Фридрих Незнанский - Виновник торжества
— О, уже кто-то вызвал! — обрадовалась соседка.
Машина остановилась, один из милиционеров опустил стекло и вежливо обратился к женщинам:
— Не спится, дамы?
— Да вот вас ждем, — ответила соседка и махнула рукой в сторону горящих окон. — Видите, что творится?
— Звоните в милицию, — посоветовал милиционер.
— А вы кто? — в один голос спросили обе женщины.
— А мы ГАИ, у нас другие обязанности. — И машина медленно покатила дальше.
Анна Андреевна посмотрела укоризненно вслед уезжающей машине, проследила взглядом за тем, как она, снизив скорость, аккуратно перевалила через лежачего полицейского, и повернулась к Гале:
— Знаешь, почему перед лежачим полицейским тормозить приятнее, чем перед живым? На него хоть плюнуть можно безнаказанно! Я бы сейчас не отказалась.
Затем она достала мобильный телефон — вот он и пригодился. Набрала номер, там долго уточняли адрес, нехотя пообещали приехать, по всему было видно, что серьезного значения доблестная районная милиция этому вызову не придала.
— Давай к этим уродам сами зайдем! — храбро предложила Анна Андреевна соседке, нащупывая в кармане свой пистолет. С ним она чувствовала себя очень уверенно. — Поговорим по человечески…
По дороге прошла толпа ребят лет восемнадцати, приплясывая под грохочущую сверху музыку. Они подняли головы и, увидев на балконе веселящихся девушек, заорали на всю улицу:
— Девушки, в какой квартире гуляете? Мы к вам сейчас поднимемся!
— У нас тут свои есть! — заорали в ответ девичьи голоса, сопровождаемые хохотом ребят.
— О, еще этих не хватало! — рассердилась Галя. Они перешли через дорогу и зашли в неосвещенный двор. В подъезде прямо у входа валялась женская сумочка.
Соседка подняла ее и, удивленно рассматривая, заметила:
— Совсем без головы, надо же, так спешила, что добро свое растеряла и не заметила. А сумочка-то дорогая. Я б свою убила за такое. Правда, моя Леночка ночами не шляется. Спит себе в постели, умница моя, поэтому и учится на отлично.
Анна Андреевна знала, в чей огород камешек, но промолчала. Что тут скажешь, если Галя полностью права. Пока умница Леночка спит, гадина Танька шляется по субботам с подружками в компьютерный клуб. А потом жалуется матери, что, когда ни пройдет ночью с подругами под балконом тети Гали, та вечно стоит на своем наблюдательном пункте и зырит осуждающе.
— И когда она спит?! — возмущалась Танька. — Мы в четыре часа ночи бегали за водой в палатку, она стоит, смотрит. В шесть утра возвращаемся домой, она тут как тут. Что ей неймется?
Вызвали лифт, и пока он спускался, соседки составляли план дальнейших действий.
— Начнут выступать, я им пистолет в морду! — с горящими глазами заявила Анна Андреевна.
— Сначала постараемся убедить, что во дворе сотня соседей готовы разнести их логово в клочья, а мы — самые спокойные их представители. Скажем: мы пришли к вам с миром! — высокопарно проговорила соседка. И сама себе удивилась: — Что это я?
Лифт наконец спустился, двери открылись, и соседка взвизгнула, отшатнувшись в ужасе:
— Боже мой… Что с ней?!
На полу лифта полулежала девушка, привалившись спиной к стенке. Растерзанная одежда прикрывала ее тело, на лицо упали длинные волосы. Туфли на высоких каблуках валялись в разных углах. Женщины оцепенели, не зная, что делать дальше. Послышался звук подъезжающей машины, дверь подъезда распахнулась, и ввалились трое милиционеров, о чем-то весело переговариваясь. Дружно протопали к лифту, и один из них обратился к остолбеневшим женщинам:
— Вы милицию вызывали?
Не дождавшись ответа, он заглянул в лифт и присвистнул:
— Ничего себе… А говорили — музыка громкая, веселье… Вот тебе и веселье. — Пощупал у девушки пульс, окинул быстрым взглядом кабину лифта и буднично обратился к остальным: — Криминалистов надо вызывать.
Повернулся к застывшим в ужасе женщинам:
— В лифт не заходили?
Те дружно замотали головами.
— Молодцы. Следы не затоптали. Ну, кто из вас в состоянии говорить?
Когда Анна Андреевна вернулась наконец-то домой, часы показывали начало пятого утра. Находясь в почти невменяемом состоянии от пережитого, она вбежала в Танькину комнату, бросилась к ней и стала осыпать ее лицо поцелуями, приговаривая:
— Все, паразитка такая, никаких тебе ночных гуляний, никаких компьютерных клубов, убоище ты мое!
Танька едва продрала глаза и, взглянув на часы, заорала:
— Я бы еще три часа могла поспать! А ты меня будишь среди ночи и всякие гадости говоришь! Прямо с утра настроение испортила, мне теперь и в школу идти неохота!
