Иен Рэнкин. - Перекличка мертвых
— Кожаные обои? Это уже извращение, — улыбнулась Мейри.
— Кстати, я ведь так и не поблагодарил тебя за то, что ты отправилась прямиком к Кафферти и выложила ему все про Сирила Коллера… — Он пронзил ее взглядом, и она, еще не утратившая способности смущаться, почувствовала, как жаркая волна заливает ей щеки.
— Всегда к твоим услугам, — ответила она.
— Теперь-то я знаю, что, стоит доверить тебе какую-нибудь очень личную информацию, ты тут же доведешь ее до сведения наипервейшего в городе мерзавца.
— Но это же всего один раз, Джон.
— И одного раза более чем достаточно.
— Убийство Коллера не дает ему покоя, как зубная боль.
— А мне только этого и надо.
На ее лице появилась усталая улыбка.
— Ведь всего один раз, — повторила она. — И прошу тебя, вспомни о неоценимой услуге, которую я тебе сейчас оказываю.
Ребус счел за лучшее промолчать и вышел в холл. Стойка портье находилась в дальнем конце за рестораном. Все здесь слегка переменилось с того дня, когда Ребусу пришлось выложить половину своего жалованья за обед в ресторане. Основательные и тяжелые драпировки, обивка причудливой мебели — все отделано бахромой с кистями. Какой-то темнокожий человек в голубом шелковом костюме с легким поклоном посторонился, давая Ребусу пройти.
— Доброе утро, — приветствовал его Ребус.
— Доброе утро, — хрипло ответил тот, останавливаясь. — Встреча уже заканчивается?
— Не знаю.
Темнокожий снова поклонился:
— Прошу прощения. Я почему-то решил…
Так и не закончив фразы, он устремился к двери, за которой проходило собрание, постучал и исчез внутри. Мейри вынырнула из номера и догнала Ребуса.
— На условный стук не похоже, — заметил тот.
— Они же не масоны.
Вот в этом-то Ребус как раз и не был уверен. Что такое, в принципе, «Большая восьмерка», если не сугубо закрытый клуб?
Дверь снова открылась, и показались двое. Они направились к выходу, по пути закуривая.
— Разминка перед ланчем? — предположил Ребус.
Они с Мейри медленно двинулись назад, к своему маленькому кабинетику, наблюдая за выходившими людьми. Среди них явно были африканцы, азиаты и жители Ближнего Востока — некоторые в национальных одеждах.
— Может, они из Кении, Сьерра-Леоне, Нигера… — зашептала Мейри.
— То есть ты понятия не имеешь, откуда они, — так же шепотом отвечал Ребус.
— У меня всегда были проблемы с географией… — оборвав себя на полуслове, она стиснула его руку.
В эту колоритную группу внезапно вклинился высокий импозантный мужчина, обменивавшийся с каждым рукопожатием и приветственными словами. Ребус сразу узнал его по фотографиям, которые прислала ему Мейри. Чисто выбритое вытянутое лицо было загорелым, волосам придан чуть более свежий каштановый оттенок. Костюм в тонкую полоску, манжеты жестко накрахмаленной белой рубашки на дюйм выступают из рукавов пиджака. Для каждого у него была заготовлена улыбка — казалось, он лично знаком со всеми. Пропустив Мейри в комнату, Ребус задержался на пороге. Ричард Пеннен пользовался услугами хорошего фотографа. В жизни его лицо выглядело несколько сплюснутым, а веки были немного тяжеловаты. Но несмотря на это, он производил впечатление абсолютно здорового человека, к тому же проведшего последний уик-энд на тропическом пляже. Стоявшие по обе стороны помощники нашептывали ему в ухо необходимую информацию, внимательно следя за тем, чтобы эта часть дня, так же как уже минувшая и предстоящая, прошла без каких-либо эксцессов.
И тут в поле зрения Ребуса возник служитель, державший в руках поднос с чаем и кофе. Давая ему пройти, Ребус встретился глазами с Пенненом и понял, что тот обратил на него внимание.
— Заплати, будь любезен, — сказала Мейри.
Ребус зашел в кабинет, чтобы рассчитаться.
— Я только что имел честь лицезреть инспектора уголовной полиции Ребуса?
Этот сочный раскатистый голос принадлежал Ричарду Пеннену. Он стоял всего в нескольких футах от Мейри; справа и слева по-прежнему маячили помощники.
Журналистка недолго думая шагнула к нему и протянула руку:
— Мейри Хендерсон, мистер Пеннен. Какая ужасная трагедия произошла в замке!
— Ужасная, — согласился Пеннен.
— Вы ведь наверняка там были.
— Да.
— Сэр, она из прессы, — шепотом пояснил один из помощников.
— Никогда бы не подумал, — озарив ее улыбкой, заметил Пеннен.
