Фридрих Незнанский - Неделя длинных ножей
— Еще взгляните, — Денис кивнул на остальные фотографии. — Может, кого-нибудь из них видели в тот день?
Она рассеянно их просмотрела.
— Нет, больше никого не видела… Ну и рожи! А этот, которого я сразу узнала, я про него, наоборот, еще подумала, хоть сосед попался нормальный. А он, оказывается…
— Спасибо вам… — кивнул Денис. — Отдыхайте, больше беспокоить не буду.
— Зато я вас буду тормошить, — сказала она. — Пока вы его не поймаете. И не отдадите его мне.
— Хорошо. И последнее. Мы сейчас выйдем на лестничную клетку покурить, — сказал ей Денис. — А вы покажите нам, где вы его увидели и откуда он к вам выходил…
— Обязательно! — она сделала попытку встать из кресла и одновременно отстранила рукой свекровь, попытавшуюся ее остановить. — Мама, не мешайте!
Денис сам помог ей подняться из кресла и только сейчас разглядел темные провалы вокруг ее глаз, тщательно подретушированные и запудренные. Она изо всех сил старалась держать себя в руках. Похоже, только желание отомстить поддерживало в ней силы.
Они вышли на лестничную площадку.
— Вот здесь мы были, отсюда вышел этот убийца, — показала она.
— Предполагаемый убийца… — поправил Шаравин, но она не обратила внимания.
— …И прошел к лифту. Помню, мой муж придержал дверь для этого подонка… Так, значит, он вошел в него, и поехал… Постойте, но он точно поехал вниз, я специально, конечно, не прислушивалась, просто не обратила внимания, но если бы лифт где-то остановился, снова поехал вверх, я бы запомнила. Прямо как сейчас слышу его удаляющийся гул. Может, это все-таки не он?
— Это нетрудно проверить… — кивнул Шаравин. — Стойте, где стоите, а один из нас поедет на лифте.
Он взглянул на Игоря, тот кивнул, нажал кнопку вызова. Все молча ждали. Наконец двери лифта распахнулись, как в прошлый раз.
— Встаньте туда, где вы стояли в тот раз, — попросил Шаравин. — И попробуйте вспомнить и представить, как это все было. Когда открыли дверь, когда вошли, а мы замерим это время… А вы, — сказал он Игорю, — поезжайте или вниз, на первый этаж, или вверх. Но чтобы мы этого не знали.
Бледнея, что было заметно даже под толстым слоем макияжа, она вслушивалась в гул кабины.
— Сейчас он едет вверх… А вот поехал вниз.
Лифт остановился, Игорь вышел.
— Сначала вверх. Потом вниз, — сказала она, и тот согласно кивнул. — Вот так это было… — сказала она негромко. — Значит, это сделал не он? Не мог же он снизу забросить гранату на балкон девятого этажа? Только с крыши. Значит, это сделал кто-то другой?
Шаравин пожал плечами, переглянувшись с Денисом и Игорем.
— Но тогда зачем он приходил сюда? — спросила она. — Это же он здесь был! У меня очень хорошая память.
— Успокойтесь… — сказал Денис. — И спасибо, на сегодня хватит. У нас к вам потом будут еще вопросы. И я вам обещаю: мы сделаем все возможное, но убийц найдем.
— И их заказчиков! — с жаром сказала она.
— …И заказчиков, — подтвердил Денис. — Мы обязательно об этом поговорим. Но не сейчас.
— Понимаю, — она оглядела присутствующих, кивнула и вернулась в квартиру.
— Итак, констатируем: стрельбы здесь точно не было, — сказал Шаравин. — Была брошена граната Ф-1, верно? И ее осколки уже собраны и идентифицированы, включая те, что извлечены из погибших и раненого зятя…
Все согласно кивнули.
— Откуда? — спросил Денис.
— Только с крыши… — сказал Шаравин. — Больше неоткуда. У соседей балконы застекленные. А у них нет. Сами слыхали. Стало быть, убийцы это знали?
— Какие-нибудь следы еще есть? — спросил Денис.
— Откуда? Все снегом замело…
— Ладно. Хочу убедиться в этом сам. Сейчас слазаю туда, на крышу, и все посмотрю свежим взглядом.
Через некоторое время он выбрался на крышу, слегка заметенную свежим снегом, который действительно прошел ночью. Никаких следов, конечно, заметно не было… А посмотреть здесь вечером было некому, недовольно подумал он.
Впрочем, этот снег пока свежий, рассыпчатый, не слежавшийся. До этого была небольшая оттепель, затем подморозило… И если осторожно сгрести…
Денис, отметив направление, стал осторожно смахивать перчаткой выпавший снег, пока не заметил отпечатки чьей-то обуви на ледяной коросте. Стараясь ее не нарушить, он добрался до края, лег на живот, заглянул вниз.
