Леонид Словин - Транспортный вариант
Культурник оказался человеком удивительно несобранным, но Денисов был готов разговаривать и час и два, чтобы хоть немного узнать о целях визита Белогорловой.
— А тут гости идут: Олег с Сашкой — из первой сборной!
— О чем вы все-таки успели поговорить с Белогорловой?
— Я же говорю, — он что-то смахнул с рукава, снова заглянул сзади на свои высоченные каблуки, — так и остались на подступах. «Ты сколько работал в милиции? — спросила она. — Долго?» — «Три года». — «В каком отделении?» — Костя выключил часы, снова включил. Денисов хотел отодвинуть часы, но раздумал: оставшемуся без игрушки, культурнику было бы не на чем сосредоточить внимание. — «В Советском райуправлении…» — «Друзья там остались?» спрашивает.
— Дальше.
— Это за весь вечер… Что-то вначале спросила, что-то потом, когда уже изрядно выпили. Я понял только, что Леониде неудобно было обращаться официально в милицию по поводу какого-то человека. И она хотела, чтобы я помог ей сделать все конфиденциально.
— Она назвала фамилию?
— Я же говорю: нам помешали!
— Этот человек в Москве?
— Мне кажется, что он живет в Советском районе.
Потому что, когда я назвал Советское райуправление, она сказала: «Как кстати!»
«Район, где все произошло, где живет Шерп, — подумал Денисов. — Коломенское, Варшавское шоссе…» У него появилось такое чувство, будто он остановился на самых подступах к раскрытию тайны.
— Что все-таки мешало ей обратиться в милицию? — он ближе подвинул часы, и культурник их машинально тут же включил. — Какое вы создали объяснение для себя? Кто это? Друг, муж? Как вы это объяснили себе?
Ведь было же какое-то объяснение.
Костя нерешительно улыбался:
— Что-то произошло… В каком-то городе.
— Может, в Калининграде?
— В Калининграде! Точно!
— Но что именно?
Он снова заюлил, смутился:
— А вдруг не так?
— Что вы помните?
Культурник щелчком включил часы:
— Леонида была на грани отчаяния: что-то произошло. Этот человек ее спас, и она уехала в Москву. А сейчас он появился. Леонида в чем-то его подозревает, но не хочет сразу бить в колокола, заявлять! — Культурник предпочел разом от всего освободиться. — Хочет что-то предупредить.
Преступление? Ничего не понял… — Закончил он серьезнее, чем начал. — Кучинская звонила в реанимацию, сказали, Леонида совсем плоха.
Денисов молча простился.
«Двадцать четвертое августа, — думал он, направляясь к выходу. — Белогорлова неожиданно объявила мужу о том, что она и ребенок уезжают.
Дата на листке отрывного календаря, обнаруженного у Шерпа. И культурник, если он ничего не напутал, тоже связывает все с отъездом в Москву».
В цепи событий одиноко, как верстовой столб, какой Денисов. видел во время службы на Севере, стоял непреложный факт — существование человека, который три года назад, в последние дни августа, в Калининграде оказал библиотекарше неоценимую услугу и по поводу которого она обращалась теперь за помощью к культурнику и адвокату.
Кабинет, в котором они разговаривали, находился в том же коридоре, что и библиотека. Зеленый ряд кактусов вдоль стены, отделанной новыми панелями, вел в вестибюль. Из круглого окна впереди бил сноп света с плававшими в нем пылинками.
Не доходя до регистратуры, Денисов увидел телефонный аппарат, дверь в директорский кабинет. В прошлый приезд на этом же месте он решил, что прошел мимо чего-то существенного и важного. На этот раз интуиция мгновенно сработала: телефонный аппарат и круглое окно на аллею, где стоял пансионатский автобус.
«Не увидела ли Белогорлова в тот день, — подумал он, пересекая вестибюль, — кого-то из этого окна? Может, потому она и позвонила Шерпу, вызвала к ремонтирующемуся зданию? А потом побежала за хрустальной ладьей?»
— Ну вот! — обрадовался помощник дежурного, увидев Денисова. — А вы боялись, что придется ждать.
Помощник кивнул на парней у окна. Высокий — с причесанными вперед волосами, с маленьким лбом, в куртке, в вельветовых брюках — был незнаком Денисову вовсе. Его товарищ, отвернувшись, смотрел в окно. Когда он обернулся, Денисов все понял.
— Пойдете с инспектором, — помощник показал на Денисова. — Он объяснит.
— Как вас зовут? — обратился тем временем Денисов к первому.
— Шаров Николай.
— Шаров Миша, — представился второй.