— Осмелюсь поинтересоваться, — продолжала Мейри, — почему вы оплачивали номер мистера Уэбстера в отеле?
— Не я, а моя компания.
— Ас какой стати, сэр, ей брать на себя такие расходы?
Но Пеннен уже переключил внимание на подошедшего Ребуса:
— Мне говорили, что я, возможно, увижу вас.
— Хорошо иметь такого информатора, как Стилфорт…
Пеннен смерил Ребуса взглядом:
— Описывая вас, он явно умалил ваши достоинства, инспектор.
— Все равно, спасибо ему, что взял на себя такой труд- Ребус едва удержался, чтобы не добавить: «Ведь это значит, что он меня по-настоящему опасается».
— Вы, конечно, понимаете, какие неприятности вас ждут, если я заявлю о вашем несанкционированном вторжении?
— Сэр, мы здесь лишь для того, чтобы выпить чаю. Насколько я понимаю, напротив, это вы вторгаетесь туда, куда не положено.
Лицо Пеннена вновь озарилось улыбкой.
— Мне нравится такая постановка вопроса. — Повернувшись к Мейри, он продолжал: — Бен Уэбстер был прекрасным парламентарием, мисс Хендерсон, и отличался крайней щепетильностью. Как вы понимаете, он не мог принимать от моей компании никакой помощи лично для себя и без ведома других членов парламента.
— Вы не ответили на мой вопрос.
Пеннен сжал челюсти и сделал глубокий вдох.
— Компания «Пеннен Индастриз» в основном работает за рубежом — проконсультируйтесь с экономическим обозревателем вашей газеты, и вы поймете, насколько крупным экспортером является наша компания.
— Экспортером оружия, — резко уточнила Мейри.
— Технологий, — решительно возразил Пеннен. — Больше того, мы вкладываем заработанные Деньги в развитие беднейших стран. Вот этим-то как раз и занимался Бен Уэбстер. — Он снова перевел взгляд на Ребуса. — Ничего ни от кого не утаивается, инспектор. Дэвид Стилфорт просто делает свою работу. В ближайшие дни нам предстоит подписать множество контрактов… А если контракты будут подписаны, значит, сохранятся рабочие места. Это, конечно, не столь оптимистический сюжет, который мог бы заинтересовать наши средства массовой информации. Теперь, с вашего позволения…
Он повернулся, и Ребус испытал злорадное чувство, заметив небольшую лепешку, прилипшую к каблуку одного из его щегольских кожаных броугов. Он был готов побиться об заклад, что это павлиний помет.
Мейри тяжело плюхнулась на жалобно скрипнувший диван, стараясь показать, насколько ее задело подобное обращение.
— Черт бы его побрал, — в сердцах выпалила она, наливая себе чаю.
Уловив тонкий аромат мяты, Ребус плеснул себе кофе из небольшого кофейника.
— Напомни, пожалуйста, — обратился он к Мейри, — сколько стоит вся эта затея?
— Ты имеешь в виду «Большую восьмерку»? — спросила она и, дождавшись, когда он кивнул, надула щеки и, казалось, принялась рыться в памяти. — Порядка ста пятидесяти…
— Миллионов?
— Ну да.
— И все это для того, чтобы такие бизнесмены, как мистер Пеннен, могли и дальше обделывать свои делишки.
— Я думаю, не только для этого… — улыбнулась Мейри. — Но ты в известной мере прав: нужные решения уже приняты.
— Так, значит, в «Глениглс» съезжаются лишь для нескольких пышных обедов и эффектных рукопожатий перед камерами.
— А нанесение Шотландии на карту мира? — подсказала она.
— Ах да, конечно, — согласился Ребус, допивая кофе. — Может, стоит остаться на ланч и попытаться еще сильнее завести Пеннена?
— Ты уверен, что не разоришься?
Ребус осмотрелся.
— Кстати, я вспомнил, что лакей так и не сподобился принести мне сдачу.
— Сдачу? — Мейри расхохоталась.
Ребус понял намек и решил, что хотя бы не оставит ни капли в кофейнике.
Судя по сводкам теленовостей, центральная часть Эдинбурга превратилась в зону военных действий.
Понедельник, четырнадцать часов тридцать минут. Обычно в это время по Принсез-стрит снуют покупатели с пакетами в руках. В прилегающем к ней парке спокойно прогуливаются либо отдыхают, удобно расположившись на скамейках.
Но сегодня все было совсем не так.
Военно-морскую базу Фаслейн, к которой были приписаны четыре британские подлодки класса «Трайдент», окружили около двух тысяч манифестантов. Полиции в Файфе пришлось взять под контроль мост Форт-Роуд — впервые со времени его постройки. Машины, следующие в северном направлении, останавливали и досматривали. Дороги, ведущие из столицы, были перекрыты сидячей демонстрацией. У лагеря мира в Стерлинге то и дело возникали потасовки.