Шаравин прав. Гранату можно было бросить только отсюда, с крыши. С других застекленных балконов — исключено. Только отсюда. Он разглядывал какое-то время обломки бетонной плиты, выступающие из стен.
Значит, этот подонок прекрасно все видел. И коляску с ребенком в том числе. И все равно бросил туда гранату. Но не младенца же ему заказывали! А сам Цивилло вполне мог находиться в другом месте, на той же кухне, то есть уцелеть. Конечно, убийство близких тебе, особенно любимой внучки, может человека уничтожить морально. Он сломается и пойдет на любые условия…
Но это может вызвать и ответную реакцию, такую, что мало не покажется. Значит, был здесь еще какой-то резон, пока неизвестный.
— Там, на крыше, можно снять след, как раз над местом преступления, — сказал Денис, когда снова присоединился к оперативно-следственной группе.
8
Утром Турецкий прибыл в Матросскую Тишину для допроса Доронина.
— Все свои вопросы, гражданин следователь, сначала запишите в протокол, — прохрипел Дон после выполнения всех формальностей, кивнув на диктофон. С похмелья его губы были синими, с белым налетом. — Мы ученые. Сначала прочитаю в письменном виде, после думать буду: отвечать или нет. Иль сначала адвоката позову. Хотя не верю я им.
— Обязательно. Я буду вести протокол, а в ходе допроса будет проводиться аудиозапись ваших показаний. — Турецкий кивнул на стол, где лежал небольшой японский диктофон. — Итак, согласно статьям сорок шестой и сто девяностой УПК вы допрашиваетесь в качестве подозреваемого…
— Не верю я им… — повторил Дон. — Можете спрашивать без адвоката.
— Это вы уже говорили…
— И адвокатам и технике этой… Вы что угодно можете переиначить. А мы к бумажному протоколу привычнее, он нам больше доверия внушает.
— Согласно статье сто девяностой УПК ход и результаты допроса отражаются в протоколе, — терпеливо ответил Турецкий. — Если сейчас записывать каждое ваше слово, это займет гораздо больше времени. А магнитную запись мы дадим вам прослушать после допроса, потом расшифруем и занесем в протокол, и вы прочитаете и распишетесь…
— А мне спешить некуда, — ухмыльнулся Дон. — Я долго буду рассказывать… Нет, лучше вы свои вопросы все-таки записывайте.
Турецкий пожал плечами, стал заполнять бланк протокола допроса подозреваемого.
— Вас подозревают виновным в убийстве вашего конкурента Тенгиза Чугаева. Вы это признаете?
— Никогда… — покачал головой Дон. — Я Тенгиза не убивал. Спорили мы часто, матом ругались, ну а как иначе, раз наши участки граничат? Но чтоб убивать… Зачем? Мы ж в тот день договорились с ним обо всем по мобильнику. Мол, встречаемся, и по рукам. Я в «Мессалине» сидел и его ждал. Думаю, куда он пропал? А тут вдруг Анисим заявляется. И сразу вязать… А за что?
— Кто может подтвердить ваше алиби?
— Да там, в «Мессалине», полно народу было. Бармены, халдеи… Там меня знают как облупленного. Любого спросите, когда я пришел и сколько там сидел и ждал Тенгиза.
— Возможно, таким образом вы обеспечивали себе алиби? — заметил Турецкий. — Но мы уточним время смерти Чугаева и когда вы появились в этом кафе.
— Уточняйте, — пожал плечами Дон. — Мне скрывать нечего. Я ж говорю: мне Тенгиз живым был нужен, он же согласился мне рынок уступить! А сейчас как я его куплю?
— После того как вам удалось сбежать во время доставки к нам в Генпрокуратуру, было совершено покушение на убийство банкира Цивилло, и там нашли пистолет марки «стечкин»… — Турецкий открыл нужный протокол. — Вот его заводской номер, а это протокол экспертизы идентификации отпечатков пальцев. Они полностью совпадают с вашими. У вас есть этому объяснение?
— Вон, значит, как!.. — растерянно ответил Доронин и поскреб в затылке. — Вон где он объявился?..
— Вы его потеряли?
— Нет… Выбросил его давно уже, когда меня последний раз арестовывали, чтоб лишнюю статью не пришили. Я уж о нем и думать забыл.
— Разрешение на него у вас было?
— Ну, а кто мне его даст, сами подумайте? — хмыкнул Дон. — Опять же и без него никак, если торговым бизнесом занялся.
— Как он к вам попал?
— Обычно. Купил на рынке у азеров, у кого не помню.
— Где вы были позавчера в шестнадцать ноль семь?
— А, понял, это когда Цивилло убивали? И его хотите мне пришить? Где, где… да везде! Что я, помню? Возле вашей Генпрокуратуры пасся. По кабакам, вокруг да около. Все собирался явиться с сознанкой. А чтоб набраться храбрости, пил до посинения. Пока, думал, все бабки не пропью — близко не подойду! Ну вы ж меня видели, когда я к вам на бровях приполз, правильно?
