Александра Маринина - Ангелы на льду не выживают. Том 1
– Тот старый конфликт Валеры с Мишей Болтенковым в юности был не единственным, – задумчиво проговорил Гулин, когда Настя задала первый вопрос. – Судьба еще раз их столкнула, причем жестоко. И в принципе, я бы не удивился, если бы Миша Болтенков сам убил Валеру, а не наоборот. Врагами они были злейшими.
И тут же осекся, недовольно поморщившись. Непонятно было, что именно вызвало его неудовольствие.
– В чем суть этого конфликта? – спросила Настя.
Внезапно Гулин как будто даже рассердился. Брови его строго сдвинулись, в глазах блеснула решимость.
– Я ничего не буду вам рассказывать, – резко ответил он и отвернулся, направив взгляд на темный экран невключенного телевизора.
– Почему? – Каменская постаралась, чтобы ее голос звучал как можно более мирно.
– Потому что потом меня заставят все это повторить под протокол, будут вызывать к следователю, потом суд, мне придется давать показания, и все узнают, что я вам рассказал. А мне еще работать в этой сфере, мне пока на пенсию рано. И я совершенно не желаю, чтобы из-за вашего праздного любопытства у меня испортились отношения с коллегами и руководством в Спорткомитете и в Федерации фигурного катания.
Теперь Гулин даже не пытался скрыть, что сердится и боится. Значит, вот в чем дело… Да, пожалуй, идея собирать информацию у тренеров изначально обречена на провал. Разговаривать можно только с теми, кто отошел от дел и перестал зависеть от могущественных руководителей и коварных коллег. Но те, кто уже не занимается тренерской работой, могут оказаться не в курсе недавних конфликтов Ламзина или Болтенкова. Хотя… Имеет смысл поискать спортивных журналистов с большим стажем. Они обычно знают много интересного, но рассказывать об этом, в отличие от действующих тренеров, как правило, не боятся.
Да, можно, пожалуй, оставить этого Гулина в покое, а то вон он как разнервничался, весь сжался, окаменел. Закрылся. Но жаль потраченного на дорогу времени. Надо все-таки попробовать выжать из него хоть какую-то информацию.
– Я вас очень хорошо понимаю, – негромко и размеренно начала она, – и если вы отказываетесь со мной разговаривать – я уйду. Но сначала хочу вам объяснить, что в суде и у следователя требуются показания о том, кто сегодня убил Болтенкова, а не о том, почему Ламзин и Болтенков поссорились много лет назад. Факт их неприязненных отношений очень важен, это правда, но если бы тот конфликт, о котором вы не хотите рассказывать, мог стать причиной убийства, то давно бы уже стал. Поэтому вы мне просто расскажите все, как было, чтобы я могла составить представление о степени их взаимной неприязни и об их характерах, о поступках. Если я буду знать, как, в принципе, мог поступать Болтенков, мне легче будет найти тех, с кем он мог поступить подобным же образом совсем недавно. Вот среди них мы и будем искать преступника.
Лицо Гулина исказилось в недоверчивой ухмылке.
– Вы же арестовали Валеру Ламзина! Значит, вы и так уверены, что он преступник.
– Не мы его арестовали, а следователь, – мягко поправила его Настя. – А я работаю по поручению адвоката, который сомневается в виновности Валерия Петровича. Поэтому мне нужно понимать, каков был характер убитого, на какие поступки он был способен или, наоборот, не способен, чтобы искать других обиженных им людей. Я вам обещаю, что в материалы следствия ни одно сказанное вами слово не попадет. И диктофон выключаю.
– Но подписывать я ничего не стану!
– И не надо. – Настя улыбнулась еще обаятельнее. – У меня вообще нет прав требовать от вас какие-то подписи, я же лицо неофициальное. Если вам так спокойнее, я даже в блокнот записывать не буду ваши слова, просто послушаю.
«Слава богу, память пока еще не подводит, – подумала она. – Дословно, конечно, не запомню, но ничего важного не забуду».
Гулин начал колебаться, и через несколько минут Насте Каменской все-таки удалось сломить его сопротивление.
…После обоюдной драки и прекращения уголовных дел Валера Ламзин и Миша Болтенков еще несколько лет провели в активном спорте, закончили институт физкультуры и стали тренерами. Шло время, Болтенков работал более успешно, его ученики порой становились победителями крупных юниорских соревнований и даже завоевывали медали на международных турнирах. Валерию Ламзину везло меньше, впрочем, как и многим другим тренерам, у которых довольно быстро отбирали по-настоящему талантливых ребят. Но и на его улице наступил праздник: Ламзин приглянулся крупному деятелю из Федерации и ему дали возможность тренировать старших юниоров, занимающихся парным катанием. Ламзин давно хотел тренировать пары, но из-за того, что ему никак не удавалось выйти за рамки младших возрастных групп, приходилось ограничивать себя работой только с одиночниками: в пары мальчиков ставят не раньше 15–16 лет, когда они крепнут и формирование физических данных позволяет соответствующие нагрузки. Девочки при этом обычно бывают намного младше – пока они маленькие и худенькие, с ними легче выполнять элементы.
