Фридрих Незнанский - Комфорт гарантируется
Однако оба противника понимали, что все это пока легкие обмены уколами. Дальше будет хуже и больнее.
Тем более у каждого из них были свои слабые места.
Однако начавшаяся криминальная война при всей своей серьезности была не единственным, что происходило в последнее время в Приморском крае.
Безусловно, важным и даже неожиданным явился для местных следственных органов визит гостей из Москвы. И если о приезде следователя Малашенко было сообщено заранее, то приезд московского «важняка» Александра Курбатова явился полной неожиданностью.
Несмотря на данное Меркулову обещание быть «рубахой-парнем», Курбатов с порога взял совершенно иную тактику.
Перед сотрудниками местной прокуратуры предстал дотошный, педантичный и невообразимо скучный следователь. Он строго потребовал тут же принести ему все материалы и целый день с унылым видом сидел над бумагами.
Канцелярская крыса, одним словом.
Однако решающий удар по бдительности местных сотрудников Курбатов нанес вечером, когда под самый конец рабочего дня вызвал к себе следователя, который вел это дело, и задал настолько идиотский вопрос, что у следователя отпали последние сомнения.
— Полного лоха прислали, — сообщил следователь прокурору после разговора с Курбатовым. — Как только таких кретинов в Москву берут?
— Наверняка по блату, — пожал плечами его начальник. — Сынок важных родителей. Вот и пристроили.
Пока «полный лох» Саша Курбатов усыплял бдительность местной прокуратуры, следователь Малашенко орал в кабинете на Дениса Грязнова.
После того как Стрелкин радостно сообщил Денису, что ими заинтересовалась Москва, у того словно камень с шеи свалился. А когда московский следователь на допросе Дениса сообщил ему, что их делом будет заниматься сам Александр Борисович Турецкий, беспокойство окончательно улетучилось.
Со слов Малашенко Денис понял, что в ближайшие дни их собираются под строжайшим конвоем отправить в Москву, «и вот там-то вам мало не покажется!».
«Допрос» длился несколько часов, в течение которых Денис с огорчением думал о том, что, видимо, ему так и не придется в ближайшее время «объясниться» со следователем Стрелкиным, а также посетить их старого знакомого капитана с таможни аэропорта.
Несмотря на это, дела пока складывались удачно.
Еще одним персонажем, появившимся в это время в Приморье, стал полковник Виктор Солонин.
Только в данном случае Солонин выступал в роли московского бизнесмена. Он был первым, кто сообщил Вячеславу Ивановичу, а соответственно и Турецкому, о начавшейся криминальной войне.
Отрабатывая собственную легенду, Солонин наведался в офис компании «Дары Приморья» и застал его на полуосадном положении. Ни о каких переговорах речи быть не могло.
Солонин отрапортовал в Москву, чтобы там подумали о необходимых мерах, а сам проводил время, осматривая город.
Олег Коляда на связь пока не выходил, а никаких других дел или хотя бы знакомых, к которым можно было бы неожиданно нагрянуть в гости, у Виктора Солонина в Приморье не было.
Встречаться с Курбатовым он не мог.
В любом случае операция пока шла по плану. Если, конечно, не считать всех этих накладок в самом начале.
Теперь, по крайней мере, внешне все было спокойно.
Разумеется, Солонина тревожило, что от Коляды нет никаких вестей, но ведь никто и не ожидал, что он справится с такой сложной задачей, как обнаружение тайного офиса Мурада Непесова, в короткие сроки.
5
После того как он совершил свой побег из психиатрической больницы города Томска, Олег Коляда по плану должен был отсидеться пару дней в условленном месте — в старом заброшенном деревянном доме на окраине Томска, — после этого он должен был начать пробираться в Приморский край.
Но неожиданно для него все случилось иначе.
Ровно спустя три дня он был арестован.
Арестовали его, судя по всему, сотрудники местного УВД.
Кто-то из соседей заметил незнакомого молодого мужчину, обосновавшегося в заброшенном доме, и позвонил в соответствующее учреждение.
Бдительные сотрудники не заставили себя ждать. К их великому изумлению, они узнали в этом мужчине того самого психа, о котором сообщали по телевидению. Крайне довольные собой, они отвезли Коляду в отделение и отрапортовали начальству.
Ночь ему пришлось провести в камере предварительного заключения, в которой помимо него со всеми удобствами обосновался какой-то бомж.
