Виктор Пронин - Банда 7
— Нет проблем, — Пафнутьев вынул из кармана деньги, повернувшись к свету, отсчитал и протянул их парню.
— Остальные вручите вашей избраннице, когда будете прощаться, — сказал парень, пряча деньги в карман.
— А сколько остальных?
— Два аванса.
— Крутовато!
— Зато мы гарантируем здоровье, обхождение, воспитание и даже усердие, если позволите мне употребить это слово.
— Усердие — это хорошо, — кивнул Пафнутьев и, взяв женщину под руку, повел к машине. Он открыл заднюю дверцу, пропустил свою избранницу вперед, втиснулся вслед за ней и захлопнул дверцу.
— Вас трое?! — ужаснулась женщина.
— Нет, я один, — успокоил ее Пафнутьев. — Остальные — это так, попутчики, — сказал он с некоторым пренебрежением. — Болельщики. Они не представляют для нас с вами никакого интереса.
— А ты, Паша, не говори так, не говори! — зачастил Халандовский. — Мы с Андреем еще ничего ребята, совсем ничего! Да, Андрей?
— Мы — обалденные!
— Если так, то знакомьтесь, — сказал Пафнутьев. — Эту девушку зовут Оля. Сегодня днем она угощала меня чаем, когда я навещал нашу подружку Пахомову. А тут вдруг такая неожиданная встреча вечером, под весенним дождем... Чего в жизни не бывает, ребята, чего только не бывает, — сказал Пафнутьев с тяжким вздохом. — Поехали, Андрюша, нам здесь больше делать нечего. Худолей не вернулся?
— Растворился в темноте, — сказал Халандовский. — Сказал, чтоб не ждали. Обещал звонить.
— Если обещал, позвонит, — рассудительно заметил Пафнутьев. — Он такой... Всегда держит слово. Хотя некоторые в нем сомневаются. Я имею в виду Шаланду. Шаланда ревнует. Его раздражает способность Худолея предсказывать появление трупов на городских улицах. — Пафнутьев продолжал бормотать, а Андрей тем временем выехал на проспект, но едва хотел втиснуться в общий поток, Пафнутьев его остановил: — Стоп, Андрюша! Задний ход. Забыл одну вещь... Вернемся на минуту во двор.
— Вернемся, — Андрей резко сдал назад, проехал арку и остановился в полном недоумении — двор был совершенно пуст.
Темный, мокрый, продуваемый ночным весенним ветром. Ни единой машины, ни одного человека во дворе не было.
— Кажется, мы заблудились, — неуверенно проговорил Пафнутьев.
— Мы правильно приехали, — сказала Оля, до сих пор не проронившая ни слова. — Так всегда бывает.
— Но только что здесь было полно народу, больше десяти машин, прекрасные женщины, потрясающие мужчины, яркий свет, как поется в народной песне — смех, веселье и суета... Неужели это возможно? Такое ощущение, что нас здесь не было год, хотя я уверен, что мы вернулись через пять минут.
— Так всегда бывает, — повторила Оля. — Наверное, Игоря что-то спугнуло. Его могли предупредить по мобильнику.
— Этого хмыря зовут Игорь? — уточнил Пафнутьев.
— Да.
— А что его могло спугнуть?
— Может, облава готовилась. Но у него везде свои люди, его всегда предупреждают.
— Это правильно, — одобрил Пафнутьев. — Везде должны быть друзья, да, Аркаша?
— Совершенно с тобой согласен, Паша. Только так. И никак иначе.
— Мы тебя, Аркаша, сейчас забросим домой, а завтра созвонимся, если не возражаешь.
— Но ведь у меня там кое-что осталось...
— Чуть попозже.
— Как скажешь, Паша. Вот перед этим светофором я и выйду... Остановишь, Андрей, да?
— Как не остановить, если красный перед нами... Всего доброго, Аркадий Яковлевич.
— Паша, я ведь в хорошее место тебя свозил? — обернулся Халандовский с переднего сиденья.
— Прекрасное.
— С женщиной познакомился... Смотри, какая красавица! А как она на тебя смотрит, ты только взгляни, как на тебя смотрит! Ты не обижай ее, Паша, она хорошая.
— Я знаю.
Выйдя из машины, Халандовский тихонько притворил за собой дверь, постоял на тротуаре, дождался зеленого света светофора, махнул на прощанье рукой и неохотно зашагал к своему дому. Не хотелось, видимо, ему возвращаться одному в пустую квартиру, не хотелось.
— Куда, Павел Николаевич? — спросил Андрей.
— Не домой же...
— В контору-то поздновато...
— Пропустят.
— Если с этим сложности, могу кое-что предложить, — сказала Оля.
— Чуть попозже.
— Сколько с вас Игорь взял?
— Тысячу.
— Нормально.
— Сказал, что и тебе я задолжал.
— Еще не задолжали.
— Все впереди? — усмехнулся Пафнутьев.
— Да, так можно сказать. Все впереди.
