Николай Леонов - Полковнику никто не верит
– Только этим и занимаюсь, – сказал Гуров.
Они поцеловались, и тут же на крыльце появился полковник Крячко. Он помахал Марии рукой и сел за руль своего потрепанного «Мерседеса». Она тоже села в машину и выехала со двора. Гуров посмотрел вслед жене и присоединился к напарнику.
– Жми в Абрамцево! – распорядился он. – Будем искать лесопилку.
– Итак, что-то у тебя в голове прояснилось, – констатировал полковник Крячко, выезжая на улицу. – Что именно? Поделись.
– Пока рано, – сказал Гуров. – Нужно, чтобы прояснилось окончательно. И к тому же не хочется связывать твой аналитический порыв путами моей версии. Может быть, у тебя возникнет идея получше моей. И вообще, давай пока не строить догадок. Дождемся информации о таксисте Курбатове, познакомимся с Замчаловым, возможно, это выведет нас на Василевского. Хитрец Василевский знает гораздо больше нашего.
Когда проезжали Абрамцево, время близилось к полудню. Дождя на этот раз не было, но по небу проносились довольно назойливые тучки, то и дело заслонявшие солнце. Едва становилось пасмурно, как откуда ни возьмись налетал холодный ветер, поднимавший рябь на многочисленных лужах.
После непродолжительных расспросов нашли лесопилку. За дощатым забором царила тишина. Высокие ворота были заперты изнутри. Над крышей деревянного строения вился сизый дымок.
– Вроде не воскресенье, – заметил Крячко, опуская стекло. – А здесь тишина и покой. Может, религиозный праздник сегодня? Я, к стыду своему, в таких вещах полный профан.
– По-моему, люди просто не хотят работать, – пожал плечами Гуров. – Простое и понятное желание. Особенно если совсем недавно эти люди распилили у себя на производстве живого человека. Очень на это похоже.
Они вышли из машины и приблизились к воротам. Крячко несколько раз ударил кулаком в загудевшие доски. Реакции никакой не последовало. Они нашли дырку в заборе и заглянули внутрь.
На обширном дворе, засыпанном влажными опилками, не было видно ни души. Возле деревянного барака стоял старенький автомобиль «УАЗ».
– Похоже, машина хозяина на месте, – заключил Гуров. – Дым из трубы идет. Кто-то там есть. Придется сигать через забор.
– Подсади! – попросил Крячко. – Я мигом.
Он действительно с мальчишеской ловкостью перемахнул через забор и открыл Гурову ворота.
– Ишь ты, подперли изнутри оглоблей! – покачал он головой. – Чтобы, значит, ни одна душа не проникла. Работнички!
Настороженно поглядывая по сторонам, они двинулись к бараку. Возле станка с циркулярной пилой, накрытого прорезиненным брезентом, остановились. Гуров убрал чехол, внимательно осмотрел зубья пилы, станину, опилки под агрегатом. Присвистнул.
– Я, конечно, могу ошибаться, но, по-моему, следы крови налицо. Их пытались затереть, но если эксперты покопаются, результат может быть весьма интересным. Ладно, прикроем эту красоту и пойдем дальше. Может быть, хозяин сам нам все расскажет.
Дверь в барак была открыта. Внутренние помещения разделялись на две неравные части. В одной, большой, располагались верстаки, механические пилы, деревообрабатывающие станки, стоящие сейчас без дела, а в меньшей, которая являлась одновременно и конторой, и комнатой отдыха, сидели пьяные в дым три человека.
Один из них спал, уткнувшись лицом в стол. Другие двое бодрствовали – молча и неподвижно. Они были похожи на заколдованных. Но источник этого колдовства был очевиден – на грязном столе стояла порожняя тара из-под коньяка и водки. Бутылок было много. Судя по щетине на серых щеках бражничающих, пьянству они предавались уже не менее двух суток беспрерывно.
– Привет честной компании! – провозгласил Гуров, внимательно приглядываясь к бодрствующим членам гульбища.
Кто из них является здесь хозяином, определить было непросто. Сморщенные грязные лица, затрапезная одежда, немытые руки с намертво въевшейся под ногти грязью. Разговаривать собутыльники не могли.
Вдруг один из них, в рыжей вытертой куртке, запустил пятерню в карман и без слова вытянул оттуда огромный комок жеваных разновеликих купюр. Царским жестом он вывалил это богатство перед Гуровым и изобразил губами некий звук, который Гуров идентифицировал, как приказ сбегать за добавкой. Гуров взял деньги и принялся задумчиво перебирать их. Денег, по бытовым меркам, было совсем немало – более десяти тысяч.
– Похоже, дела у тебя на лесопилке идут, – сказал он, поднимая глаза на денежного мужика, – если у тебя такая статья на представительские расходы!
– Че... чего сказал? – пробормотал мужик в рыжей куртке, мучительно морща лоб и пытаясь подняться.
В результате такого рывка со стола посыпалась посуда и консервные банки, под завязку набитые окурками. Возможно, и сам стол не удержался бы на шатких ножках, но в последний момент полковник Крячко успел подхватить и убрать в сторону шаткую фигуру в рыжей куртке.
– Я сейчас, Лева! – деловито сказал он, отволакивая почти нетранспортабельного мужика к двери. – По-моему, там за бараком я бочку с водой видел...