Если в этой ситуации и была какая-то положительная сторона, то она, несомненно, заключалась в том, что на дворе стояло лето. А летом бомжи, как известно, надевают на себя меньше одежды. К тому же у них есть прекрасная возможность время от времени мыться в реке.
Разумеется, это было далеко от идеальных санитарных условий, но это был не самый плохой из возможных вариантов.
На следующий день в отделение прибыла карета «скорой помощи», и Коляда был отправлен обратно в психиатрическую больницу. На всякий случай на него надели смирительную рубашку.
— Ну что, псих, набегался? — дружелюбно обратился к нему один из санитаров.
— Ничего, полежит недельку привязанным к кровати, наверняка охота убегать пропадет. — Второй санитар был не менее любезен. — А если не пропадет, то сделаем тебе лоботомию. Или доктор электрошоковую терапию пропишет.
После этих слов Коляда понял, что его везут в какое-то совершенно другое место. Не в то, откуда он убегал и в котором весь медицинский персонал состоял из специально подготовленных работников.
Его везли в самый натуральный сумасшедший дом.
«Вот те раз! — подумал Коляда. — Попал так попал!»
Главное правило внедренного агента — не раскрываться ни при каких обстоятельствах.
Поэтому Коляда не мог поинтересоваться у санитаров, в курсе ли они всей ситуации, связанной с ним. К тому же по всем документам он проходил как самый натуральный больной.
Его личное дело и медицинскую карту действительно готовили самые лучшие специалисты.
И в данный момент все это сильно осложняло его положение.
Сумасшедший дом, в который его привезли, был очень похож на тот, из которого он сбежал. Такой же отвратительный запах, те же унылые стены.
Вот только он был настоящим, а соответственно и доктора, и сами сумасшедшие здесь тоже были настоящими.
Если бы у Коляды была хоть малейшая уверенность в том, что Александр Борисович Турецкий и другие руководители операции осведомлены о том, что с ним происходит, ему бы было гораздо спокойней.
Если бы ему стало известно, что ни Турецкий, ни кто-либо другой не имеют к этому ни малейшего отношения и все, что происходит, всего лишь досадная оплошность, которые регулярно случаются повсеместно в России, включая даже отделения милиции, ему бы сделалось не по себе.
А произошла действительно досадная оплошность.
В отделении милиции не удосужились посмотреть личное дело задержанного «психа» и, недолго думая, позвонили в ближайший сумасшедший дом.
Там тоже не сильно удивились и выслали карету с санитарами. К тому же была суббота, и Коляду запихнули в пустующую палату для особо буйных больных и решили оставить там до понедельника, когда придет главный врач.
Константин Дмитриевич Меркулов был вне себя. Он мерил шагами свой кабинет и время от времени бросал строгие взгляды на Турецкого.
Александр Борисович вместе с Грязновым отлично сознавали, в каком состоянии сейчас находится Константин Дмитриевич, поэтому сидели молча.
— Что значит — вы не знаете, где он? Как это вообще возможно?
— Мы послали нашего человека, чтобы он предупредил Коляду об изменении в операции, но дом был пуст. Хотя следы говорят о том, что Коляда там был.
— И что, никто ничего не видел? — Меркулов раздражался еще больше. — А соседи?
— Мы не могли опрашивать соседей. Нельзя привлекать внимание к фигуре Олега.
— Черт! — Меркулов уселся в свое кресло. — Я с самого начала чувствовал, что вся эта авантюра ничем хорошим закончиться не может. Как я только мог согласиться на эту операцию?
Александр Борисович переглянулся с Грязновым. Его взгляд красноречиво говорил: «Ну давай, Слава. Скажи что-нибудь дельное и обнадеживающее. Не могу же я один отдуваться».
Вячеслав Иванович кашлянул.
— Послушай, Костя. Коляда опытный оперативник. Если возникли какие-то непредвиденные обстоятельства, то он действует исходя из них. Я уверен, что скоро он выйдет с нами на связь, как и планировалось.
На этот раз испепеляющий взгляд Меркулова был адресован Вячеславу Ивановичу.
— Он не опытный оперативник. Он недавний мальчишка. И мои претензии относятся не к нему, а к вам. Вы руководители операции. И если вы не знаете, что происходит, это означает только одно: операция вышла из-под контроля. Хорошенькое начало, правда?