И вот в группе тренера Ламзина образовалась очень хорошая пара, способная, трудолюбивая, очень честолюбивая. Как ее просмотрели и упустили более маститые тренеры – непонятно. Но факт остается фактом: Ламзин сделал из них чемпионов России среди юниоров. Ему прибавили зарплату, стали относиться с уважением, даже лед добавили. В группу к Ламзину начали проситься другие спортсмены.
И тут Михаил Валентинович Болтенков решил заграбастать чужое сокровище. Он договорился с очень известной дамой-тренером, весьма именитой, которая в то время тренировала в Америке, а в России бывала наездами. Как раз один из ее приездов на родину совпал со временем проведения каких-то кубковых соревнований во Дворце спорта в подмосковном Одинцове, в которых должна была принимать участие талантливая пара Ламзина. Михаил Валентинович подарил даме-тренеру дорогое кольцо, и они обо всем договорились.
Болтенков привез почетную гостью на соревнования и показал ей родителей юных спортсменов. Дальше все происходило просто и по давно отработанной схеме.
Тренер подошла к родителям, представилась (исключительно для виду, потому что представляться ей не нужно было, ее и без того знала в лицо вся общественность, интересующаяся фигурным катанием) и сказала:
– У вас замечательные детки, очень талантливые, но у этого тренера они уже достигли своего потолка, а им нужно расти дальше. Жаль, они для меня слишком молодые, были бы они года на три постарше – я б их взяла к себе в группу. Вот подрастут – обязательно возьму, будут у меня в США тренироваться. А пока хорошо бы им у Болтенкова покататься, он – как раз то, что им сейчас нужно. Болтенков за три года доведет их до того уровня, с которым я их приму и сделаю олимпийскими чемпионами. Я Мише доверяю, после него спортсмены катаются очень хорошо и делают потрясающие успехи. Так что подумайте.
Родители юниоров думать не стали, а сразу воодушевились и начали подговаривать детей уйти от Ламзина к Болтенкову…
Гулин умолк и снова бросил на Настю настороженный взгляд. Будто ждал чего-то.
– Вы, наверное, хотите спросить, кто была эта дама-тренер? – наконец произнес он не то с опасением, не то с вызовом. – Так вот имейте в виду: никаких имен я называть не стану!
– Ну что вы, ни в коем случае, – успокоила его Анастасия. – Никаких имен не нужно. Имя в данном случае не имеет значения, ведь это было давно и к нынешнему убийству отношения иметь не может. Мне просто важно разобраться в механизме. Я в вашей сфере ничего не понимаю, поэтому мне все нужно объяснять подробно.
– Но я вам и имен спортсменов тоже не скажу, – продолжал упираться тренер.
– И не нужно. Продолжайте, пожалуйста, мне очень интересно, – улыбнулась Настя.
В это время из прихожей послышались голоса жены Гулина и ребят.
– А уроки кто делать будет? Вы и так сегодня школу прогуляли, балбесы, но уроки-то сделать надо все равно!
– Да успеем мы, – ответил ломающийся басок. – Чего теперь, даже в кино не сходить?
– Так обед же через час! Какое тебе кино? А ну марш в комнату математику делать, я проверю. И ты, Катерина, не смотри на меня так, у тебя по русскому языку «тройки» уже второй год, стыдно! Темка у вас заводила, а вы ему в рот смотрите. Ну-ка снимай кроссовки, надевай снова тапочки и иди правила учи. Давайте-давайте!
– Да ладно, мы в городе чего-нибудь съедим, не вопрос, – ответил звонкий девичий голосок.
Настя невольно отметила это выражение – «в городе», такое нехарактерное для жителя Москвы.
– Знаю я, что вы там в вашем городе слопаете, – не сдавалась Гулина. – И думать забудьте. Быстро все за уроки, через час съедите то, что вам положено. А потом можете в кино идти.
Из-за двери послышались звуки, свидетельствующие о том, что юные спортсмены переобулись и нехотя, но послушно потопали туда, где им велено было делать уроки. Как же ловко супруга тренера управляется с подростками! Вот ей бы так научиться с племянником управляться… Хотя он, конечно, постарше, этим-то, судя по голосам, от двенадцати до четырнадцати, и пока еще они чувствуют себя зависимыми от тренера. А Санек от тетки своей ни в чем не зависит. Он вообще, похоже, зависит только от своего дружка Петруччо, вернее, не от него самого, а от его мнения и желаний. Эх, кабы Санек был таким послушным, как эти юниоры, она бы, по крайней мере, была спокойна за его язву: парень ел бы то, что она ему готовит, и диету не нарушал.
