Фридрих Незнанский - Свой против своих
— А про других сотрудников «Ориона» вы что-нибудь знаете? Например, про заведующую операционной службой Чохонелидзе.
— Краем уха слышал эту фамилию, только ничего о ней сказать не могу.
В это время затренькал лежавший на стуле мобильник, и Дмитрий нетерпеливо схватил его.
— Да, Риточка, все делаю, стараюсь успеть как можно больше. Не знаю, милая, сколько еще пробуду в Москве.
Глава 27 Свет ушедших звезд
Будний день — он будний и есть. Мало кого из жильцов застал Курточкин в это время дома. Все же выяснил, что собаки у Скворцовской нет и никогда не было. Иначе бы банкирша с ней гуляла, все бы видели. Живет одна, гости бывают часто. Не большими компаниями, а так: то один мужчина, то другой. Наверное, деловые визиты. Иной раз такие молокососы приходят — с ними только о работе говорить. Не романы же крутить.
С Новокузнецкой Алексей Михайлович поехал по знакомому адресу во Второй Михайловский, чтобы поговорить с соседом застреленного Лисицына.
Дверь ему открыла полная седоволосая женщина с короткой стрижкой. Навстречу посетителю вышел из комнаты Всеволод Леонидович — с палочкой, идет очень медленно. Одет в дорогой спортивный костюм.
— Извините, что я без галстука, — пошутил хозяин. — Очень трудно завязывать узел — руки плохо слушаются.
В предельно скромно обставленной комнате бросался в глаза специфический беспорядок, вызванный, очевидно, болезнью главы семьи. Левая рука Казовского действовала совсем плохо, да и правой он владел не совсем уверенно.
Супруга заявила, что сейчас накормит мужчин обедом. Это было сказано с такой подкупающей доброжелательностью, что следователь не нашел нужным отказываться и был доволен, когда ему нашлось занятие: нужно было принести из соседней комнаты и расставить стол-книгу. Во время обеда Всеволод Николаевич несколько раз что-нибудь опрокидывал: бутылочку с соусом, перечницу. Большого ущерба это не принесло, поскольку все предусмотрительно закрывалось пробочками.
— Насколько ужасно то, что произошло с Григорием Романовичем, — сказал Казовский. — Когда я услышал об этом, у меня давление подскочило за двести.
— Вы же встречались с ним накануне вечером.
— Почти час гуляли. Гриша зашел за мной, помог сойти вниз. У нас от лифта до дверей подъезда ведут пять ступенек, и там нет перил. Поэтому мне одному трудно, даже с палочкой.
— Вообще вы с ним часто встречались?
— Не очень, раза два в месяц. Я бы рад чаще, да он сильно занят.
— Григорий Романович рассказывал что-нибудь о своей работе?
— Представьте себе, да, — оживился Всеволод Леонидович. — И я понимаю, почему это происходило. Ему хотелось выговориться, а на работе нельзя, дома тоже нежелательно — волноваться будут. Ну а с приятелем поделиться можно. Я для него своего рода отдушина. Он понимал, что все останется между нами. Правда, в особые дебри Лисицын не влезал — у меня другая специальность, я энергетик, поэтому обрисовывал картину в общих чертах. Из рассказов последнего времени легко было понять, что он весьма недоволен своим начальником, забыл его фамилию.
— Верещагин, — подсказал Алексей Михайлович.
— Да. Я помню, что-то художественное, чуть было не назвал его Шишкиным, — улыбнулся Казовский. — Так этот Верещагин заставлял его получать наличными крупные суммы в долларах. Причем выдавали ему одни деньги, а расписку заставляли давать на другие — гораздо большие. Якобы часть денег хотели пустить на благотворительность, но таким образом, чтобы детским домам было выгоднее. В общем, он чувствовал, что начальник химичит. Отказаться не мог, поскольку на бумагах должна стоять подпись заведующего административно-финансовым отделом «Глобуса». Прямых доказательств жульничества начальника у него не было. Только чувствовал, что добром дело не кончится.
Следователь догадался, что помимо отсутствия доказательств Лисицына сдерживали от скандала с начальником большие заработки. Его квартира была обставлена куда как богаче, чем квартира приятеля, в которой они сейчас разговаривали.
— Не говорил ли вам Григорий Романович, что в субботу ездил передавать большую сумму долларов?
— Нет, этого не говорил.
— Кроме Верещагина он называл какие-либо фамилии?