— Давно в городе?
— В городе? — переспросила Оля и на какое-то время замолчала. Видимо, вопрос ей показался необычным, видимо, такого вопроса ей клиенты не задавали. — С Нового года. А почему вы решили, что я не местная? Одежда? Вид? Манеры?
— Говорок у тебя немного непривычный.
— Это хорошо или плохо?
— Ни то ни другое.
— Некоторым нравится.
— Это хорошо, — кивнул Пафнутьев.
— Почему хорошо?
— Ты не оставляешь людей равнодушными. Они, наверное, благодарны за это?
— По-разному бывает.
— Домой не тянет?
— У меня под коленками тянет. От долгого стояния на ветру. Простите, конечно. Я понимаю, что такие подробности вряд ли кого возбудят. Но вы сами заговорили на посторонние темы.
— Дом — это посторонняя тема?
— Да.
— А непосторонние — это какие?
— Любовь и ласка. Зачем вам остальное? Об остальном вы поговорите с женой.
— Тоже верно, — вынужден был согласиться Пафнутьев.
— Далеко едем? — спросила Оля.
— Уже приехали.
Андрей остановил машину перед шлагбаумом, посигналил, из будки кто-то долго всматривался в машину и, только убедившись, что приехал свой, поднял шлагбаум.
— Когда подъехать? — спросил Андрей, не оглядываясь, словно опасался увидеть на заднем сиденье нечто непристойное.
— Через час-полтора, — неуверенно ответил Пафнутьев. — Хочешь отлучиться?
— Надо повидать одного человека.
— Если надо, значит, надо, — вздохнул Пафнутьев и вылез из машины. — Прошу, — сказал он Оле. — Мы уже дома.
— А дом-то казенный.
— Какой есть. Не самый плохой, между прочим.
— Надо же... А я уж губу раскатала — клиент подвернулся приличный, спокойный.
— Бывают неспокойные?
— О! — рассмеялась Оля. — Это долгий разговор... Не на одну бутылку.
— Игорь, который взял у меня деньги... Как его фамилия?
— Игоря? — Тон Оли неуловимо изменился. — Не знаю. Я о нем ничего не знаю. Ничего об Игоре я не знаю.
— Ну, нет так нет, — пожал плечами Пафнутьев. — Я подумал, что к нему можно время от времени обращаться с деликатными просьбами, уж коли у него столько добра. Мне кажется, он должен приветствовать каждого постоянного клиента. Пойдем, — Пафнутьев распахнул дверь. — Я должен вернуть долг.
— Какой долг?
— Чай. Я угощу тебя, Оля, потрясающим чаем.
* * *
Коридоры управления были пусты, затемнены. Горели лишь слабые дежурные лампочки. Пафнутьев шагал почти неслышно, зато четкий стук Олиных каблучков отдавался гулким эхом. Скрывая растерянность, она шла с некоторым вызовом, независимо помахивала сложенным зонтиком, с которого все еще продолжали падать редкие капли того блудного дождя, под которым увидел ее Пафнутьев. По сторонам она не смотрела, лишь изредка бросая взгляды на таблички, прибитые к дверям. Но было темно, и ни одной надписи так и не успела прочитать.
Пафнутьев открыл дверь своего кабинета, шагнул в сторону.
— Прошу!
— Спасибо, — Оля вошла опасливо, не представляя, что увидит, когда вспыхнет свет. — Мы так... В темноте и будем сидеть?
— Почему же сидеть? — спросил Пафнутьев, нажимая кнопку выключателя. — Сидят те, кого посадили. А мы люди свободные, поступаем, как сами того пожелаем, — он прошел к своему столу, уселся, показал Оле на кресло. — Присаживайся.
— Спасибо, — Оля прошла в угол, села, закинув ногу на ногу. Неплохие коленки, отметил про себя Пафнутьев. Прекрасной лепки, как сказал бы скульптор, художник или какой-нибудь многоопытный распутник. Оля вынула сигарету, уже хотела было щелкнуть зажигалкой, но спохватилась. — Я закурю?
— Конечно.
— А вы напрасно тащили меня сюда таким хитрым и коварным способом. Я бы и сама позвонила. Ваша визитка цела, да и номер запоминается легко.
— Я не знал, что встречу тебя в том дворе. Все получилось случайно. Так что не было никакой хитрости, никакого коварства.
— Тогда ладно, тогда прощаю, — Оля изо всех сил старалась выглядеть независимой. Пустив струю дыма к потолку, она снова затянулась. — А между прочим... Вы имеете право вот так среди ночи арестовывать людей, вести в служебный кабинет, устраивать допросы?
Пафнутьев помолчал, достал из стола папку уголовного дела, вынул из нее конверты с фотографиями, положил на стол и, подняв голову, посмотрел на женщину, напряженно сидящую в его низком затертом кресле.
— А я тебя не арестовывал.
— Как же это понимать? — Оля обвела недоуменным взглядом кабинет.
