Владимир Колычев - Кровавые подснежники
Весна уже вступала в свои права. Температура еще невысокая, немногим выше нуля, но прохлада сухая, комфортная, погода безветренная. И во дворе у Лукашовой хорошо, бурлящими соками в оживающих деревьях пахнет. Он бы не отказался остаться на свежем воздухе, но хозяйка повела его в дом. Проводила в каминный зал, велела горничной подать кофе и жареный сыр к нему. И при этом на служанку смотрела так, словно призывала ее подсыпать яд в кофе гостя.
У нее были причины злиться на Максима. Это ведь он вывел Ярышева из равновесия, заставил его явиться с повинной и вину за убийство Нефелина на себя взять. И осудили Ярышева на девять лет. Вроде бы и немного, но для женщины ее лет – это большой срок. Ей уже за сорок будет, когда он выйдет. И не факт, что он вообще вернется…
– Вы еще не знаете, что в Никиткина сегодня стрелял снайпер? – с ходу начал Одинцов.
– Что?! – встрепенулась она.
– Возможно, у него были враги, – сказал Максим, пристально глядя на нее.
– Я здесь при чем? – Марина сделала над собой усилие, чтобы прямо посмотреть ему в глаза. Но внутренний страх сковывал ее, и в этом взгляде сквозила фальшь.
– Он почему-то обвиняет вас… И, возможно, собирается нанести визит.
– Он обвиняет меня?.. А он что, жив?
– А он должен был умереть?
– Ну, вы же сказали, что в него стреляли…
– Никиткина спас телохранитель.
– Вы меня в чем-то обвиняете?
– А у меня есть основания вас обвинять?
– Вы всегда и во всем меня обвиняете!.. Как же я от вас устала! – заламывая руки, наигранно простонала Лукашова.
– У вас был разговор с Никиткиным? – порывисто спросил Максим.
– А это можно назвать разговором? – Лукашова показала ему пальцы на правой руке. На большом и указательном пальцах ногти были нормальные, а остальные находились чуть ли не в зачаточном состоянии, только-только нарастали. – Он мне ногти с мясом вырывал! Да он хуже фашиста!
– И когда это было?
– А когда Стаса посадили!
– Почему вы в милицию не обратились?
– Жить хотела, поэтому не обратилась. Он же зверь! Он самый настоящий зверь!
– Верю, – кивнул Максим. – Охотно верю.
– И вы с ним заодно! Я же знаю, он всех вас купил!
– Вы можете думать все, что угодно, но если напишете заявление, уже сегодня Никиткин будет в камере. Это я вам обещаю. А как там ваша подруга поживает? Уже вернулась? – спросил Одинцов.
– Кто, Лида? Да, уже вернулась… – настороженно посмотрела на него Марина. – А что?
– Да вот есть информация, что она с киллерами связана. И муж у нее киллером был, и его друг. Это я про вашего Стаса…
Максим не стал подавать Лиду в розыск. И дело на нее не заводили. И сообщать он на нее не стал. Если бы улики были, а так – одни только догадки…
– Стас не был киллером! – возмущенно мотнула головой Марина. – И Гену Нефелина он ударил случайно! И Лизу он не убивал!
– Это я уже слышал.
– Когда же вы оставите меня в покое?!
– Ну, я не могу вам этого обещать, – усмехнулся Одинцов. – Ярышев хоть и осужден, но это не помешает ему изменить показания. Вернее, дополнить их. Скажет правду, и возьмем вас под стражу…
– Он уже сказал всю правду! Ему больше нечего добавить!
– Ну да, ну да… – Не было у Максима желания вдаваться в полемику, да и не для этого он сюда пришел.
– Оставили бы вы меня в покое, товарищ майор, – чуть ли не умоляюще проговорила Марина. – Сил уже больше нет… Да, Стас убил Гену, но киллером он никогда не был…
– Ну, не был так не был.
– И Никиткина я не заказывала… Я же не сумасшедшая… А он – псих!
– Одно только ваше слово… Одно только заявление, и я его закрою.
Лукашова нахмурила брови, глядя на Максима исподлобья. Но вот ее лицо прояснилось.
– А знаете, я вам верю. Вы можете закрыть эту сволочь.
– Так в чем же дело?
– А в том, что нет у меня никого, к кому я могла бы обратиться за защитой. И если Никиткин вдруг сядет, моя жизнь и гроша медного не будет стоить. Меня с потрохами сожрут… Это мне нужно?
– Никиткин уже сейчас угрожает вам.
– Да? Ну, если вы все знаете, это ваша прямая обязанность защитить меня.
– Заявление, Марина Макаровна, заявление.
Лукашова закрыла глаза в напряженном раздумье. В это время появилась горничная – она подала кофе.
– Да, кстати, как насчет ужина? – спросила Марина.
– Не понял? – удивился Максим.
– Вы бы могли зайти ко мне вечером. Я накрою стол… Позову Лиду.
