Т. Паркер - Час печали
Сумка, напичканная человеческими внутренностями, переливающимися на солнце, была оставлена для того, чтобы поставить полицейских на место. Убийца словно говорил: "Может, вы и найдете меня, но появятся другие убийцы, еще более жестокие и беспощадные! Они начнут плодиться со страшной скоростью, преследуя ваших детей".
К чему же тогда работа полицейского? Копы беспомощны, они не в состоянии искоренить все зло мира. Отец нередко повторял, что полицейский решает лишь одну проблему из миллиона, поэтому всегда нужно знать, ради чего стоит рисковать жизнью, а ради чего – нет.
Конечно же, отец Мерси, мягкий и пассивный человек, был не готов ставить на карту свою жизнь. Он даже с собственной женой не мог справиться.
Мерси слушала сообщения на автоответчике. Сначала звонила Джоан Кеш – осведомиться, как идут дела. Вторая весточка – от милого старичка-папы, который посетовал на слабое здоровье матушки, крайне беспокоящее его. Одно из сообщений пришло от Майка: "Ты в порядке? Выглядела неважно в зале. Может, выпьем как-нибудь кофе?" Видимо, он позвонил сразу же после выхода из "качалки". Порой Мерси совсем не хотелось знать о чувствах других людей. Нет, она понимала и уважала чужие эмоции, но в данный момент плевала на них.
Она набрала номер Хесса.
В трубке раздавались долгие гудки. Никто не ответил. Тогда Мерси оставила сообщение: "Привет, Тим. Ничего срочного, просто хотела поговорить. Перезвони, если появится желание". Любопытно, где он? На пляже или на очередной химиотерапии? Мерси представила себя на месте своего напарника. Каково же это – прожить почти семьдесят лет и надеяться протянуть еще хотя бы год? Каково просыпаться утром и быть готовым умереть в любой момент?
Почему Хесс столько раз женился и разводился? И не завел детей? Зачем вдруг в его возрасте и состоянии взялся за дело о Похитителе Сумочек? Мерси было интересно размышлять о Хессе, потому что он очень отличался от нее самой. Хесс говорил о том, как важно уметь разгадывать мысли и ощущения людей. Что ж, тогда она начнет с него.
Наверное, не так уж сложно понять чувства Хесса, ведь он простой человек. Конечно, Макнолли тоже кажется простым в общении, пока не узнаешь его получше. На самом деле он похож на маленького капризного ребенка, который требует внимания на празднике в честь своего пятого дня рождения. Он кричит своим тоненьким голоском: "Я, я, я, мое, мое, мое!"
Мерси вдруг почему-то резко стало не хватать Майка – он мог болтать часами, и время, проведенное с ним, тянулось медленнее. Она скучала по его красивому профилю и голубому свету, отражавшемуся на щеках, когда он смотрел телевизор. И их утомительные горячие игры в постели – по ним она тоже скучала, хотя и не любила поддаваться искушениям...
Однако Мерси не собиралась слушать Майка каждый вечер, не хотела стать его постоянной женщиной и приемной матерью его ребенка, совершенно не думала о помолвке и тем более о браке. И тогда она порвала с ним. Из-за этого Майк стал почти ее врагом. Майк, казалось, готов был спустить всех своих собак на Мерси, хотел доказать ей, что добьется успеха со своим "Ящиком Истины". Черт! Он мелко мстил Мерси за холодность, сдержанность и замкнутость, поэтому и сказал колкость в кафетерии. И в зале. Мерси покраснела от гнева.
Зазвонил телефон. Она сняла трубку и услышала голос Хесса.
– Как раз размышляла о тебе, – сказала Мерси. – Я хотела узнать... ну... что ты думаешь о сегодняшнем утре?
– Я надеюсь получить отпечатки пальцев из салона.
– Я тоже. Вообще-то я имела в виду немного другое. Каково тебе после увиденного? Справился?
– Не совсем. Я сразу вспомнил, как потрошат оленей в Айдахо. Вспарывают живот, и кишки вываливаются сплошной тяжелой массой. Как жутко он поступил с Ронни!
– Шесть сумочек, Хесс. А значит, шесть жертв.
– Знаю. Невольно начинаешь задумываться, откуда же берутся такие ублюдки? Это ведь жестокость и подлость в крайнем их проявлении.
– И откуда же они берутся?
– Уверен, они рождаются порочными. Воплощением зла. Подобная теория не слишком популярна в наши дни, но я искренне в нее верю.
– Говорят, монстрами становятся, а не рождаются.
– А я не согласен. Я не в состоянии понять парня, который похищает и убивает женщин, хранит их тела и рассовывает внутренности по сумочкам. Нет и снова нет. Что движет им, кроме абсолютного зла?
– Для нас это не имеет значения, Хесс, – ответила Мерси.
