Фридрих Незнанский - Страсти по-губернаторски
Зачем председатель, прежде чем получить удар ножом в спину, нанесенный, кстати говоря, с огромной силой — нож сидел по самую рукоятку, — разделся и аккуратно сложил свой костюм? Этот вопрос так и остался для них — Власьева и Митрохиной — без ответа.
Торопливо покинув кабинет председателя, они снова спустились в вахтерскую и уже оттуда позвонили дежурному по городу и вызвали милицию. Было уже двенадцать ночи.
Илья Александрович Савенко присутствовал на банкете, который давал для узкого круга лиц депутат областной думы Роберт Олегович Васильчиков. Шикарный стол был накрыт в верхнем зале ресторана «Звездный», считавшемся одним из лучших в городе.
Поговаривали, правда, что и этот ресторан, как и многое другое в городе, отчасти принадлежит самому Роберту, поэтому, мол, он и чувствует здесь себя как дома.
Компания была сугубо мужская. Присутствовали люди из городской и областной прокуратуры, из президиума областного суда, из Главного управления внутренних дел — во главе с самим генералом Полтавиным. Ожидали и губернатора, который задерживался по каким-то своим делам и просил начинать без него, он непременно подъедет, но позже.
Васильчиков, надо отдать ему должное, раздал, что называется, буквально всем сестрам по серьгам — всех от души благодарил, никого не забыл, сожалел, что вот только судья Самохвалов отсутствует, но у него на то есть веская причина. Он сказал это с таким выражением, что некоторые сидящие многозначительно рассмеялись — некоторые страстишки Ивана Даниловича были многим его соратникам в городе известны. Ах, Ваня, Ваня, неугомонная душа. Но он, правда, обещал тоже подъехать, ближе к концу, чтобы выслушать и в свой адрес добрые слова от Роберта Олеговича.
Оно только называется, это действо, банкетом по торжественному случаю, а на самом деле выглядит, как обыкновенная, даже заурядная пьянка свободных от всяких условностей мужиков, любящих вкусно пожрать, а особенно выпить на халяву. И все это понимали. Точно так же, как и охотно принимали этот некоторым образом как бы узаконенный среди властных структур ритуал. Хозяин, после красивого тоста в честь кого-то из гостей, обычно подходил чокнуться с ним и, пытаясь делать это не слишком заметно, вручал белый конверт, который гость тут же прятал в собственный карман. И все делали вид, что не замечали этого жеста.
Сегодня такие конверты получили сам Савенко, помощник районного прокурора Моисеенков, чью мужественную стойкость Роберт отметил отдельно, и ряд других товарищей, участвовавших в двух судебных процессах и подготовивших благоприятный их исход для ответчика.
Илье Александровичу особенно пить не хотелось, его больше интересовала сумма, полученная в плотном конверте. Но раскрывать его сейчас и пересчитывать купюры ему было неудобно, а любопытство жгло, и хотелось побыстрее расправиться с застольем и махнуть к себе домой, в пригород, где расположилась так называемая Новая Деревня, в которой находился и двухэтажный коттедж самого Савенко.
Судя по плотности конверта, в нем был неплохой куш, заработанный, по мнению Ильи Александровича, вполне честно. А если кому-то кажется, что это не так, пусть опровергнет, если сможет. Каждый в этой жизни играет в определенную игру, правила которой устанавливаются не им, а теми, кто изначально взялся руководить игрой. Хочешь играть по установленным правилам? Играй честно. Хочешь изобрести свои правила? Выходи тогда из этой игры и придумывай себе свою собственную, опять-таки если сможешь. А смешение жанров, как говорят по телевизору, тут не предусмотрено.
Мудрая философия, всякий раз подчеркивал Савенко, когда его мысли возвращались к данной теме. И главное, есть порядок. Удобный — неудобный, это не разговор, подстраивай себя, ну а если не можешь, то… никто тебя не держит.
Стол был вкусный, и Савенко не мог, как ни пытался, ограничить себя. Все ему казалось привлекательным, и дело дошло до того, что он, как-то незаметно для себя, успел хорошо «набраться». А когда понял, что уже входит в то душевное состояние, когда человека тянет изрекать некие прописные истины, решил, что ему на сегодня довольно. Так, иной раз, ляпнешь нечаянно не совсем то, чего от тебя ждут, а потом будешь за это расплачиваться. Перспектива ближайшая у него складывалась удачно. После отпуска Нинель Яковлевна Константинова, председатель областного суда, собиралась, по слухам, выходить на пенсию — у нее не все в порядке со здоровьем, да и конфликты случались с областным руководством, а это уже никуда не годится для пожилой женщины. Вот Савенко и прикидывал уже для себя ее кресло. И так выходило, что ничего невероятного теперь, особенно после этого блиц-суда над Васильчиковым, ситуация не представляет. И приглашение Роберта на то так же указывает, как и приятно греющий душу конверт в кармане.
