передает тебе привет и огромное спасибо за то, что ты ему передал. Он сказал, что это чрезвычайно важная для них информация.
— Я рад, что она ему пригодилась.
— Он говорит, что очень хотел бы с тобой познакомиться и что ты можешь рассчитывать на любую помощь, которую он в состоянии тебе оказать. Запиши его прямой телефон…
— Спасибо, передайте ему. Записал.
— Пропуск для тебя оставлен в бюро пропусков. Можешь приехать в любой день недели в рабочее время. Или звони.
— Спасибо, — повторил Вадим.
Повесив трубку, он вновь занялся своей физиономией и анализом ситуации.
Итак, Марат. Допустим, завтра утром являются к нему эти двое и требуют: оружие, его — Вадима и, может быть, груз. «Нет, с грузом — потом разберемся, — сузил тему Вадим. — Проблема номер один у Марата — я. Ему придется выкручиваться. Как?» Да очень просто, вдруг понял Вадим. Сергуня — вот кто его выручит. Везли ночью, авария — врезались в каток, оба погибли — и его человек, Сергуня, и клиент — Вадим. Покажут фотографии «бээмвухи», достанут у ментов, если сами не сделали, даже саму «бээмвуху». И даже подходящий труп в морге могут подобрать. А что? И подберут, не поленятся: дело для Марата очень важное. Так что, господа, извините, от случайностей не застрахован никто, сама жизнь выполнила за вас вашу работу. Поверят ли они?
«Взглянуть бы на них, хоть одним глазом!» — мелькнуло в голове у Вадима. Теоретически это было вполне возможно, он знал, что они остановились в гостинице «Украина», знал даже номер — 352. Но с такой рожей соваться в «Украину»?!
Вадим отложил в сторону тампон со спиртом, наскреб в морозилке снега и приложил ко лбу холодный компресс.
Итак, поверят ли они? Если поверят — Марат в порядке. А если нет?
Не так, остановил себя Вадим. Вопрос нужно ставить иначе: что ему, Вадиму, выгоднее — чтобы поверили или чтобы не поверили? Если поверят и уберутся к себе в Ригу — одной головной болью у него, Вадима, меньше. Но меньше и у Марата, а Вадиму вовсе не хотелось упрощать для Марата жизнь.
Еще вариант: Марат говорит им то, что есть: упустили клиента, промашка вышла. Но обязательно найдем, бросим все силы, возьмем и дадим вам знать. Вы приедете и выполните то, что вам приказано.
Возможен такой вариант? Вадим глубоко задумался и решительно заключил: нет. Исключено. Для Марата такое признание — поражение. Аббас никогда не будет иметь дело с человеком, допускающим такие ошибки. Признать свою слабость — значит автоматически выбыть из того большого бизнеса, занять в котором ведущее место ставил своей целью Марат с самого начала, только задумывая эту аферу.
Отпадает. Остается главный вопрос: поверят или не поверят?
«Я должен их увидеть», — понял Вадим. А рожа? Он внимательно посмотрел на себя в зеркало. Ну, рожа как рожа. Порезы можно загримировать — на туалетном столике теснилось десятка три склянок и коробочек с наборами для макияжа. На синяк — пластырь наклеить. Если еще шляпу и темные очки, лучше — хамелеоны… Ну-ка прикинем…
Вадим надел черную рубашку-апаш, белый стильный костюм, в котором ездил в Ригу, туфли, часы. Подошел к зеркалу. Значит, еще будет белая шляпа, под костюм, темные очки. И тросточка еще нужна, понял Вадим. Не только потому, что колено болело и он прихрамывал. Нет, для образа. Что же получится? Несколько странноватый господин со слегка побитой физиономией, стройный, вызывающе элегантный, явно не из бедных. Буду похож на гомика, понял Вадим. И подумал: да и черт с ним. Главное, чтобы милиция не прицепилась. А прицепится: документы у Вадима в полном порядке. Рискнем? Можно, решил Вадим. И поправился: нужно.
Не снимая костюма, он дозвонился до справочной «Украины» и узнал номер телефона дежурной по третьему этажу и телефон 352-го номера. Сначала набрал телефон номера. Длинные гудки. Еще раз набрал, подождал подольше. Не отвечали. Значит, в номере их нет. Дозвонился дежурной по этажу. Спросил, чуть грассируя, — это получилось само собой, костюм обязывал:
— Мне нужен господин Гуаро или господин Пельше из триста пятьдесят второго номера. Их телефон не отвечает. Они не сказали, когда вернутся?
— Вы из тунисского посольства? — спросила дежурная.
— Из консульства, — немедленно среагировал Вадим.
— Они просили передать, что, если будут звонить из посольства, пусть позвонят после восьми вечера. В восемь, они сказали, вернутся. Оставьте на всякий случай ваш номер, я передам.
Значит, на аппарате дежурной не было автоматического определителя номеров, чего Вадим слегка опасался. Он без запинки продиктовал ей номер прачечной на Рязанке, куда сдавал белье, и повесил трубку. Значит, в восемь. Сейчас — шесть. Времени было достаточно. Вадим снял пиджак, чтобы не испачкаться, и подсел к туалетному столику жены приятеля. Минут через двадцать, перепробовав десяток кремов и пудр, он окинул свое лицо как бы посторонним взглядом и решил: сойдет. В аптечке нашелся и биопластырь. Кусочки, правда, были маленькие, со спичечный коробок, так что пришлось наклеивать их несколько, друг на друга. Снова посмотрел в зеркало. Совсем недурно. Ну, разбил себе человек лоб, с кем не бывает. А если еще очки и шляпа…
Часть денег Вадим сунул в карман, другую — на всякий случай — решил оставить здесь, положил под коврик в спальне. Огляделся. Заметил на подоконнике ампулу из груза, которую вынул из кармана, когда стирал куртку. Прихватил и ее, не зная зачем, чтобы просто не оставлять в чужой квартире. А вдруг ему не придется сюда вернуться?
Все. Можно было выходить на свет Божий.
Стоп. Папки. Все-таки придется вернуться. Впрочем, при нужде за ними могут приехать и другие. Вадим поискал глазами подходящее место и засунул их под матрас в спальне. Вот теперь все.
Он вышел на улицу.
II
День клонился к вечеру, улицы были оживлены, народ ехал с работы, у торгового центра кишмя кишела толпа. У каждого были свои заботы, простые, житейские, и Вадим вдруг ощутил острую зависть ко всем этим людям, которые живут обычной, трудной, но нормальной жизнью, какой и сам он жил всего неделю назад. «Какой там неделю!» — поразился Вадим. Еще в понедельник утром он перебирал в гараже картошку и радовался, что ее хватит не меньше чем на месяц. А сегодня только четверг. Всего за каких-то четыре дня его жизнь словно бы переломилась надвое, он будто бы внезапно провалился сквозь тонкий лед и оказался в жизни совсем иной, страшной, чудовищной, которая, оказывается, существовала параллельно обычной жизни, и лишь тонкая пленка отделяла одну от другой.
