Фридрих Незнанский - Прощение славянки
– Тяжело вам, – посочувствовал Турецкий.
– Да… Потом Майклу принесли совершенно остывший кофе. Он попросил его заменить или подогреть хотя бы, но официант к просьбе отнесся холодно, а его коллега довольно громко так сказал: «Да подогрей ты ему в микроволновке так, чтоб он губы обжег себе, сука!» Это как, по-вашему?
– Нехорошо, – безо всяких эмоций сказал Турецкий. – Некультурно. Я вас понимаю, молодые люди. – Он вытащил пачку сигарет и предложил молодым людям.
– Не, мы не курим, – вставил Майкл. – Это вредно.
– Надо же, – удивился Турецкий, щелкая зажигалкой и продолжая рассматривать подростков.
– Потом мы попросили официанта поставить диск, который принесли с собой, – хотя бы за деньги, он согласился часа через полтора. К двум часам ночи менеджер зала, все время косившийся на нас, снял ботинки и улегся спать – по соседству, на диванчике, сказал, что всегда там спит. К пяти утра мы решили, что нам пора, попросили счет, я пошел к барной стойке, чтобы забрать диск. За стойкой никого не оказалось, и я стал разглядывать музыкальный центр, пытаясь понять, как вынуть его из центра. Тут – вопль: «Не трогать!» Из-за двери (видимо, вход на кухню) на меня обрушились потоки нецензурной брани: девушка, по виду похожая на повариху, предлагала вступить мне в половые сношения с мамой, папой, причем в извращенной форме. Я сначала не поверил, что она говорит это мне, и переспросил. Она подтвердила. Я разбудил спящего менеджера и попросил у него книгу жалоб. Мы с ним отправились в соседний зал искать книгу жалоб, но не нашли, а когда вернулись, то увидели, что девушка с кухни и трое моих друзей кидаются друг в друга пирожными и блюдцами, и она при этом не перестает ругаться. Менеджер сразу убежал на улицу. А мы, подавив сопротивление поварихи и забрав свой диск, заведение покинули. Но на улице нас уже ждал менеджер с четырьмя охранниками из соседнего ресторана. Эти уроды предложили нам оплатить пострадавшие во время конфликта с поварихой пирожные. В ответ на это предложение Майкл сказал, что мы уходим, а на повторное требование выдал следующее: «Если хочешь нам что-то сказать или набить рожу, то догоняй нас – видишь, мы уходим». Менеджер решил, что он нам говорить ничего больше не хочет, и мы ушли. Все.
– Точно все? – проникновенно спросил Турецкий.
Очевидно, все-таки вид у «хорошего полицейского» был не слишком дружественный, потому что Алекс невольно подался назад.
– Я бы перекрестился, но не знаю, как это делается…
– А на кой черт мне все это надо?! – ласково спросил Турецкий.
Алекс с Майклом переглянулись и посмотрели сперва на Пушкина, потом на Турецкого, как бы говоря: а мы-то тут при чем?! Пушкин все объяснил одной фразой:
– Менеджер – это Димон.
– Та-ак, – задумчиво произнес Турецкий. Алексу в его голосе послышалась угроза, и он невольно вжал голову в плечи.
– Свободны, пацаны, – сказал Пушкин. – Вам зачтется.
Приятелей как ветром сдуло.
– Он в отпуск ушел, – сказал Пушкин. – За свой счет. Причем вчера. Кто-то предупредил, наверно. И дома не появлялся – на съемной то есть квартире. Своего угла у него нет. Женщины постоянной – тоже. Спрятался где-то. Город большой, злачных заведений много.
Турецкий кивнул: он ждал чего-то подобного.
– Значит, фотограф и менеджер кафе «Террариум»… Что же его связывает с моим клиентом? Только покер?
– Это не моя проблема, верно? – напомнил Пушкин. – Я всего лишь должен его найти. Пока известно немного. Курит сигареты «Собрание», пользуется серебряной зажигалкой «зиппо».
– Всего лишь… Так ищи!
Они расстались, и Турецкий подумал, что ситуация вышла из-под контроля. Или, точнее, взяла его самого под свой контроль. Чем он занимается? Ищет какого-то игрока Димона, который, возможно, знает игрока Веснина; причем ищет для того, чтобы отдать его на растерзание игроку Агафонову. Ну не бред ли?!
Возникло острое желание вернуться в гостиницу, залечь в прохладную ванну и выпить полбутылки виски. А может, и целую.
…Когда Турецкий вернулся в гостиницу, в номере его ждал сюрприз. Во-первых, входная дверь была открыта, во-вторых, внутри были непрошеные гости. Двое крупных мужчин расположились в креслах и равнодушно смотрели телевизор, причем без звука.