Может быть, раздумывал он, следует все-таки дождаться появления губернатора Рыжакова? Алексей Петрович, по упорным слухам, обожает, когда его встречают с особым почтением. Говорят, даже запоминает отдельных лиц, а потом не оставляет их без своего внимания.
Словом, пока раздумывал, снизу долетел шум. Роберт вскочил и кинулся по лестнице вниз и вскоре появился, по-приятельски поддерживая под локоток самого Алексея Петровича.
Губернатор — высокий, плотный, с крупным бульдожьим лицом и широкими залысинами — что-то говорил Роберту Олеговичу и при этом барственно посмеивался. Это у него получалось хорошо — красиво и благородно.
Покровительственным взглядом он обвел компанию, поднявшуюся при его появлении, пробежал быстрыми глазами по лицам и неожиданно остановился на Савенко, стоявшем к нему ближе всех.
— А вот и герой сегодняшнего дня? — вопросительным тоном сказал он Роберту. — Я слышал, вы блестяще завершили процесс…
— Илья Александрович, — негромко подсказал Роберт.
— Да-да, — подтвердил губернатор. — Ну что ж, поздравляю. Ты-то наконец доволен? — обернулся он к Васильчикову.
— Вашими молитвами, Алексей Петрович, — смиренно улыбнулся тот, хотя многие знали, что он зовет губернатора просто Лешей, и тот не обижается. Но здесь все же не настолько близкие люди. Нет, не чужие — здесь все свои, но о равенстве отношений говорить пока не приходится. Равенство — оно проверяется жизнью.
Губернатор ушел вслед за Васильчиковым во главу стола, и вскоре там завязался свой, неслышимый другим гостям, разговор, в котором принимали участие сам губернатор, Роберт и генерал Полтавин. Наверное, им было о чем потолковать.
Илья Александрович, «отметившись» у губернатора, уже томился. Ему надоело бесконечное застолье, где никто никого не слушает, а ведут разговоры черт знает о чем. Об охоте, например, которую Савенко и на дух не переносил. И он решил, что пришла пора потихоньку отчаливать.
Выбрав момент, он поднялся, подошел к Васильчикову и, нагнувшись к нему, сказал:
— Я вам очень благодарен за приятный вечер, Роберт Олегович. Не будет ли неудобно, если я покину вас? Дом, знаете ли, семья. Они не близко, в Новой Деревне, а туда ехать.
— Сделайте одолжение, — так же тихо ответил Васильчиков. — Благодарю, что почтили присутствием, Илья Александрович. И… подумайте о перспективах. Этот хрен готовит надзорную жалобу в ваш президиум, я надеюсь, мы от своих прежних позиций не отступаем?
— Никак нет, — улыбнулся Савенко.
— Ну вот и отлично. Всего доброго.
У судьи все-таки имелась своя страсть. Эта страсть называлась — хорошие автомобили. Крупный телом Савенко с трудом подбирал себе подходящие машины, в которых он чувствовал бы себя максимально комфортно. Последней такой его машиной был джип фирмы «Фольксваген» — «туарег» — черный, вместительный, блестящий, пахнущий дорогой кожей обивки салона. И в каком бы состоянии ни был Савенко, а он до положения риз никогда не напивался, он сам всегда садился за руль. Да и что ему могло бы грозить или помешать на дороге? Разве какой-нибудь гаишник рискнет остановить судью? Что, ему жизнь надоела? И прибыльная работа? То-то.
А как приятно чувствовать себя хозяином отличной, дорогой машины!
Савенко ехал в Новую Деревню. Шел уже второй час ночи.
У съезда с Московского шоссе в сторону Шишкинских озер Савенко сбавил скорость — на узкой асфальтовой дороге, проложенной к новому коттеджному поселку, надо было ехать осторожнее. Просто, не ровен час, и в такое позднее время можно было встретить кого-нибудь из проживающих в «деревне». Тут все любили высокие скорости и дорогие иномарки.
А Роберт-то не обманул ожиданий, думал между тем Илья Александрович. В конверте судья обнаружил пять тысяч долларов — и все новенькими купюрами, вызывающими непонятное наслаждение, когда их мнешь пальцами. Неплохой гонорар. Мог бы, правда, и побольше, но… Впереди же еще, как обещал этот неудачник — московский адвокат, президиум облсуда. А потом — поклялся тот, юморист, понимаешь, — Верховный суд и даже Европейский — по правам человека. Они все с ума посходили от этой гребаной демократии! Они в каком мире живут? Ох, люди!..
