Николай Леонов - Кровь алая
– Добрый вечер, Лев Иванович, проходите, пожалуйста, – мягко и спокойно сказал он и посторонился, пропуская Гурова в дом.
Со стороны кустов донесся шепот, матерщина, мужчина тонко улыбнулся, снял с плеча Гурова несуществующую пылинку.
– Зачем же увечить людей, уважаемый Лев Иванович? Они не виноваты, что такие. – Он доверительно улыбнулся, взял Гурова под руку, пошел с ним по парадной лестнице на второй этаж. – Простите за пошлость, но, как говорится, за неимением гербовой пишем на простой…
– А вы не представились, но, как понимаю, вы господин полковник? – спросил Гуров и продолжал: – Бывает, знаете, бумага простая, а бывает – туалетная. Как ни столкнусь с вашей «девяткой», так обязательно туалетная.
На втором этаже, при повороте в апартаменты спикера, стоял столик, которого раньше не было. Рядом со столиком сидел молодой человек интеллигентного вида с портативной рацией в руках. Гуров сразу сообразил, что это не рация, а электронный щуп – для проверки проходивших мимо людей на предмет обнаружения у них металлических предметов.
Гуров выложил на столик свой любимый «вальтер», удобный в носке, прекрасно пристрелянный, короче – родной, «беретту», заряженную патронами с паралитическим газом, наручники, авторучку «Паркер», ключи, горсть мелких денег.
Молодой человек быстро сложил все в коробку, вытянул из пластмассового основания своего устройства антенну, обвел вокруг Гурова, вычерчивая контур, и повернулся к полковнику, который стоял поодаль с безучастным видом и брезгливым выражением лица. Полковник выложил на столик «магнум», ключи и авторучку.
У дверей в собственные апартаменты стоял как всегда безукоризненно одетый и причесанный Эрик Клас и обычным бесстрастным и в то же время укоризненным тоном произнес:
– Вас давно ждут, господин полковник.
– Эрик, ты ко мне всегда придираешься. – Гуров заглянул в бесцветные глаза дворецкого и осведомителя. Хотелось спросить, мол, приятель, ты зарплату получаешь в одном, в двух или в трех местах? Но не спросил, произнес, скорчив грозную мину: – Я нажалуюсь на тебя хозяину.
– Добрый вечер, Имран Русланович, – сказал Гуров, переступая порог.
Спикер быстро писал, не поднимая головы, ответил:
– Ночь уже, вас искали весь день. К этому… – он мотнул головой, Гуров понял, что хозяин имеет в виду госсекретаря, – вы явились, а ко мне не соизволили.
«Я один, а вас много», – хотел ответить Гуров – промолчал, подошел к креслу, на котором обычно сидел.
– Присаживайтесь, Лев Иванович, слышал, вас хотели сегодня убить, – спикер продолжал быстро писать. – Вы задержали человека, кто он?
– Обычное дело, уголовник.
– Что говорит?
– Естественно, ничего не говорит.
– Слышал, вы непревзойденный мастер допрашивать, – спикер отложил ручку, закрыл папку, положил на нее сцепленные в замок ладони.
– Если я повторю, что о вас говорят, ахнете и не поверите.
– Не могу к вам привыкнуть, – перебил спикер. – Это задержание приблизило вас к цели?
– Не знаю. Возможно, приблизит. Раз вы интересуетесь деталями, поясню: исполнитель уголовник, и его хозяин уголовник, а вдохновитель – политик. Эту связку будет обнаружить и доказать довольно трудно. А не выявив вдохновителя-политика, я не сумею перебрать звенья цепи и добраться сюда, установить человека, которого зарядили непосредственно против вас.
Лицо у спикера было серое, под глазами чернь, щеки обвисли, смотрел он тускло, хоть и пытался придать взгляду повелительную жесткость. Милицейский полковник не понравился ему с первой встречи. Человек не боялся, говорил что заблагорассудится, вел себя развязно, порой дерзко. И пока милицейский гаденыш нужен, управы на него не найти, надо терпеть, и уж что другое, а терпеть и ждать Имран Русланович умел. Иначе как бы он стал спикером парламента?
Два совершенно разных человека сидели друг против друга, абсолютно разных, но они оба были умны, и оба умели терпеть и ждать.
– Понимаю, вы лишь человек, не вольны в своих чувствах. – Гуров закурил без разрешения. – Но вы напрасно так ненавидите меня. К тому же это совершенно бесполезно, а вы, как я понимаю, человек рациональный.
– Вы переоцениваете свою особу, – спикер заставил себя улыбнуться и закурил трубку. – Меня достаточно хорошо охраняют, я могу отказаться от ваших услуг. – Он тут же пожалел о сказанном, ведь милицейский способен встать и уйти.
Гуров закинул ногу за ногу, откинулся на спинку кресла, смотрел с нескрываемым любопытством.