— Тоже нет. Что мне фамилии — я же никого в этом мире не знаю. То же и с названиями: говорил, что получил деньги в каком-то банке, но не назвал его.
— А какую сумму получил Лисицын и на какую была расписка?
— Цифры не называл. Просто сожалел, что расписку пришлось дать на сумму, превышающую полученную в два с половиной раза!
Больше ничего узнать от Всеволода Леонидовича не удалось. Однако и таким результатом Курточкин был доволен. Было ясно, что в любой момент может всплыть загадочная расписка.
В то время когда Алексей Михайлович покидал квартиру Казовских, было начало восьмого, Галина Романова подходила к дому погибшей вчера Чохонелидзе. Она провела в банке «Орион-2002» целый день — приехала к девяти, ушла в шесть.
Сначала под руководством Поликарпова пыталась разобраться в хитросплетениях финансовых потоков, в которые вливались поступающие под флагом борьбы с бедностью международные, то есть ооновские, средства. Задача не из легких, и без умнейшего Владислава Александровича бедняжка Галина уже давным-давно захлебнулась бы и пошла ко дну. Слишком много бумаг сопровождало каждую перестановку денег из одной позиции в другую. У несведущего в бухгалтерском учете человека, а именно к этой части человечества принадлежала следователь Романова, сразу складывалось впечатление, будто такое количество документов расплодилось по инициативе жуликов, которым легче ловить рыбку в мутной воде. Поликарпов, посмеиваясь, пытался обосновать ей необходимость того либо иного формуляра, Галина в конце концов соглашалась с ним, однако червячок сомнения по-прежнему копошился в душе: подобная процедура учета денег на руку только жуликам. Нормальные люди сделали бы все это гораздо проще. В душе поднималась волна неприязни к устроителям бумажной вакханалии, где одно и то же количество денег записывается под разными названиями в различных бумагах.
Романова уже изрядно устала, когда позвонивший Александр Борисович попросил узнать о личности погибшей финансистки, об отношениях Чохонелидзе со Скворцовской.
Не мудрствуя лукаво Галина начала расспрашивать об этом всех сотрудников банка, которые приносили эксперту требуемые документы. Вскоре сложилась более или менее четкая картина. Все в один голос отзывались об Оксане Станиславовне восторженно. Причем это было не показное восхищение, не дань обязательному «о мертвых либо хорошо, либо ничего». Нет, это были в высшей степени искренние высказывания о добросовестной женщине, готовой помочь всем и каждому, отдававшей любимой работе все силы.
— Прирожденная финансистка, — вздыхал управляющий банком Евгений Федорович Финский. — В принципе нашу работу можно выполнять как ремесло. Освоить имеющиеся способы и заученно действовать в нужном направлении до скончания века. Так, кстати, большинство финансистов и работают. У Оксаны же был настоящий талант. Она все доводила до совершенства, предвидела свои действия, как шахматный гроссмейстер, на пятнадцать ходов вперед.
Сегодня привычное равнодушие изменило Финскому — он рассказывал о погибшей очень темпераментно.
— Какие отношения были у нее со Скворцовской?
— Людмила Витальевна ценила ее. Разве можно не радоваться такому самоотверженному сотруднику! У Людмилы Витальевны тоже большой талант, ее должность обязывает контролировать подчиненных, ведь у каждого могут случиться ошибки. Так вот, Чохонелидзе за все время работы в «Орионе» не сделала ни единой ошибки. Естественно, председатель правления банка не могла не оценить столь высокого профессионализма.
— Сколько проработала здесь Оксана Станиславовна?
— Почти год.
— Неужели такая благостная картина, что за все это время она не оказывалась в центре каких-либо производственных конфликтов? Ведь тут ничего плохого, это здоровая диалектика. Борьба хорошего с еще более лучшим, — улыбнулась Романова, вспомнив остроумные слова институтского преподавателя философии.
— Понимаю, о чем вы говорите, — кивнул Евгений Федорович. — Жаркие споры у нас бывают, и даже с участием авторитетной Чохонелидзе. Но чтобы они носили антагонистический характер — такого не было.
— Со Скворцовской конфликты случались?
— По-моему, нет. Я, во всяком случае, ни о чем подобном не слышал.
Примерно так же отзывались о Чохонелидзе и остальные сотрудники «Ориона», с которыми удалось поговорить следователю. Все, словно сговорившись, утверждали, что конфликтов со Скворцовской у нее не было. Лишь секретарша председательницы правления банка высказала предположение, что между ними было не все так гладко, как могло показаться.