Они поднялись наверх. В кабинете Денисов рассмотрел обоих. Близнецы одинаково одевались, носили одни и те же удлиненные прически.
— По чашке чаю? — предложил Денисов.
Представлялось важным, чтобы первый ответ братьев был положительным. У обоих, без сомнения, были общие вкусы: могли вместе принять, вместе отринуть…
На разговор с Близнецами Денисов возлагал большие надежды.
— С утра слякоть, — сказал один из парней.
Двойник поддакнул:
— Может, из зимы да сразу в осень?
Денисов заварил чай. Иногда, неожиданно для себя, вдруг удавалось угадать необходимую дозу заварки.
— Вам сказали, почему вы здесь? — спросил Денисов.
— Насчет понедельника… — сказал тот, что перед этим пожаловался на слякоть.
— Николай? — спросил его Денисов.
— Миша.
— А что насчет понедельника?
— Мы тогда ехали к тете. Ночевать.
— Помните тот свой приезд? Погода была такая же, как сегодня…
— Может, хуже.
— Дождь и снег. Я помню… — в разговор вступил второй брат. Его отличал едва заметный кариес верхних передних зубов. — В тот раз мы задержались на работе, в аэропорту.
— Вы там работаете?
— Техниками. У одного товарища был день рождения. В понедельник мы обычно едем ночевать к тетке.
Так повелось…
Они с удовольствием пили красноватый ароматный, чай.
— Родителей у нас нет…
— Это сестра матери…
— Вы шли переходным мостом? — поинтересовался Денисов.
— С электрички? Зачем? Через пути… Короче!
— Там стоял рефрижераторный поезд.
— Мы под вагоном…
Денисов отставил стакан. Он не сделал и глотка.
Чаинки тяжело устилали дно. Чай чуть остыл и был совсем хорош.
— Когда поднимаешься от путей, там наверху ремонтируется здание…
Заметили? — спросил он.
— Я видел, — Николай приоткрыл едва заметный коричневатый след на верхних зубах.
— А машину видели?
— Видели…
Близнецы взглянули друг на друга, засмеялись.
— О чем вы? — спросил Денисов.
— Да так…
Второй объяснил:
— Отчим наш любил пошутить. Однажды в гостях у старых друзей незаметно сложил маме в сумку все столовое серебро… — Они снова заулыбались. — А через неделю пригласил их к нам и сказал, чтобы мама подала к столу их ложки…
— Столько хохоту было, — поддержал брат.
— Не понял… — признался Денисов. — Какая связь?
— Очень просто! Машина эта прошла мимо нас. Открылась дверца, и она осветилась…
— Слушаю.
— На мужчине была маска. Знаете, продают в «Детском мире»? Очки, нос и усы… Мы и обратили внимание!
— Что-нибудь еще?
— На заднем сиденье что-то лежало. В чехле. Складная удочка или спиннинг…
«Охотничий карабин? — подумал Денисов, когда двойняшки ушли. — Пожалуй, по длине может соответствовать спиннингу».
Денисов сидел рядом с шофером, смотрел перед собой. В растянувшихся сумерках, обходя лужи, полные талого снега, спешили люди. Из-под колес идущих впереди машин струями била вода.
— Теперь махнем бывшей Большой Никитской… — обращаясь вроде к самому себе, сказал шофер.
Он отлично знал старую Москву, и Денисов любил с ним ездить.
— Раньше тут Никитский женский монастырь стоял, а неподалеку здесь Шведский тупик, Бывшее Шведское подворье. Там послы жили.
Его разговор не мешал Денисову анализировать поведение Шерпа.
«Расставшись с адвокатурой, — думал Денисов, — он не мог смириться с новым положением. Стал суетлив, растерян, склонен к плаксивости. К этому, как выразился профессор Баранов, добавился трудный возраст…»
Иногда сквозь рой мыслей до Денисова доносилось монотонное:
— Гнездниковские переулки я раньше хорошо знал.
И Большой и Малый. Тут «гнездники» жили — мастера по дверным петлям. А мы голубей здесь гоняли…
«…Ему — человеку, начавшему с нуля, такая клиентка, как Белогорлова, была кстати — диковатая, с собственной, неустроенностью, полностью закрытая для коллег и близких. Кроме того, ей должно было казаться, что адвокат в состоянии отвести любую беду».
Денисов, закрыл глаза, но дремать было уже некогда.
— Сейчас Большими Грузинами проедем, — беззаботно продолжал шофер. — Раньше говорили: Грузинский Камер-Коллежский вал. Шестнадцать застав тогда было вокруг города…
— Здесь, — сказал Денисов рядом со стандартным пятиэтажным домом, стоявшим в окружении таких же непримечательных зданий.
