Алексей Макеев - Колдовская любовь
– Насчет адреса не получится, – весело ответила секретарша. – Он мне категорически запретил…
Гуров полез в карман и ладонью припечатал к столу раскрытое удостоверение. Затем он, глядя в глаза девушке, внушительно произнес:
– Старший оперуполномоченный по особо важным делам полковник Гуров! Не люблю пугать женщин, но сейчас как раз тот редкий момент, когда приходится отступать от правил. Чтобы вы знали, я расследую дело об убийстве и мне нужно задать вашему шефу – или кто он вам – несколько серьезных вопросов. Если не хотите неприятностей, продиктуйте мне адрес, пожалуйста!
Девушка широко раскрытыми неподвижными глазами смотрела на лежащий перед ней документ. В зрачках у нее плескался священный ужас, точно строчки в этом документе были написаны кровью. Однако, несмотря на это, она показала себя далеко не робкой овечкой.
– Знаете, – сказала она, изо всех сил стараясь придать голосу твердость, – адреса я вам все равно дать не могу. Но я могу дать вам номер еще одного телефона. Григорий Валентинович обычно никому его не дает, и вы сможете прямо сейчас поговорить с ним. Пусть сам решает, как поступить, а я не могу, простите…
Гуров был озадачен. Такого оборота дела он не ожидал. Можно было не сомневаться, что эта девчонка при первой же возможности свяжется со своим хозяином и предупредит, что его ищет милиция. Тот, несомненно, насторожится…
«Он обязательно насторожится, если влез во все это, – подумал Гуров. – И что он сделает тогда? Я бы на его месте посоветовался с заинтересованными лицами… А что, если…»
Он сделал секретарше знак подождать и позвонил Крячко. Объяснив, где находится, он попросил его немедленно подъехать. И уже потом воспользовался телефонным номером Кисловского, который ему продиктовала секретарша.
Звонок оказался для Кисловского крайне неприятным сюрпризом. Его смутило уже то, что голос, звучавший в трубке, был абсолютно незнакомым, а когда Кисловский понял, что разговаривает с оперативником, ему стало совсем не по себе. Но он еще надеялся, что столкнулся с каким-то недоразумением.
– Полковник Гуров? – переспросил он, явно пытаясь оттянуть время и собраться с мыслями. – А чему, простите, обязан? Кажется, у меня нет никаких конфликтов с правоохранительными органами… И потом, я, видите ли, сейчас болен – может быть, отложим разговор на другое время?
– Весьма сожалею, но другого времени у меня нет, – туманно объяснил Гуров. – Да и разговор у меня к вам короткий. Вы только ответьте мне на один вопрос – вы знакомы с Натальей Жуковой?
Он отчетливо услышал, как на другом конце провода Кисловский издал горлом какой-то странный звук, словно внезапно и бесповоротно захлебнулся, а потом наступила тишина. Правда, продолжалась она недолго – Кисловский попытался взять себя в руки.
– Как вы сказали? Наталья Жукова? Первый раз слышу, – фальшивым голосом проговорил он. – Наверное, вы что-то спутали. Бывает.
– У вас какая машина? – отрывисто спросил Гуров. – Серебристый «Субару», верно? Что вы молчите? С кем вы встречались в Грошовом переулке? Это была Жукова, не так ли?
Трубка безмолвствовала – господин Кисловский явно был не подготовлен к такой атаке. Но он из последних сил пытался спасти положение.
– Вы ошибаетесь, господин полковник, – пролепетал он. – Чепуха какая-то… У меня «Субару», но я никогда не был в Грошовом переулке… И Жуковой я не знаю. Не знаю, понимаете?!
– Врете вы много, – сказал Гуров. – А я не люблю, когда врут. В Грошовом вас видел человек, который хорошо вас знает. Если вы этого не признаете, значит, и остальные ваши слова – ложь. Не знаю, что вас связывает с этой женщиной, Кисловский, но меня не покидает ощущение, что вы не до конца понимаете, что происходит. Она замешана в убийстве, и ее давно ищут. Ищет столько разных людей, что в такой суматохе вам вполне могут снести голову. Зря вы этого не понимаете.
– Я ничего не знаю! – уже срывался на крик Кисловский. – Оставьте меня в покое! У вас нет никакого права мне угрожать…
– Я-то вас только предупреждаю, – спокойно сказал Гуров. – А вот кое-кто из знакомых Жуковой не станет рассуждать с вами о правах. Вас просто уберут как лишнего свидетеля.
Кисловский опять замолчал – видимо, слова Гурова произвели на него впечатление.
– У меня предложение, – сказал Гуров. – Давайте вместе съездим в Грошовый переулок и навестим женщину, которую вы так пылко защищаете. Ручаюсь, что после этого вы поймете свою ошибку.
Кисловский долго молчал, но в конце концов ответил отказом.