– Для своей должности, господин спикер, вы непозволительно вспыльчивы. В отношении охраны у каждого человека может существовать своя точка зрения. Вам не интересно, кто организует против вас кампанию? Все твердят: мафия, мафия! По существу, мы, в России, впервые столкнулись с мафией. Налицо сращивание преступников с чиновниками, политиками. Допустим, вы уцелеете, допустим, станете президентом. Но если я не вскрою чирей, то вы вступите на трон в обнимку с мафией. А у нее, извините, свои законы.
У спикера был тяжелый день, как, впрочем, и вчера и позавчера. Сражение на Олимпе переросло в драку, взаимные оскорбления превратились в норму общения с президентом, его командой и правительством. Он устал, как загнанный мальчишками дворовый бобик, и сейчас, в своей конуре, его снова оскорбляли, мало того, ему угрожали. И кто? Не президент или премьер, не госсекретарь или сановный чиновник, а задрипанный мент без роду и племени. И спикер сорвался. Начал он тихо, размеренно, профессорским тоном, постепенно повышая голос, перешел на крик:
– Значит, вся служба безопасности бессильна? Моя личная охрана лишь марионетки? И если мент Гуров не вскроет, то мафия возьмет меня за горло? Чтобы я вас больше никогда не видел! Вон! – на последнем слове он взвизгнул и нажал кнопку звонка.
В дверях появился знакомый Гурову интеллигентный полковник. Но у спикера перехватило дыхание, он, откинувшись в кресле, молчал. Гуров налил воды, поставил перед ним, кивнул полковнику, даже подмигнул и спокойно сказал:
– Ложная тревога. Отбой!
Полковник понимающе кивнул и прикрыл за собой дверь.
– Я, конечно, уйду, но дел на полпути не бросаю, – рассудительно произнес Гуров. – А в отношении кто что может – скажу. В службе безопасности было много классных специалистов. Вы их либо разогнали, либо потеряли. Осталось чуть-чуть. На донышке, можно сказать, да и те не у дел. Я ухожу, а вы свою супругу отправьте на городскую квартиру, а лучше за рубеж, надеюсь, с визами и авиабилетами у вас осложнений не будет. И берегите нервные клетки, они очень медленно восстанавливаются.
Гуров пошел к дверям, когда спикер наконец сумел сделать глоток воды и просипел:
– Стойте! При чем тут Лиана?
– При том, – Гуров открыл дверь, вышел и закрыл ее за собой, вздохнул: – Несчастный человек и неврастеник.
Лицо полковника было бесстрастно, будто подобные сцены он наблюдал ежедневно. Он пошел с Гуровым к дверям, на столе затрещал звонок вызова, полковник рванулся назад, Гуров быстро сказал:
– Передайте, чтобы не унижался, я не вернусь, – он подошел к столику дежурного, получил свои пистолеты и все остальное и направился к своей квартире.
По дороге он не видел ни одной фигуры, хотя и чувствовал, что за ним наблюдают, передают, как эстафетную палочку, – из рук в руки. Когда он открыл дверь в прихожую и собирался войти в комнату, то почувствовал посторонний запах. Сыщик не стал зажигать свет, остановился, обнажил «вальтер». Гуров не знал, как поступить, – в комнате посторонний, тут сомнений нет, но он курил, значит, не особенно скрывается. А почему он не зажег свет и как вошел?
– Иваныч, только не надо стрелять, здесь некто полковник Гранин. Он устал и вполне безопасен.
Гуров вошел, включил свет, убрал «вальтер», взял со стола бутылку коньяка, сделал несколько глотков.
– Фи, господин полковник! Интеллигентный человек, а пьете прямо из бутылки! – Гэбист сидел в кресле, положив ноги на тумбочку, и улыбался.
– Надоели вы мне все, сил нет, – Гуров снял пиджак, стянул галстук, начал массировать затылок. – А что пришел, спасибо, ты мне крайне нужен, Сергеич, просто необходим. Мы повздорили со спикером…
– Ну и чего не поделили? – равнодушно, без энтузиазма поинтересовался гэбист.
– Да я говорю, завтра будет дождь, а он уперся, твердит, мол, наверняка – вёдро. Сцепились, до крика дошло, так что я съезжаю.
Зазвонил телефон, гэбист хитро улыбнулся:
– Как ты сам выражаешься, это вряд ли.
Телефон звонил, Гуров трубку не брал.
– Лев Иванович, не будь мальчишкой, – сказал гэбист укоризненно. – Извини, но, ей-богу, несерьезно.
Телефон замолчал, тут же зазвонил вновь. Гуров взял бутылку, вновь выпил и жестом показал, что трубку не возьмет. Тогда ее снял гэбист и ответил:
– Полковник Гранин. Извините, не могу. Лев Иванович принимает душ, – он выслушал абонента, подмигнул Гурову и ответил: – Мы с вами знакомы, полковник, я передам ваши слова Льву Ивановичу. Только поверьте моему небольшому опыту общения с этим человеком. Лучше, для вас в первую очередь, если я ничего передавать не буду, а вы через полчасика перезвоните и переговорите лично и в другом тоне. Всего вам доброго, полковник. – Он положил трубку и пояснил: – Они волнуются, говорят, что дана команда тебя не выпускать, требуют на ковер.