— Спи, моя радость, спи, солнышко, ненаглядная моя! — Стала гладить ее по голове безумная мамаша, кляня себя за то, что совершенно не умеет воспитывать свою длинноногую кобылку, которой по виду все восемнадцать, а умишко — как у десятилетней. Танька захихикала, зачмокала губами и тут же мощно захрапела. Счастливое свойство юности — мгновенно засыпать, невзирая на любые огорчения. В детской спала пятилетняя Манюня, чистый ангел, которая неизвестно еще во что вырастет. Внешне абсолютная копия своего отца — не дай бог унаследует его натуру. Одна в их семье такая уже есть. «Тогда повешусь!» — утешила себя Анна Андреевна и рухнула в свою сиротскую постель как подкошенная, и только начала подсчитывать, сколько осталось поспать, как провалилась в глубокий сон, где, к счастью, уже ничего не снилось.
С утра Турецкий вспомнил, что обещал Ирке сюрприз, и записал в свой ежедневник на каждой страничке для памяти одно кодовое слово — «сюрприз». Чтобы не расслабляться и в очередной раз не разочаровывать жену, а то мало ли что ей взбредет в голову от обиды. Она женщина видная, мужики вокруг нее так и вьются, гады, так и норовят ее заманить. Вдруг кто-то ей окажет больше внимания, чем законный супруг, а она и поведется, падкая на лесть и любые знаки внимания… Он закрыл блокнот и мысли его сразу перенеслись ко вчерашнему разговору с Виктором. Турецкий полночи просидел над следственными материалами и понял, что дело зашло в тупик. Хотя оно и не так безнадежно, как стало уже казаться Гоголеву. Пока он брился, приводил себя в порядок, тщательно чистил ботинки, в голове прокручивались идеи, которые он тут же заносил в блокнот. У Турецкого было счастливое свойство: даже если накануне он засыпал с головной болью от нерешенных вопросов, с утра у него всегда была ясная голова и лучшие решения приходили к нему именно по утрам.
Он энергично взбежал по ступенькам Управления внутренних дел, с удовольствием ощущая напряжение мышц своих длинных тренированных ног, пересек коридор и постучал в дверь кабинета Гоголева. Оттуда донеслось:
— Войдите!
Турецкий зашел и по озабоченному выражению лица Гоголева понял: что-то случилось. Вместо приветствия Гоголев угрюмо изрек:
— Накаркали мы с тобой вчера, Саша.
— Неужто опять объявился маньяк? — огорчился Турецкий, присаживаясь на стул.
— Он самый… Его почерк. Ночью выезжали на место преступления. Картина та же: задушена около трех часов, труп обнаружили жильцы соседнего дома в три часа двадцать минут ночи. По их вызову приехал наряд из районного отделения милиции, потом уже вызвали нас… Вот, взгляни. — И он протянул Турецкому тоненькую папку. Саша открыл ее и, взлянув на фотоснимки с места происшествия, тяжело вздохнул:
— Совсем девочка… Документы при ней были?
— Нет, но мы уже знаем, кто она, — Мельникова Анастасия, шестнадцать лет.
— Оперативно работаете — десять утра, а личность идентифицирована. Жила в этом доме, что ли?
— Тут большого ума не надо. На восьмом этаже мастерские художников, в одной из них молодежь гуляла, дискотеку устроила, весь район перебудили. Так эта девочка к ним направлялась. Не дошла… Он ее выследил, подлец. Районный инспектор Борщевский к ним поднялся, попросил опознать. Они как увидели, хмель сразу выветрился. Девчонка в десятом классе училась. И что они, дуры, все шляются по ночам? Ведь не раз уже оповещали население и по радио, и по телевидению — как об стенку горох. Каждая ведь думает — это с другими такое происходит, а меня не коснется. Допрыгалась. Зла на них не хватает…
— Витя, дай мне человека, хочу съездить на место, походить, посмотреть…
Гоголев оживился:
— А что, действительно, ты — свежая голова, может, что-то и выявишь. У меня тут молодой следователь есть, неуемный парень, идеями так и фонтанирует… Иногда в точку попадает. Остальные сейчас заняты под завязку, а этого я тебе дам.
Через полчаса Турецкий и Крупнин выходили из машины, и Валера, преисполненный чувством гордости за оказанное ему доверие сопровождать знаменитого «важняка», делился своими соображениями:
— Я, Александр Борисович, давно думаю, что этот гад живет в Центральном районе. Были предположения, что он гастролер, но ведь все свои преступления он совершает с завидным постоянством именно здесь. Скрытое наблюдение ничего не дало — он ни разу не возвращался на места, где оставлял труп. Так что вряд ли он половой психопат, желающий пережить заново то, что испытал, когда насиловал и душил девушек. И патрулирование ничего особенного не выявило, из всех, кто внешне напоминал по фигуре убийцу, ведь в лицо его фактически никто не видел, не вызывает подозрения ни один. Я вот еще почему думаю, что он живет в этом районе, — размышлял вслух Валера, пока Турецкий внимательно осматривал входную дверь в подъезд, потом присел на корточки возле лифта — ведь он каждый раз буквально ускользает, исчезает после убийства. Здоровенный мужик. Не в безвоздушном же пространстве он находится. Как бы ни было поздно, а время его действий не такое уж позднее, всегда на улице есть прохожие, которые что-нибудь да заметили бы. Тем более что весь город наслышан об убийствах. Даже дети знают. Либо он, проживая в этом районе, знает проходные дворы, где меньше шансов столкнуться с прохожими и тем более патрулем, либо он, как житель этого района, уже примелькался и на него никто не обращает внимания. К тому же он явно обладает выдержкой и ничем себя не выдает. Идет спокойно, не оглядывается, по сторонам головой не вертит. Как будто возвращается из гостей или припозднился после работы.