– Вы меня с кем-то путаете, – механическим голосом повторил он. – Я ничего не знаю. Я болен. Если угодно со мной побеседовать, обращайтесь по официальным каналам. Больше мне нечего вам сказать.
– Надеюсь, потом вы не будете кусать локти, Григорий Валентинович? – заключил Гуров. – Очень неприятное занятие!
Кисловский бросил трубку. Гуров покачал головой и вышел из офиса. Онемевшая секретарша испуганно смотрела ему вслед.
Крячко долго ждать не пришлось. Уже через минуту его раздолбанный «Мерседес» вывернулся из-за угла и с шиком затормозил перед самым носом Гурова. Станислав, осунувшийся, с синяками под глазами, был сейчас тем не менее весел – должно быть, чувствовал запах пороха. Гуров обошел машину и сел на переднее сиденье.
– Кати в Грошовый переулок! – распорядился он. – Как можно быстрее – нам нужно опередить одного человека, который сейчас лихорадочно ищет ключи от серебристого «Субару».
– Он тоже туда едет? – деловито спросил Крячко, выжимая сцепление.
– Девяносто из ста, что едет! – убежденно сказал Гуров. – Вряд ли они станут полагаться в таких случаях на телефон. Если только…
Он не стал высказывать вслух свои сомнения, хотя прекрасно понимал, что все еще может элементарно сорваться. Если, например, Кисловский вообще не решится выйти сейчас из дома. Или если Жукова сменила место обитания. Или он, Гуров, допустил какой-то промах. Но интуиция подсказывала, что он не ошибся. Кисловский в панике и тоже сейчас держит путь в Грошовый переулок.
По дороге Гуров успел вкратце объяснить Крячко ситуацию. Он не вкладывал в свой отчет никаких эмоций. Крячко должен был сам оценить шансы.
– Мы, Стас, с тобой сейчас в таком положении, когда, как говорится, на аэродром уже не вернешься, – заключил Гуров. – Тут уж или садиться на чужую территорию, или падать. Если дрогнем, упадем точно.
– Не упадем, Лева! – убежденно сказал Крячко. – Сколько можно падать?
– С Палычем ухо востро держать надо, даже если даст он о себе знать. До конца я ему сразу не поверил. Однако надежда все еще остается… А больше всего меня смущает, что Терехин не звонит, – признался Гуров. – Он мне вроде искренним показался в этот раз. А все-таки на душе неспокойно. И Васильков этот… Вот уж ненадежный тип! Может быть, передумал, выкинул какой-то фортель?
– Не мучайся, Лева! – посоветовал Крячко. – Теперь к гадалкам ходить поздно. Сам говоришь, положение… Будем действовать согласно обстоятельствам. Одно меня только смущает – сам я опростоволосился, а теперь и тебя, глядишь, за собой потяну… Не дело это.
– Не бери все к сердцу, будь проще и чаще сплевывай! – ответил Гуров. – Это не ты меня. Это я тебя за собой потяну. А потом мы оба кое-кого потянем… Однако не будем загадывать – тем более, мы, кажется, уже приехали… Давай сворачивай и примерно метров через сорок остановись. По рассказам очевидцев, серебристый «Субару» всегда здесь на улице стоял – будем надеяться, что и на этот раз никаких неожиданностей не будет.
Крячко въехал в переулок и остановил машину. Гуров осмотрелся.
– Как всегда, тихо, – констатировал он. – И машин не видно. Наверное, Кисловский еще едет. Будем ждать.
И в этот момент зазвонил мобильник. Оперативники многозначительно переглянулись.
– Совпадение? – пробормотал Гуров. – Или выследили, гады?
Он поднес телефон к уху и вдруг даже подпрыгнул на сиденье.
– Надюша? – выкрикнул он. – Это ты? Что с тобой? Где ты?
Это, несомненно, была она. Только теперь обычная самоуверенность и независимость изменили ей – Надежда почти не могла говорить. Она всхлипывала, путала слова и в отчаянии ругалась как извозчик. Прошло не меньше минуты, прежде чем она смогла что-то внятно объяснить. Наконец Гуров сумел понять, что с Надеждой все в порядке, но до этого все было очень плохо – ее держали в каком-то подвале, не давали пить и все время угрожали.
– Эти сволочи хотели знать, с кем ты разговаривал на вечеринке! – со слезами в голосе сообщила она. – Только хрен я им что сказала!
– Ты молодец, девочка! – растроганно произнес Гуров. – Но где ты сейчас?
– Они высадили меня у Казанского вокзала и уехали, – ответила Надежда. – Теперь я торчу здесь как дура. Домой ехать боюсь, а денег у меня только на метро…
– Ладно, плюнь на все и немедленно приезжай… – Гуров мгновение колебался, но все-таки продолжил: – Приезжай в Грошовый переулок. Я буду тебя ждать.