Турецкий, однако, и бровью не повел. В сущности, он уже давно ждал чего-то подобного и был удивлен только тем, что его не потревожили раньше. Он спокойно кивнул пришельцам и прошел к бару. Забил почти полный стакан льда, налил немного виски, поболтал и выцедил с наслаждением. Поставил стакан на бар и «вдруг» заметил рядом упакованный ящичек с сигарами. Турецкий изобразил приятное удивление. Собственно, он уже так последнее время привык врать и изображать кого-то другого, что это вышло легко и естественно.
– Это вы доставили? Теперь уже удивились пришельцы, а Турецкий
времени не терял – коробку распаковал, осмотрел ящичек, прочитал дарственную надпись, сделанную себе любимому, хмыкнул, пробормотал: «Что ж, приятно, приятно, не забывают, черти». Открыл, достал одну сигару, вторую, понюхал. Остался доволен. Повернулся к непрошеным гостям.
– Сигару хотите? – спросил он, поднося ящичек им по очереди. – Похоже, настоящий «Панч».
Мужики переглянулись. Нечасто, видимо, они слышали такое предложение.
– Я не против, – отозвался первый, которого Турецкий сразу назвал про себя Братан: не в силу каких-то социальных факторов, а потому что тот был лыс, только не обрит, как Турецкий, а вполне естественным образом; но в любом случае Александр Борисович почувствовал к нему симпатию.
Братан взял сигару. Второй сделал то же самое, не сказав ни слова, даже не поблагодарив. Однако то, что на крышке роскошного ящичка была здоровенная серебряная пластина с дарственной владельцу, произвело на незваных гостей определенное впечатление, они переглянулись, и Братан даже посмотрел себе под ноги, будто пришел с улицы, где идет проливной дождь, а он, растяпа такая, страшно наследил.
– Малоприятная у вас, наверно, вышла прогулка в такую жарищу, – заметил второй мужик, откусывая кончик сигары и выплевывая его себе в ладонь.
«По крайней мере, не на пол», усмехнулся про себя Турецкий.
Неплохое правило, пригодное как для повседневной жизни, так и для работы под прикрытием, – отвечать так, чтобы в ответах этих содержался максимум правды, которую можно огласить без риска для себя. Турецкий сказал:
– За кого вы меня принимаете? Если бы это зависело от меня, я бы даже не вышел на улицу. Но мне сегодня пришлось навестить тяжелобольного друга. За городом. Заодно и искупался.
– Полегчало, поди? – заинтересовался Братан. – Завидую вам. Я вот давно не выбирался.
– Полегчало, – охотно покивал Турецкий и предложил зажигалку.
Они подкурили и синхронно закашлялись.
– Не затягивайся, кретин, – сказал Братан второму, и тот в ответ пихнул его локтем:
– Сам знаю!
– Мы вообще-то из милиции, – как-то вскользь заметил Братан, словно сообщал о том, что в детстве собирал марки.
Турецкий подумал, что они, должно быть, считают его полным идиотом.
– О, в самом деле? – отозвался он тем самым светским тоном, каким должен был говорить господин Долгих, пребывая (пока еще!) в добром расположении духа.
– Паспорт у вас где?
– Приезжему, по-моему, разумнее всего держать документы при себе.
– Здравая мысль.
Турецкий вручил собеседнику паспорт. Тот внимательно изучил документ и передал его товарищу.
– Тут вроде все в порядке, – сказал второй.
Турецкий, с сигарой в зубах стоявший возле балкона, ничего не ответил. Он смотрел на незваных гостей, изображая на лице совершенную беззаботность. Второй «милиционер» вернул паспорт Братану, который машинально стал барабанить пальцами по обложке.
– Нас послало начальство, – сообщил он, и Турецкий заметил, что они оба теперь смотрят на него в упор и безотрывно. – Оно хочет, чтобы вы ответили на некоторые вопросы.
Невозможно было не обратить внимания, что некое абстрактное «начальство» никак не персонифицируется и даже не низводится до единственного числа.
Хорошее правило: если у тебя нет наготове уместного ответа, лучше промолчи. И если собеседник сказал что-то, по его мнению требующее ответа, твое молчание приведет его в замешательство. Так что Турецкий ждал, пока «милиционер» договорит.
– Что скажете? – не выдержал второй.
– По какому поводу? Тут вмешался Братан. Хотя Турецкий не до конца
был в этом уверен, ему показалось, что он немного колеблется.
– Дело в том… жители этого района жалуются на шум, который поднимают посетители казино.
– Казино?
– Ну да, казино, в гостинице. Зазвонил гостиничный телефон. Турецкий знал
наверняка, что это Вязьмикина, если только не случилось что-то экстраординарное и Пушкин не нашел за последние полчаса Димона.