Они исчезли. Гуров без церемоний обшарил карманы спящего, но ничего в них, за исключением табачных крошек и россыпи таких же разномастных купюр, не обнаружил.
– Это уже интересно! – громко сказал он и строго уставился на единственного собеседника, который, впрочем, мог быть названным таковым с большой натяжкой. – У вас, драгоценный, документов тоже не водится? Позвольте-ка!
Так же запросто Гуров обыскал и этого. Мужик не сопротивлялся. Вообще он плохо понимал, что происходит, потому что когда Гуров достал пачку денег и из его кармана, лишь пренебрежительно махнул рукой и пробормотал что-то похожее на: «Деньги – грязь».
– Денег у вас и в самом деле как грязи! – согласился Гуров. – При самом поверхностном осмотре на троих около тридцати тысяч. Неплохо для таких чумазых! Откуда бабки, ребята?
Мужик промычал что-то нечленораздельное. Гуров понял: для того, чтобы получить от него хоть какой-то связный ответ, нужно сутки промывать его отравленный организм целительными растворами.
Но тут вернулся полковник Крячко в компании рыжей куртки. Оба были мокрые как цуцики.
– Вот, прошу любить и жаловать! – объявил Крячко, встряхивая за шиворот мужичка. – Петр Замчалов, хозяин лесопилки собственной персоной! Сознался после четвертого погружения. После еще двух пообещал рассказать что-то интересное.
Гуров подошел ближе. Замчалов по-прежнему выглядел пьяным, но теперь в его красных глазах появилось осмысленное выражение. Но он едва держался на ногах и, если бы не Крячко, давно бы свалился.
– Ну что, гражданин Замчалов? Хотите рассказать, каким образом попал на вашу пилу живой человек? Кстати, после этого инцидента человек этот умер. Мы обнаружили следы его крови на земле и станине. Вы про это хотели рассказать?
– На земле? – повторил Замчалов с изумлением. – А мы терли-терли... От вас, ментов, ничего не спрячешь... Да ладно, колюсь по полной, начальник! Все равно, если ты меня не повяжешь, я тут от спиртяги загнусь. Не могу остановиться. Нет во мне тормоза, понимаешь?
– Про твои тормоза мы потом поговорим. Ты про убийство расскажи.
– А это не убийство. Самооборона. Ко мне родственничек прикатил. Василевский его фамилия. Большая шишка в Белокаменной. Он там в банде у одного крутого бизнесмена шестерит. Ну, заехал ко мне в кои веки... А тут эти – на джипе. Ну, как положено, с цепями, с перьями... И стали они моего родича мочить... Ну а я, само собой, не басурманин какой. Я родственнику помог. Отбились мы с мужиками. Ну а этот, верно, на пилу наткнулся. Так что чистая самооборона, начальник. Вот тачку их мы черным толкнули, это точно. Но по дешевке, просто из спортивного интереса. Дела плохо идут, а выпить хочется. Тем более стресс такой. Вот сидим уже который день квасим. А остановиться сил нет. Это хорошо, что вы нас повязали.
– Значит, Василевский у тебя был? И куда подался?
– Да куда? Куда глаза глядят, – философски заметил Замчалов. – Разволновался он сильно. А я его успокоил. Говорю, схороним этих гадов. Закапывать, правда, не стали, побросали в лесополосе. А вы быстро их нашли! Выходит, работает милиция?
– Работает-работает, – нетерпеливо сказал Гуров. – Куда же деваться, когда кругом одни бандиты?
Замчалов нахмурился, переваривая сказанное, а потом сказал проникновенно:
– Ну какие же мы бандиты, начальник? Бандиты – это те были. А у нас вынужденная самооборона. Так и запиши.
– Запишу, – пообещал Гуров.
Глава 14
Грохот наверху начался такой, будто рушился сарай. Во всяком случае, так показалось Василевскому. Впрочем, он мог ошибаться – нервы у него были напряжены до предела, чувства обострены. В заточении он потерял счет времени. К тому же Семен оказался такой скотиной, что даже не давал ему пить. После того, как этот алчный водила смотался в банк и убедился, что Василевский водит его за нос, для последнего настали совсем плохие времена. Сообщать Семену подлинные банковские реквизиты Василевский не собирался даже ценой жизни. Вернее, он отчетливо понимал, что живет до тех пор, пока Семен находится в сладком предвкушении. Отдать ему деньги означало поставить крест на собственном существовании. Правда, альтернативы такому печальному исходу в перспективе все равно не наблюдалось. Семен был упрям как буйвол и решил во что бы то ни стало разбогатеть. Ради этого он был готов на все – даже уморить Василевского в подвале. Больше всего Василевского возмущало, что Семен лишил его воды. Это был уже чистый садизм. Возмущаться, конечно, было бесполезно. Семен просто заваливал люк какими-то ящиками, железяками и уходил по своим делам. Василевский оставался один на один со своим страхом, темнотой и нарастающей жаждой. У него по-прежнему в распоряжении был фонарик, и Василевский изредка включал его на секунду-другую, чтобы окончательно не озвереть от беспросветной темноты, на которую его обрек алчный тюремщик. Попытался он решить и проблему с водой, откупорив толстую бутылку, найденную в подвале. Но там обнаружилось превратившееся в плохой уксус домашнее вино. Мучаясь от жажды, Василевский преодолел отвращение и даже пытался слизывать капли влаги, конденсирующейся на стенках погреба, но это только усугубило его мучения.