– Конечно, ты права.
– Но пораскинуть мозгами любопытно.
– Да. Сразу на память приходят уроки психологии в колледже.
– Политики, например, тоже интересуются подобными вопросами.
– И писатели.
– Священники.
– Точно, Мерси.
– Да, некоторые парни с первого своего дня – отъявленные мерзавцы.
– Обычно я не доверяю тому, что кажется слишком простым, стараюсь не быть категоричным. Но в нашем деле все действительно очевидно. Нужно верить своим глазам. Похититель Сумочек – чудовище, и общество в этом не виновато.
– Слушай, Хесс, а что, если я заеду?
Воцарилось непродолжительное молчание, достаточное для того, чтобы пошатнуть веру Мерси в правильность своего решения.
– Было бы замечательно! – наконец ответил Хесс. – Правда, у меня в холодильнике хоть шаром покати.
– Я возьму что-нибудь поесть.
– У гаража есть свободное место для твоего автомобиля.
25
Приняв душ, Мерси переоделась в чистую одежду. Ей хотелось выразить симпатию Хессу, и, остановившись у кафе, Мерси долго думала, что бы взять человеку, проходящему курс облучения и химии. И как у него с аппетитом? В результате она набрала всего: молочных коктейлей, картошки фри, гамбургеров, пирожков, салатов и луковых колечек.
Мерси немало удивилась, заметив, как чисто и аккуратно в квартире ее напарника. Дом Хесса совсем не походил на вечный сарай Майка.
Они сели в гостиной на разные концы большой синей тахты, положив на кофейный столик пластиковые контейнеры с едой. Хесс включил телевизор. Окна были открыты, и Мерси видела из комнаты бледный песчаный пляж, темнеющий в сумраке океан и черное небо, усыпанное звездами. С улицы раздавались голоса, смех и звук роликовых коньков. А в отдалении шумели волны, так, словно кто-то налил газировку в бокал со льдом.
Мерси приступила к трапезе.
– Так на чем мы остановились в нашей беседе? – спросила она.
– На зле, кажется.
– Я никогда не размышляю о смысле и происхождении зла. Я просто считаю, что говнюков надо наказывать. Чертовски вкусные гамбургеры!
Взглянув искоса, она удостоверилась, что Хесс тоже ест.
– И вправду ничего, – сказал он.
– Ты правильно питаешься?
– Да, приходится соблюдать диету после операции. А раньше жрал что попало.
– Почему ты не растолстел? Ведь алкоголь куда калорийнее любой пищи.
– У меня быстрый обмен веществ.
– И тридцатилетний стаж курильщика.
– Пятидесятипятилетний.
– Какой же ты тогда старый!
Хесс ел молча, явно не желая продолжать эту тему.
– У меня тоже очень строгая диета, – призналась Мерси. – Если честно, я обожаю готовить, но только не для себя одной. Перехватываю то, что под рукой.
– Но ты же получаешь приличную физическую нагрузку.
– Да, я частенько хожу в зал. Боже мой, мы сейчас похожи на типичных калифорнийцев! Обсуждаем, кто что ест и как качает мышцы! Каждый свой отпуск я провожу в Мэйне. Папа начал брать меня туда еще совсем маленькой девочкой. Так вот, люди там живут совсем иначе. Упомянешь о стиле жизни, и тебя примут за ненормального.
– Я всегда недолюбливал это словосочетание.
– И я тоже. А еще все слова с "кибер". Я пообещала себе, что никогда не буду употреблять их.
– Или виртуальный.
– Фу! Дерьмо полное! Это все реклама, запудривание мозгов! Тебя убеждают, как важно и современно идти в ногу со временем, и в итоге вынуждают покупать очередную дребедень. Меня тошнит от подобной ерунды. Какой коктейль будешь: ванильный или шоколадный?
– Шоколадный.
– Хорошо, у меня их целых два.
– А ванильных?
– Ни одного. – Мерси засмеялась, и ей стало еще веселее от звука собственного смеха. – Помнишь, как Изма спросил, не хочу ли я воды со льдом, а затем сказал, что нет ни того, ни другого? Вот пижон!
– Когда я впервые постучался к нему в дверь и Изма открыл, то в руках он держал замороженную кошку.
– Господи! И что он с ней сделал?
– Бросил на пол. Она брякнулась, как здоровенный камень!
– Ужас!
– Я сам испугался. Мне чудом удалось повалить его: Изма грохнулся, как мешок с гвоздями. И после этого случая он начал относиться ко мне вполне доброжелательно.
– Я заметила, он тебя уважает. Вообще тебе нравится применять насилие? Бить людей? Я имею в виду тех, кто это действительно заслужил?
– В молодости я получал от этого удовольствие. Но ведь битва-то неравная и несправедливая. Полицейский всегда находится в более выигрышном положении.