– Лиду?
Эта женщина очень провинилась – как перед ним, так и перед законом. Но с Лидой он хотел бы увидеться. Может, и темная душа у нее, но Максима тянуло к ней.
– Вдруг она вам нравится? – лукаво взглянула на него Марина.
– Вы так думаете?
– Ну, Лида – красивая женщина.
– Красивых женщин много.
– Я не утверждаю, я всего лишь предполагаю…
– Для предположений должны быть основания… Да, я не стал привлекать Лиду к уголовной ответственности. Не стал, хотя мог…
– Ну вот видите, – улыбнулась Лукашова.
– Вы знаете, в чем она передо мной провинилась?
– Ну-у…
– Знаете, – усмехнулся он.
Похоже, Лида рассказала Марине о своих приключениях с майором Одинцовым. А ведь эта тема не для сплетен. Значит, этих двух женщин связывают отношения более серьезные, чем женская дружба…
От размышлений Максима отвлек телефонный звонок. Он достал из кармана трубку, приложил ее к уху.
– Товарищ майор! Илья Сергеевич «пальчики» с патрона снял! – взбудораженно сообщил Кустарев.
– «Пальчики»? С патрона? А там что, «пальчики» были? – Максим спохватился и посмотрел на Лукашову.
Женщина делала вид, что ее ничуть не интересует содержание этого разговора. Но только делала вид. Что, если «пальчики» с патрона приведут к ней?
– Даже два «пальчика». Один идентифицировали…
– Короче.
– Семен Вербинский!
– Уфф!.. Ты ничего не путаешь?
– Он в армии служил, в мотострелковых войсках, снайперскую винтовку должен знать. Мы с Юрой к нему поехали. За домом пока посмотрим. Если скажете, будем брать…
– Присмотрите за ним, чтобы не ушел. А я людей организую…
Максим не сомневался в своих операх и мог доверить им столь важное дело, как задержание Вербинского. Но вдруг у парня сорвет крышу и он начнет стрелять? Героическая смерть подчиненных в планы майора не входила. Ему нужны люди, с которыми он должен работать, как в настоящем, так и в будущем…
И вообще, зачем рисковать подчиненными, когда для этого существует милиция специального назначения? Зачем людей куска хлеба лишать своей самодеятельностью?
– Извините! – вернув телефон на место, бросил он через плечо.
Марина проводила его до калитки, только там и спросила:
– Так как же насчет Лиды?
– Я думаю, вам мое покровительство уже не нужно, – с усмешкой ответил Максим.
Наверняка Фраер узнает, кто стрелял в него. А Вербинский – человек Лукомора. Никиткин сделает правильные выводы и отстанет от Лукашовой…
А насчет Лиды Максим промолчал. При всех своих внешних достоинствах, не тот она сапог, с которым он хотел бы составить пару.
Глава 28
Первое по-настоящему серьезное дело, и вдруг такой успех! Пусть и не состоявшееся, но заказное убийство. Это раз. А во-вторых, заказали самого Никиткина! Обычно такие дела ложатся на статистику раскрываемости мертвым неподъемным грузом, но старшему лейтенанту Кустареву повезло. Это ведь он предложил обследовать винтовку изнутри: под той же крышкой ствольной коробки могли обнаружиться отпечатки чьих-то пальцев.
Отпечатки обнаружились на втором патроне в обойме. Восемь патронов чистые, как снег в Арктике, а один – с «пальчиками». Все, преступник установлен, осталось только его взять.
– Оказывается, Вербинский еще тот фрукт, – возбужденно сказал Кустарев, глядя на дорогу. – Мы-то думали, он случайный человек, а он, оказывается, всерьез на Лукомора работает.
– С Фоминым работает, – подсказал Ожогин.
– Юра, это «пять»! – встрепенулся Гриша. – Фомина тоже надо брать!
– Одинцову позвоню, пусть и на него «музыку закажет».
Юра взял в руку телефон, и в это время Кустарев свернул во двор, где жил Вербинский. А там сцена: Семен кого-то избивал. Человек лежал на земле, закрывая лицо руками, а он с остервенением лупил жертву кулаками. Катя пыталась удержать его, но бесполезно…
Зато Юра Ожогин смог с ним совладать. Рука Вербинского оказалась в захвате, далее последовала подсечка, а за ней послышался щелчок, с которыми закрылись браслеты наручников.
– Он сам начал! – дергая ногой, заорал Вербинский. – Сам! Еще у суда! Все видели, как он меня ударил!
Гриша подал руку Борису Ивченко, но тот поднялся с земли сам, без его помощи. Бровь рассечена, щека ободрана, губа разбита, кровь…
– Я бы и сам с ним! – Он зло зыркнул на Вербинского, перевел взгляд на Катю и только затем посмотрел на Кустарева.
– Отношения выясняете? – с досадой посмотрел на Вербинского Гриша.
